Сборник "В огне" - Василий Головачев

За первую же задачу взялся Филипп Ромашин, единственный из всех бывших безопасников, кто имел связь с гостями из другой Ветви Вселенной.

В то же утро, спустя три часа после известия о появлении сферического хронозеркала, летящего к Солнцу, он связался с «внуком из другой реальности», Артёмом Ромашиным:

– Доброе утро, Артём. Извините, что беспокою. Вы знаете о выходе в Систему хронозеркала?

– Конечно, – ответил Ромашин-младший.

– Есть подозрение, что это новый «огнетушитель».

– Возможно.

– Служба безопасности не справится с ним. Дьявол прибрал к рукам все эшелоны власти. По нашим расчетам, «огнетушитель» достигнет Солнца через двое суток.

– Меня уверяли, что у вас есть средство для нейтрализации хронозеркал.

Филипп помолчал, покосился на сидевшего рядом Реброва.

– Мы не уверены, что нам удастся получить к нему доступ. Если вы имеете в виду Потрясатель Мироздания на Тритоне.

– Разве это единственное средство?

Филипп сделал ещё одну паузу.

– Его изобретатель Теренс Пачикад погиб. Мы не успели получить всю информацию об этом методе.

Теперь замолчал Артём; обратку он не включил, объём связи играл перламутровым туманом, и было неизвестно, в каком месте находятся гости из другой Ветви Времён.

– Хорошо, мы поговорим об этом с нашим партнёром. Кстати, он выявил ещё два схрона Дьявола с зародышами каких-то механизмов.

– Где?

– На спутниках Юпитера и Нептуна. Предлагаю встретиться через час и обсудить общие проблемы.

– Жду звонка, – сказал Филипп, выключая консорт-линию.

Ребров с прищуром смотрел на него.

– Ты думаешь, этот Лам-ка справится с «огнетушителем»?

– Он не волшебник, – буркнул Филипп. – И даже не Наблюдатель. Геру Алниса он спасти не смог. И всё же я в него верю.

Ребров поморщился.

– Теряем людей… Жаль Германа… Юэмей безутешна…

– Для неё это страшный удар.

– А виноват, как ни крути, Ваня Славин.

– Он хочет сложить с себя полномочия координатора СВР. Но заменить его пока некем.

– А ты?

Филипп усмехнулся.

– Я слишком стар.

– Тогда Игнат.

– Он тоже немолод. Почему бы тебе не возглавить Службу?

Ребров отвернулся, помолчал, сказал глухо:

– Я устал, Филипп. Такое впечатление, что я всю жизнь воюю. Хочется выйти из этого состояния.

В глазах Ромашина-старшего на миг всплыла тоска, но держаться он умел и жаловаться на отсутствие сил не стал.

– Нам всем хочется выйти из состояния войны. Но не мы выбрали эту дорогу, она выбрала нас.

– А тебе никогда не хотелось плюнуть на все проблемы безопасности человечества? Ты не задавал себе вопроса: на кой хрен тебе защищать это самое грёбаное человечество, которое в большинстве своём не знает о тебе ничего, не хочет знать и запросто продаст кому-либо типа Дьявола?

Филипп хотел ответить, но в отсек вошла Аларика, и лицо патриарха разгладилось. По губам пробежала почти незаметная улыбка.

– Вот ради кого я напрягаюсь. Ради неё, ради детей, друзей и приятелей.

Аларика подняла бровь:

– Вы о чём?

– О своём, мальчишеском, – мрачно буркнул Ребров.

Филипп протянул жене руку, и она прижалась к ней щекой.

Когг следовал за мчавшейся к Солнцу сферой хронозеркала среди других машин космического флота человечества, но его никто не замечал. Лам-ка накинул на десятиместный летательный аппарат вуаль невидимости.

В органелле рубки управления сидели трое: Артём, Зари-ма и Селим фон Хорст. Молчали. Ждали, когда Лам-ка (его интеллектуальная «часть») выйдет на связь.

Наконец между тесно расположенными коконами органеллы, встроенными прямо в её стены, возникла струйка осыпающегося инея и превратилась в кота.

– Я к вашим услугам, эксплуататоры.

Брови Артёма прыгнули вверх.

– Лам-ка, ты откуда это взял?!

Кот перетёкв седого мужчину, виновато почесавшего затылок.

– Я просто пытаюсь шутить.

– Эксплуататором меня ещё не называли, – усмехнулся Селим.

– Прошу прощения, герр полковник. Я ведь не человек и даже не гуманоид, мне позволительно ошибаться.

– Не ёрничай. Что ты выяснил?

– Шаром никто не управляет. Во всяком случае – извне. Проникнуть внутрь можно, однако даже я не могу изменить законы физики, по которым работает эта петля времени. Она представляет собой очень глубокую потенциальную «хронояму».

– Насколько глубокую?

– Не меньше чем на два миллиарда лет.

Фон Хорст и Артём переглянулись.

– Это уже не петля, настоящий временной провал. Что будет, если он воткнётся в Солнце?

– Глубины ямы достаточно, чтобы в неё «провалилась» вся массоэнергия Солнца.

– То есть Солнце погаснет.

– И достаточно быстро.

– Мы можем нейтрализовать хронозеркало?

Лам-ка сделался задумчивым, как живой человек, пригладил серебристый ёжик волос.

Артём мимолётно подумал, что их могучий союзник исподволь перенял манеру поведения фон Хорста.

– Это очень интересный объект, судари и сударыни. Я бы хотел его поизучать какое-то время. С объектами, имеющими такие энергетические характеристики, я ещё не сталкивался.

– В твоём распоряжении двое суток, – сказал Селим флегматично. – Хватит? Потом «огнетушитель» нырнёт в Солнце, и выколупнуть его оттуда будет уже невозможно.

– Ничего не придётся выколупывать. Местные физики давно разработали метод нейтрализации сферических хронозеркал. В любой момент его можно применить и остановить либо направить «огнетушитель» в другую сторону.

Фон Хорст с любопытством посмотрел на Лам-ку.

– Нам они сказали, что такой метод разработал один из Ромашиных, специалист по ТФ-физике, но он погиб. И расчёт оказался незавершённым.

– Во-первых, Кузьма Ромашин не погиб. Во всяком случае доказательств гибели ни у кого нет. Я исследовал центральную часть солнечного ядра, которая подверглась вакуумному вымораживанию. Там имеется странная аномальная зона, которая «дышит»: то поглощает энергию, то излучает. Долго находиться возле этой зоны я не могу, приходится потом восстанавливать свой матричный потенциал, поэтому дождёмся, когда к зоне приблизится второй солнцеход, и я смогу изучить эту область более детально. Ждать осталось недолго.

– Почему ты считаешь, что Кузьма не погиб?

– Потому что наблюдаемые эффекты каким-то образом связаны с инверсией времени. Возможно, первая машина успела провалиться в хронозеркало и нырнула в будущее… или в прошлое. Конкретнее пока ничего сказать не могу. Во-вторых, у наших друзей здесь имеется Потрясатель Мироздания. Его когда-то создавали для галактического «просвечивания», и с тех пор он законсервирован на Тритоне. Но работать может. Надо лишь изменить кое-какие параметры генератора по новым расчётам.

– Которые сделал погибший Теренс Пачикад? Но эти расчеты утеряны.

Лам-ка подмигнул Зари-ме, самодовольно улыбнулся.

– Мне удалось добыть всю информацию по этой теме. Пачикад прятал её в базе данных Умника Института пограничных физических проблем. Никто её там не искал.

– Потрясающе! – хмыкнул Селим. – Ты растёшь не по дням, а по часам. Обычные боевые роботы не способны проявлять инициативу.

– В твоих устах это похвала, – расплылся в улыбке Лам-ка. – Хотя я не обычный боевой робот. Я её воспитанник. – Он кивнул на Зари-му.

– Надо сообщить твоим родичам, – смутилась полюсидка, глянула на мужа, – что у них есть средство против хронозеркал.

– Они знают, – сказал Артём. – Но у них нет доступа к Потрясателю.

– Уже есть, – сказал Лам-ка. – Насколько мне известно, оперативники СВР просверлили Тритон и подошли к Потрясателю с другой стороны. Захватить эмиттер я им помогу.

– Смотрите! – воскликнула вдруг Зари-ма.

Вокруг мчащейся впереди зеркальной махины возникла суета: корабли спасательного и пограничного флотов начали разбегаться, удаляться от шара. Остались лишь две спейс-машины Службы безопасности, отплывшие от хронозеркала на двадцать километров. Аппаратура когга синтезировала общую видеокартинку происходящего, и каждый из присутствующих в рубке видел шар с разных ракурсов: со стороны, сзади и спереди.

Корабли землян в этой синтезированной панораме обозначились зелёными огоньками разной световой интенсивности – в зависимости от мощи каждого. В данный момент хронозеркало сопровождало около полусотни космических кораблей.

– Что они делают? – осведомился Артём.

– Хотят запустить в шар ТФ-эмиттер, известный под названием «паньтао», – ответил Лам-ка.