Ктулху (сборник) - Говард Лавкрафт

Внушительный документ в достаточной мере выявляет самые жуткие перспективы. Профессор Грегг, следуя всему комплексу свидетельств, накопленных благодаря исчезновениям, надписи на камнях, рассказам древних географов и черной печати, решил, что под нечасто посещаемыми холмами Уэльса с древних времен по сю пору обитает племя темных примитивных созданий, ранее живших повсюду. Дальнейшие исследования помогли ему решить загадку черной печати и доказали, что идиот-мальчишка, сын отца, куда более жуткого, чем человек, является обладателем чудовищных воспоминаний и возможностей. В ту странную ночь в своем кабинете профессор произвел «жуткую трансмутацию гор» с помощью черной печати и пробудил в безумном получеловеке ужасы его наследственности. Он «увидел, как тело его набухает и раздувается словно пузырь, лицо чернеет…». Тут явились высшие эффекты инвокации, и профессор Грегг познал яростное безумие космической паники в его самой черной форме. Познакомившись с открытыми им безднами неестественного, он отправляется в дикие горы уже вполне готовым и отрешенным. Он встретится с этим немыслимым «малым народцем», и оставленный им документ заканчивается здравым наблюдением: «Если, к несчастью, я не вернусь из своего путешествия, нет необходимости восстанавливать здесь обстоятельства моей жуткой кончины».

Также в «Трех обманщиках» находится «Новелла о белом порошке», приближающаяся к абсолютной кульминации жуткого страха. Френсис Лестер, молодой студент-юрист, находящийся в нервическом переутомлении из-за уединения и слишком усердных занятий, получил рецепт от старого аптекаря, никогда не проявлявшего слишком большого внимания к составу своих зелий. Как впоследствии выяснилось, субстанция эта оказалась необычайной солью, которую время и непредсказуемые изменения температуры случайным образом превратили в состав куда более таинственный и ужасный; короче говоря, в ту самую средневековую vinum sabbati, потребление которой на жутких оргиях бесовского шабаша служило источником потрясающих превращений, а при неправильном применении приводило и к несказуемым последствиям. Молодой человек, ничего не подозревая, регулярно запивает порошок стаканом воды после еды, и поначалу ему становится лучше. Постепенно, однако, улучшение сменяется рассеянностью; он часто отсутствует дома и кажется прошедшим отвратительную психологическую перемену. Однажды на правой руке его появляется мертвенно-бледное пятно, после чего он возвращается к своему затворничеству и запирается в своей комнате, не пуская более внутрь никого из домашних. Заехавший осмотреть его доктор уезжает в припадке ужаса, со словами, что ноги его больше не будет в этом доме. По прошествии двух недель сестра студента, проходя мимо дома, замечает в его окне жуткую тварь, а слуги сообщают, что пища, оставляемая возле запертой двери, остается нетронутой. Попытка связаться через дверь заканчивается звуком шаркающих ног и выраженным булькающим голосом требованием оставить его в покое. Наконец трепещущая от страха служанка приносит весть об ужасном событии: потолок комнаты, находящейся под той, в которой помещался Лестер, запятнан отвратительной черной жижей, которая уже заляпала слизистой мерзостью расположенную там кровать. Доктор Хабердин, которого все-таки уговорили вернуться, взламывает дверь в комнату молодого человека и несколько раз ударяет ломом омерзительную полуживую тварь, оказавшуюся за дверью. Она представляет собой «темную и разложившуюся массу, сочащуюся гнилью и тленом, не жидкую и не твердую, но текучую и преобразующуюся». Похожие на глаза жгучие точки сверкают из ее середины, и прежде чем с ней было покончено, она пыталась поднять то, что прежде было рукой. Вскоре после этого врач, так и не сумевший вытравить из памяти все пережитое, умирает на корабле, увозившем его к новой жизни в Америке. Мистер Мэкен возвращается к демоническому «малому народцу» в «Красной руке» и «Сверкающией пирамиде»; a в «Ужасе», истории военного времени, весьма убедительным образом рассматривает поучительную мистерию об отвержении современным человеком духовности и влиянии этого факта на тварей мира сего, которые вследствие этого начинают оспаривать его превосходство и соединяются ради уничтожения рода людского. Истинно тонко, переходя от чистого ужаса к подлинному мистицизму, написано «Великое возвращение», также повествующее о Граале и также являющееся плодом военного времени. Слишком хорошо известна, чтобы ее описывать здесь, легенда о «Лучниках», которая, будучи принятой за подлинное повествование, дала начало легенде об «Ангелах Монса» – духах старых английских лучников Креси и Азенкура, сражавшихся в 1914-м рядом с теснимыми рядами славных английских «старых ничтожеств».

Менее интенсивен, чем мистер Мэкен в описаниях крайностей откровенного страха, и все же бесконечно более близок к идее постоянного давления ирреального мира на наш мир вдохновенный и плодовитый Алджернон Блэквуд{99}, среди объемистого и неровного свода сочинений которого можно найти некоторые из самых лучших историй с привидениями не только нашего, но и вообще любого времени. В уровне одаренности мистера Блэквуда усомниться невозможно, ибо никто и никогда не приближался к тому мастерству, серьезности и тонкой достоверности, с которыми он описывает обертоны загадочности в обыкновенных событиях и предметах, или к сверхъестественному проникновению, с которым он деталь за деталью складывает полные чувств восприятия, ведущие из реальности в сверхъестественную жизнь или видение. Не владея заметным образом поэтическими чарами простых слов, он является абсолютным и несомненным мастером потусторонней атмосферы и способен извлечь цельное повествование из небольшого отрывка лишенного всякого юмора психологического описания. Более всех прочих он понимает, насколько полно чувствительный ум обитает на рубеже грезы и насколько относительно небольшим является это разделение между реальными предметами и предметами, вызванными игрой воображения.

Малые произведения мистера Блэквуда портят такие дефекты, как этический дидактизм, случайные безвкусные завитушки, пресный в своей благосклонности супернатурализм и слишком свободное пользование профессиональным жаргоном современного «оккультизма». Недостатком более серьезных произведений является нечеткость и многословие, являющиеся результатом излишней изобретательности при несколько бесцветном журналистском стиле, лишенном внутренней магии, цвета и жизненной силы, способных визуализировать точные ощущения и нюансы зловещих фантазий. Однако несмотря на все это, основные произведения мистера Блэквуда достигают подлинно классического уровня и как ничто иное в литературе пробуждают трепетное ощущение значимости неведомых духовных сфер бытия.

В едва ли не бесконечном ряду произведений мистера Блэквуда присутствуют романы и короткие рассказы, иногда независимые, иногда появляющиеся сериями. Высшее место в его творчестве, вне сомнений, занимает рассказ «Ивы», в котором пара праздных путешественников жутким образом обнаруживает на пустынном острове посреди Дуная присутствие безымянных сил. Здесь искусство и сдержанность повествования соединяются, достигая высочайшего развития и впечатляющей силы без единого напряженного пассажа или фальшивой нотки. Удивительной впечатляющей силой обладает менее отточенный в художественном плане «Вендиго», где нам представляют кошмарные свидетельства существования лесного демона, о котором вечерами перешептываются лесорубы северных лесов. Манера, в которой некие следы рассказывают свою нереальную повесть, на самом деле представляет собой подлинный триумф мастера. В «Эпизоде в охотничьем домике» мы сталкиваемся с потусторонними силами, вызванными колдуном из черного пространства, a в «Слушателе» повествуется о жутком психическом осадке, пропитавшем старый дом, в котором некогда умер прокаженный. В сборнике «Невероятные приключения» содержатся некоторые из лучших рассказов автора, уводящие фантазию читателя к буйным обрядам на ночных холмах, тайным и странным перспективам, открывающимся за вполне обыкновенными пейзажами, к немыслимым и таинственным подземельям, скрытым под песками и пирамидами Египта, описанным с серьезным изяществом и тонкостью, убедительными там, где более грубое или легкомысленное изложение привело бы всего только к развлекательности сюжета. Некоторые из этих произведений являются не столько историями, сколько этюдами в области мимолетных впечатлений и выхваченных из забвения обрывках снов. Сюжетом можно пренебречь повсюду, правит везде атмосфера.

Книга «Джон Сайленс – необычный врач» содержит пять связанных между собой повествований, главный герой которых победоносно перебирается из одного в другое. Испорченные разве что некоторыми признаками популярного и обыкновенного детектива – ибо доктор Сайленс является одним из тех благодетельных гениев, которые пользуются своими удивительными силами, чтобы помочь своим попавшим в трудное положение собратьям-людям, – эти повествования содержат в себе некоторые из лучших образцов творчества и создают впечатление сразу эмоциональное и яркое. Первый рассказ, «Психическое вторжение», повествует о том, что приключилось с чувствительным автором в доме, некогда бывшем местом совершения мрачных дел, и о том, как был изгнан легион бесов. «Древние чары», быть может, лучший рассказ в книге, содержит почти гипнотически яркое описание старинного французского городка, где местное население некогда справляло гнусный шабаш в облике кошек. В «Немезиде огня» жуткий стихийный дух вызывается пролитием крови, в то время как в «Тайном почитании» повествуется о немецкой школе, в которой чтили сатану и над которой долго еще висела зловещая аура. «Собачий лагерь» рассказывает нам об оборотне, однако рассказ этот ослаблен морализаторством и профессиональным «оккультизмом».