Торлон - Кирилл Шатилов

Лин откашлялся в кулак.

— Тебе что-нибудь говорит имя Скелли?

— То же, что и всем, полагаю. Писаря Ракли так кличут. В чем подвох?

— А ты знаешь, чем занимаются писари? — вмешался в их разговор пересевший с другого конца стола Тэрл.

— Пишут.

— Правильно. Ракли историю вабонов вершит, а писари ее записывают, сохраняя для потомков.

— Хоть бы и так. Что с того?

— А то, что одно и то же действие можно при желании описать по-разному. И от того, как ты его опишешь, будет зависеть то, как о нем узнают. Даже подвиг, бывает, превращается в предательство. Никогда не задумывался?

— Нет, — признался Фокдан. — Хотя думать — люблю, а вот читать — не слишком.

— Читать тоже полезно, — заметил Лин, снова откашливаясь.

Вот бы узнать, чем это самое чтиво так уж полезно, подумал прислушивавшийся к их негромкому разговору Лара. Взять хоть Пирса того же. Всю прошлую зиму пытался грамоту выучить, а что толку? Небось уж и позабыл, как слова складывать, за ненадобностью. Читать! Полезно дела делать. Чтобы в другой раз шеважа нападать неповадно было. Вот если бы их кто грамоте научил, тогда да, тогда был бы прок по всему округу столбы расставить, а на столбах написать: «Пошли вон!» Глядишь, проняло бы. Хотя, конечно, вряд ли. Не на тех напали. Шеважа такой ерундой не занимаются. Они, к сожалению, другое дело разумеют — боевое. И неплохо разумеют, приходится признать. Одно то, что вышли из леса и храбро поперли на тун, о многом говорит. Лара признавался в душе, что будь он дикарем, привыкшим к лесной жизни, ни за что не пошел бы с сородичами войной на лучше вооруженных вабонов, да еще по открытой местности, где тебе ни ям, чтобы спрятаться, ни дерева, чтобы град стрел переждать. А они все «читать, читать»! Не ровен час, Тэрл распорядится за книжки засесть. Вот потеха-то будет…

Ларе не терпелось покинуть дружеское застолье. Нельзя сказать, чтобы он как следует наелся, но в другом месте, где его сейчас наверняка ждали, ему бы точно не дали умереть с голоду. Да и печь гостеприимная доярка Унда, матушка его Элбет, умела получше всех этих поварих, обхаживавших Тэрла. Элбет жила неподалеку, в трех избах от терема. Нужно только повод найти, чтобы выбраться за порог, на улицу. Не дожидаться же ночи. Да и едва ли ночью Унда пустит его к дочери. Элбет, хоть и ростом в покойного отца пошла и в теле, а зим ей всего пятнадцать от роду, в девках ходит, и мать ее сторожит пуще своих двух коров-кормилиц. Даже теперь, после того, как Лара проявил себя давеча с лучшей стороны и спас обеих женщин из лап остервенелых шеважа. Которые умудрились пробраться к их дому и уже высадили окно, когда он, пробегая мимо, услыхал крики девушки и от души намял всем троим бока, да так ловко, что двое и не успели сообразить, кто и откуда на них напал, а третий, получив здоровенным поленом промеж ушей, чудом устоял на ногах, однако проверять свою выносливость дальше не решился и дал драпака.

Высунувшаяся в оконный пролом с ухватом наперевес Унда имела возможность видеть всю эту битву и отдала должное Ларе тем, что сама пригласила его под вечер к себе в дом и не возразила против того, чтобы он ненадолго остался с Элбет наедине, пока она носила Тэрлу два кувшина с молоком. Ничего подобного за ней прежде не водилось. Элбет, глядя на мать, тоже в долгу не осталась и позволила Ларе несколько горячих поцелуев, на последний неловко ответила, отчего страшно сконфузилась и до возвращения Унды вела себя особенно скованно.

Сегодня Лара надеялся упрочить свой нечаянный успех. Лишь бы Пирс следом не увязался.

С Пирсом они с самого детства были, что называется, не разлей вода. Пирс, на две зимы старше приятеля, вечно верховодил, как прежде в играх, так и теперь — в работе на поле. Однако Лара против этого ничего не имел, покорно соглашаясь с присказкой матери, будто «лень раньше его родилась». А хоть бы и так! Зато Пирс ему теперь не соперник: у него с лета молодая жена, вот-вот наследники пойдут, а это значит, что настал конец их совместным похождениям в соседние туны и охоте за душистыми юбками тамошних девиц. Кто-кто, а Элбет ему не достанется. Не в коня корм. У Пирса отныне своих забот невпроворот. Странно, что он так спокойно сидит за столом, болтает о чем-то с Мадлохом и никуда, похоже, не торопится. Ничего, пусть остается при деле. Как бы мне все-таки улизнуть?

Обычно посиделки у Тэрла могли продолжаться долго за полночь. Сегодня, конечно, не тот случай: утром, несмотря на окончание полевых работ, всем надлежало быть свежими и бодрыми. Но приход нежданного гостя и видимые успехи в обороне туна запросто могли расхолодить присутствующих и привести к поздним возлияниям. В честь Лаирта, в честь самого Тэрла, в честь… да хоть в честь Лина Трехпалого, нравившегося Ларе еще меньше, чем перспектива засесть за никчемную грамоту. Нужно было что-то придумывать и придумывать срочно.

Взгляд Лары упал на стул, недавно занимаемый Нэлсом. На спинке висели широкие кожаные ножны с коротким мечом. Нэлс забыл свое оружие, когда спешил исполнить поручение Тэрла. Удачно!

Лара уже собрался было вызваться отнести меч законному хозяину, когда тот появился в дверях собственной персоной, кивнул Тэрлу и по-свойски подсел к заскучавшему в компании полусонного старика виггеру Фейли. Опоздал. Благовидного предлога удалиться, похоже, не дождаться. Придется действовать прямо.

— Вита Тэрл, — начал было Лара, заметив, что довольный жизнью аол прервал беседу с гостем и подливает себе в кружку крока.

— Погоди-ка, друг мой, у нас тут серьезный спор намечается, — отмахнулся Тэрл, однако, натолкнувшись на умоляющий взгляд фолдита, никак не вязавшийся с раскрасневшейся физиономией, хмыкнул и поинтересовался: — Что, братец, живот прихватило? — Лара не нашел ничего лучшего, как кивнуть. — Хорошо, хорошо, ступай проветрись. Заодно проверь, чем там Таффи занят. Если все еще на заборе караулит, пришли ко мне, у меня к нему одно дельце есть.

Подобный поворот дел устраивал Лару как нельзя лучше, тем более что упомянутый мальчонка приходился Элбет родным братом.

После натопленного терема свежий воздух улицы показался Ларе обжигающе холодным. Смеркалось. Там и сям горели факелы, и в их пляшущих отсветах неторопливо кружили стайки снежинок. Лара поежился и похвалил себя за предусмотрительность: под вечер он зашел домой и поддел под меховую безрукавку теплую шерстяную рубаху.

Мимо прошли двое фолдитов, на голых плечах которых лежало тяжелое, еще не обструганное бревно. Покосившись на Лару, они молча продолжили свой путь, не обращая внимания ни на сумерки, ни на первый снег, ни на стужу. Они спешили управиться с работой до ночи и лечь спать с сознанием выполненного долга перед односельчанами.