Хозяин Колодцев (сборник) - Марина и Сергей Дяченко

— Название села.

Она бросила одежду на пол; у Игара перехватило дыхание. Она стояла перед ним совершенно нагая, привычно зовущая, с маленьким шрамиком под левым розовым соском:

— Да чего тебе, а?.. Раздевайся, очередь же… А этот болтает…

Его рука нахально скользнула ему в штаны и полезла, куда не следует; Игар перехватил ее за запястье. Усилием воли удержался, чтобы не сжать до хруста костей:

— Название села. Ну скажи, ну пожалуйста.

Рядом, в нескольких шагах, отделенная тонким, натянутым на раму полотнищем, успокаивающе ворковала бритая — ей достался мальчик. Игар стиснул зубы; в другом конце комнаты страстно застонала обладательница косы — даже у раковины, подвешенной над дверью, это получалось куда естественнее. Матросу, впрочем, было все равно — он взревел, как тюлень на отмели.

Игарова женщина нахмурилась:

— Ну странный ты… У меня в селе полно родни; зачем мне… Тебе-то все равно, мимо будешь ехать и ляпнешь чего-то…

Игар облизнул губы. Ее нагое тело в свете свечи всколыхнуло в нем мутную, недостойную, мучительную волну. Он напрягся, преодолевая постыдное вожделение:

— Ну и что с того?.. Родителей нет в живых, а прочие тебе что, указка?!

Привычная улыбка соскользнула с ее лица. Она опустила глаза:

— Да… Родителей давно уже… А ты откуда знаешь?!

Он с трудом оторвал взгляд от ее нагой груди; крепко взял женщину за подбородок, заставил смотреть себе в глаза:

— Ты Тиар? Не врешь?

По ее лицу ничего нельзя было прочитать. Как по шляпке гвоздя. Тело ее казалось куда красноречивее.

— Может быть и Тиар, — она высвободилась. — Может быть… Чего ты хочешь, а?

В ворковании бритой скользнуло нетерпение. Тогда матрос, на которого не хватило женщин, решил, по-видимому, помочь обращению мальчика:

— Да чего ты боишься?! Вот ребятам скажу, как ты жался-то… Она тебя научает, а ты чего выдираешься?

Игара скрутило от ненависти. Он готов был забыть про ту, что называет себя Тиар, повалить ширму, разбить нос матросу с амулетом и сказать мальчишке: беги! Иди отсюда, беги, беги!..

— Да уйди отсюда! — рявкнула бритоголовая, будто отвечая Игаровым мыслям; впрочем, прогоняла она не мальчишку, а матроса. — Советчик нашелся… Тебе бы так посоветовали, крыса… Пошел вон, жди!..

Игар обернулся к женщине с ромбом на спине:

— Вот что… Одевайся и пошли отсюда. У меня к тебе дело, которое стоит мешок монет.

Она недоверчиво скривила губы:

— С чего бы это?..

— Наследство тебе, — бросил он, не сводя взгляда с ее прищуренных глаз.

Она мигнула; лицо ее все еще оставалось бесстрастным:

— Врешь.

Он плюнул в сердцах:

— Дура! Да зачем я тебя ищу? Зачем мне ромб этот?.. Наследство тебе, от… мужа!

Ее реакция превзошла все его ожидания.

Она сглотнула. Побледнела; потом покраснела, как съеденный помидор. Спросила срывающимся, потрясенным шепотом:

—  Помер?!

Игар кивнул. Не кивнул, а дернул головой.

— Слава морской деве, — шепотом сказала женщина.

За ширмой тяжело задышали — дела у мальчика наконец-то пошли на лод. Игар стиснул зубы; крепко взял женщину за руку повыше локтя:

— Пойдешь со мной?

Она неосознанно провела пальцем по шраму под левым соском. Медленно, удивленно кивнула.

Девочка меряла время приездами и отъездами Аальмара.

Она давно знала, что ее четырнадцать лет и положение невесты не дают права бегать сломя голову и выкрикивать нечто бессвязно-радостное; в честь приезда Аальмара можно пренебречь приличиями. Броситься за ворота, выскочить на дорогу, бежать, расплескивая лужи, и вопить в свое удовольствие — пока от отряда не отделится всадник на белом жеребце, пока не соскочит в размытую глину, пока не распахнет руки, заслоняя собой весь свет, пока не сомкнет объятия — запах ветра и железа, мокрых лошадей, самые любимые на свете запахи…

— Что ж ты… Что ж ты так долго не ехал?

— Здравствуй. Я привез тебе подарок.

От крыльца валили радостной толпой Большая Фа, слуги и домочадцы, молодая Равара с видимо округлившимся животом, подростки во главе с повзрослевшим Вики; девочка чувствовала на себе их взгляды. Счастливые и немного завистливые — она идет под руку с самим Аальмаром, идет, высоко задрав нос, разомлевшая от гордости, счастливейшая из невест: смотрите все…

В маленькой комнате, куда, к неудовольствию девочки, была допущена и Большая Фа, он обнял ее еще раз — крепко, до боли. Осторожно поставил на пол:

— Смотри…

И на низкий столик перед ней легло платье.

Он умел удивлять ее; всякий раз ей казалась, что большей радости не бывает. Такого платья не носил никто в доме; даже на ярмарке, даже на самых богатых и знатных дамах девочка не видела ничего подобного. Это было простое и величественное сооружение из тонкой замши, парчи и бархата; оно было роскошно, но то была не показная роскошь купчихи — благородная, естественная роскошь, присущая королевам.

Девочка задрожала. Первой же мыслью было горестное сожаление о том, что платье, конечно же, велико и потому надеть его придется только через несколько лет; ей не приходило в голову, что нечто подобное могут сшить на подростка. Она не сразу, но решилась взять подарок в руки — он оказался удивительно легким, и в следующую секунду девочка поняла, что платье по росту.

А вдруг оно не сойдется в плечах? А вдруг широко в груди?! Не раздумывая ни секунды, она рванула поясок своего старенького, домашнего, уже тесного платьица. Поспешно расправилась со шнуровкой, стянула платье через голову и, как в водопад, нырнула в запахи шелков.

Сначала была мягкая темнота; потом она ощутила, как падает вдоль тела бархатная юбка. Потом она вынырнула, посмотрела вниз и увидела себя — незнакомую, в потрясающих переливах ткани; обернулась к Аальмару:

— Застегни… Ой, застегни скорее…

Не говоря ни слова, он осторожно принялся застегивать крючок за крючком, а девочка испуганно прислушивалась к своим чувствам: не жмет ли? Не свободно ли?!

Платье сидело, как влитое.

Она подошла к зеркалу; перед ней стояла юная принцесса в дивном наряде, но почему-то растрепанная, как веник. Она счастливо засмеялась — и поймала отразившийся в зеркале взгляд Большой Фа.

Смех застрял у нее в горле. Старуха смотрела с явным, холодным, презрительным осуждением.

Девочка обернулась; Аальмар улыбался, но ей показалась, что его улыбка слегка натянута. Слегка неестественна; радость от подарка стала вдруг меркнуть, таять, уходить. Она что-то не так сделала? Что именно? Почему?..