Династия. Белая Кость - Такаббир Эль Кебади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не костоправ. Так назвала меня твоя приятелька.
— Так и знала, — вздохнула Миула и вложила нож в прикреплённый к ноге чехол. — Вылазь и уматывай, пока я не передумала.
— Я не костоправ, но умею складывать кости. Может, чем и помогу. Глянуть надо.
— Что ты делал в пыточной?
— Кости складывал.
Подумав, Миула кивнула:
— Ладно, дед. Слушай сюда. С госпожой говори уважительно. Лишних вопросов не задавай. Не обещай, если сомневаешься. И ничего не придумывай. Понял?
— Понял.
— Но сначала расскажешь госпоже, кто ты такой.
— Расскажу, как на духу расскажу, — заверил старик.
Миула вновь вытащила нож из чехла:
— Чего глаза по лбу раскинул? Испугался? Не бойся. Побрею тебя и космы подрежу.
— Без бороды холодно. Оставь хоть чуток.
Немного погодя они вышли из бани и направились в господскую цитадель. В одежде, позаимствованной у конюха, старик выглядел как обычный деревенский дед. Прядки волос разной длины едва прикрывали тощую шею. Короткая бородёнка потешно топорщилась.
Войдя в просторный холл, старик снял чуни, боясь запачкать пол, и закружился на месте, от восхищения прищёлкивая языком. Подскочил к окну, потёр стекло пальцем, прислушиваясь к скрипу:
— Ай да чудо! Чудо чудесное!
— Не знаешь, что это такое? — прищурилась Миула.
— Как не знать? Знаю. Это скло. В домах богатеев видел, а трогать не трогал. — Дед постучал по стеклу костяшками пальцев. — А если вдарить, сломается?
— Я те вдарю, — пригрозила Миула и повела старика по винтовой лестнице на второй этаж.
В гостиной их ждали, расположившись в креслах, Янара, Ардий и Бари. Таян, умытая, причёсанная, стояла за спиной госпожи и в волнении теребила поясок на платье, которое стало ей тесным.
— Как тебя зовут? — поинтересовалась Янара, пристально рассматривая незнакомца.
Простоватое лицо, юркие глазки, оттопыренные уши. Именно такими она представляла обманщиков и пройдох.
— Пихай, миледи.
— Срам-то какой… — пробормотал Бари.
— Что ты умеешь… Пихай?
— Я разбираюсь в костях, миледи.
— Где научился врачевать?
— Кто лучше всех знает, как построен человек? — спросил Пихай и, обведя присутствующих плутоватым взглядом, сам себе ответил: — Палач.
— Ты был палачом? — опешила Янара.
Ардий нахмурился. Бари осуждающе посмотрел на Таян. Она поджала губы и с вызовом вздёрнула подбородок.
— Я? — беззлобно улыбнулся Пихай. — Нет. Палачом был мой отец. Странствующим палачом. И дед мой был палачом. И прадед. Судить все мастаки, а марать руки никто не хочет. Вот прадед и нашёл потребную работёнку.
— И ты доверишь ребёнка палачу? — возмутился Бари.
— Я не палач, а подручный! — взъерошился Пихай. — Детишки палача, как и чада дворян, судьбу не выбирают.
Хотел обхватить ладонью бороду, но забыл, что теперь у него вместо бородищи козлиная бородка, и стиснул в кулаке воздух.
— Продолжай, — велела Янара.
— Мы ходили из города в город, из деревни в деревню. У отца нас было девятеро. Я в серёдку затесался. Ни старший, ни младший, ни наследник, ни любимчик. Отец пытал и рубил головы, а мы ему пособляли.
— Прогони его! — потребовал Бари.
Ардий посмотрел на него:
— Я человек неконфликтный. Но уйдите уже!
Бари вспыхнул. Подсунул ладони под задницу и отвернулся.
— Когда наш отец помер, — вновь заговорил Пихай, — нас в живых осталось двое из девяти. Меч палача перешёл к старшему брату. Потом палачом стал его сын, потом внук. А я всю жисть гнул горб подручным. Я знаю, как кости крепятся друг к дружке. Знаю, как должны лежать жилы. Дайте мне груду костей, я соберу их, обовью верёвками и обтяну материей. Вы решите, что это живой человек, потому что сгибаться будут даже пальцы.
— Живой ребёнок — не груда костей, — процедил Бари сквозь зубы.
— Дайте мне хоть глянуть на мальца. Я ничего не стану делать. Просто гляну.
— Подойди поближе, — велела Янара.
Старик подошёл к ней и вдруг изменился, словно очистился от всего наносного. Взгляд сделался глубоким, вдумчивым. Лицо стало строгим.
— Ты многим людям помог?
— Я не считал, миледи.
— Лучше спроси, скольких он угробил, — вставил Бари.
— Я не желал сюда ехать, миледи. Меня уговорила преданная вам душа, ваша служанка. Она сказала, что много дней шла за мной по следу. — Пихай пожал плечами. — Я не знал, что за мной тянется след. Мы приходили в город, палач пытал и казнил, а я складывал мужику палец, который он раскрошил кувалдой. Или складывал шлюхе колено. Или складывал драчуну челюсть. Потом мы шли в другой город, и я не знал, что стало с этими людьми. Ваша служанка сказала, что они мой след. Сказала, что у меня много следов. А я скажу вам вот что… Я бы никому не пособил, если бы не пособлял отцу и брату в пыточной. Позвольте глянуть на дитя, миледи. Может, я и здесь оставлю след?
Бари демонстративно отвернулся. Ардий едва заметно кивнул Янаре.
— Идём, старик, — пригласила она и прошла в детскую, расположенную этажом выше. Отпустив нянек, приблизилась к колыбели под парчовым балдахином. — Гляди.
Пропустив её слова мимо ушей, Пихай склонился над Бертолом, сидящим в креслице.
Таян подхватила мальчика на руки:
— Это не он. — И отошла в сторону, покрывая белокурую головку поцелуями.
Отодвинув балдахин, Пихай заглянул в колыбель. Черноволосый, черноглазый ребёнок семи месяцев от роду потянулся к бахроме.
— Братья, а такие разные. — Будто опомнившись, старик посмотрел по сторонам. — Где их отец? Надобно сказать, что я пришёл. Вдруг ему не понравится.
Янара мизинцем убрала волосики со лба сына:
— Его отец далеко.
Пихай скривил губы:
— Его… Их отец.
— У них разные отцы, — откликнулся Ардий.
— Зачем меня обманывать? У них один отец.
— Ты не слышал, старик? — разозлился Бари. — У них разные
