Торлон - Кирилл Шатилов

— Мертвецы не должны заговорить. Ты понял?

Да, он тогда прекрасно понял человека в капюшоне. Правда, ему на радостях казалось, что справиться с поставленной неведомо кем задачей будет гораздо проще, чем оказалось на поверку. И все-таки один труп хоть и крупного, но все-таки старика, ничто по сравнению с горой жира, разговаривающей сейчас с псиной. Его просто так до рассвета в землю не зароешь.

Пес по кличке Досан сперва жалобно поскуливал, тычась носом в руку фолдита, но постепенно скулеж его незаметно перерос в недовольное рычание, и он угрожающе рявкнул. Его кормить надо, а не с расспросами приставать, подумал Ифор, у которого одно время тоже жил непутевый кобель, готовый на сытый желудок ластиться к кому угодно, однако кусавший любого, кто, как ему казалось, утаивал съестное.

Пес спрыгнул с бревна под ноги толстяку. Вероятно, он решил не показывать свою добычу и мирно разойтись. Толстяк же, похоже, подумал, будто дворняга приведет его к источнику крови и ответу на вопрос. Как бы то ни было, он ругнулся и припустил следом за пей.

Ифор перевел дух.

Появление непрошеного гостя натолкнуло его на мысль, что место здесь вовсе не такое безопасное, как казалось поначалу, а значит, действовать придется незамедлительно. Думать о том, чтобы волочь тело через тун за частокол и прятать в высокой траве, было несерьезно. Трава травой, а ночь не продлится вечно. Кроме того, из старика вытекло слишком много крови, так что с первыми же лучами солнца кровавую дорожку заметит любой ребенок.

Первоначально Ифор намеревался использовать примостившуюся здесь же, у стены избы, поленницу. А что, выкопать прямо возле нее яму и схоронить там страшные следы своего предательства! Однако, лежа в обнимку с арбалетом и дожидаясь ухода толстяка, он подумал, что в избе могут услышать его возню под окнами и выйти проверить, кого там нелегкая занесла. Стрел у него, может, и хватит на всех, но с какими новостями он явится в Вайла’тун? Даже покойный Лин любил по делу и не по делу повторять присказку: всех не перебьешь. И был прав. Если есть возможность не связываться, зачем связываться? А есть ли? Есть! Ифор не всегда был свером. Не всегда шел напролом, закованный в броню. Начинал он обычным лазутчиком еще при Кинвеле. Именно в его отряде он научился не только беззвучно убирать часовых возле стоянок шеважа, но и скрывать рыжие трупы так, чтобы дикари вовек их не нашли. Почему бы и сейчас не прибегнуть к проверенному методу и не воспользоваться широким обоюдоострым ножом с толстой рукоятью? Вспороть землю вместе с травой по окружности в рост Лина, поднять ее, как крышку, выкопать яму средней глубины, ссыпая землю на предварительно расстеленную рубаху и по мере наполнения перенося ее куда-нибудь подальше, скажем, за ту же поленницу, свалить тело в полученное углубление и снова раскатать поверх живой ковер. Если до утра еще и дождь пройдет, никто не заметит, что здесь копали, даже если будет смотреть прямо на могилу.

Он уже вынул из-за пояса нож, когда за спиной что-то хлопнуло. Ифор резко перевернулся на спину и прислушался. Тишина. Только усилившийся ветер, предвестник спасительного дождя, завывает где-то в балках под крышей. Снова хлопок. Деревом по дереву. Как будто дверь хлопнула. Ифор пригляделся. И точно — дверь. Только никто из избы не вышел. Новый порыв ветра. И опять хлопок. Забыли закрыть? Но почему тогда не выходят? Настолько крепко заснули после празднования победы над дикарями? Обитателям туна такое легкомыслие несвойственно. Еще под защитой Стреляных стен можно иногда позволить себе расслабиться, но здесь…

Одинокий голодный пес и распахивающаяся дверь сложились в мозгу Ифора в законченную картину, из которой напрашивался единственный вывод: хозяев нет дома, изба стоит пустая. В худшем случае они ушли праздновать к соседям, набрались на радостях лишнего и остались в гостях спать до утра, что опять-таки на практичных фолдитов не похоже. В лучшем — для Ифора, разумеется, — после нападения шеважа хозяева уже никогда не вернутся в свой дом… Некоторое время изба простоит пустой, потом будет сбор соплеменников, и там примут решение, кто станет ее новым хозяином. Но до тех пор… до тех пор в его распоряжении уйма времени, если только он не ошибается в главном.

Ифор пригнулся к земле и почти бесшумно добежал до хлопающей двери. Придержал ее рукой и снова прислушался. Ни один звук не говорил о том, что внутри кто-то есть. На всякий случай не разряжая арбалета, Ифор юркнул в холодные сени. Щеколда была на месте, и он поспешно запер за собой дверь. Стало тихо.

Ифор продолжал прислушиваться к внутреннему голосу, который до сих пор вел его по жизни почти безошибочно. Сейчас этот голос подсказывал, что хозяева мертвы, они должны быть где-то здесь. Если бы односельчане обнаружили их до него, они бы позаботились о том, чтобы входная дверь была плотно закрыта на подпорку, а крыльцо устилала бы трава, ветки или даже домотканый ковер — все, что делало уход душ в мир Квалу более быстрым и, если можно так выразиться, приятным. Ничего такого Ифор, разумеется, не обнаружил, а потому теперь, когда глаза немного привыкли к еще более густой, чем на улице, темноте, медленно двинулся в глубь избы.

О первое тело он споткнулся на пороге сеней. Судя по бороде распростертого на спине человека, это был сам хозяин. Ифор невольно представил себе, как тот, заслышав шум вторжения, схватился за топор или нож и бросился навстречу рыжим врагам, навстречу своей смерти. Склонившись над трупом, Ифор впервые почувствовал характерный запах разложения, который не ощущался в сенях, проветренных через дверь. Под бородой пальцы наткнулись на глубокий рубец с уже запекшейся коркой крови. Ифор невольно отдернул руку и выпрямился. Терять время и осматривать всю избу не имело смысла. Он все правильно понял и решил. Здесь — лучшее место для Трехпалого.

Ночь равнодушно скрывала от посторонних глаз суетящегося перед избой человека, который спешил, двигаясь задом наперед и волоча за собой другого человека, со странно запрокинутой седой головой и постоянно цепляющимся за траву мечом.

Меч торчал у старика из-за пояса, и Ифор заметил его только тогда, когда перед самым крыльцом Лин стал внезапно упираться, будто не желая входить в чужой дом.

— Замечательно! — пробурчал Ифор себе под нос, выпутывая рукоять из длинных щупалец травы. — Тебя-то я и предъявлю как доказательство своих слов, — освободив гарду, он вытянул меч из-за пояса Лина и положил у порога, чтобы не забыть захватить на обратном пути. — Едва ли они подумают, что старик мог отдать мне его добровольно.

Задача Ифора состояла в том, чтобы протащить тело как можно дальше в избу. Когда фолдиты наведаются сюда на рассвете, они должны найти Лина последним — после хозяина в сенях и женщины, оставшейся сидеть прямо за обеденным столом посреди единственной комнаты, где ее настигла стрела в бок. К тому времени, глядишь, Лин будет выглядеть как остальные трупы и, возможно, местные решат, что между ним и хозяевами произошла кровопролитная драка. Те, кто видел Лина, когда тот выходил из терема, наверняка вспомнят, насколько он был пьян. Нужно только помочь им запутаться, вынув и унеся с собой обе стрелы: из бока женщины — от лука и из груди свера — арбалетную. Ну, кажется, теперь все, лучше не придумаешь! Пора обратно, домой, в Вайла’тун, где его ждет право иметь собственного коня с попоной, завистливое удивление соседей и сердце той, о которой он до сих пор смел разве что мечтать…