У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Останови, мы выйдем.

   Афье послушно открыл дверцу, вышел, с удовольствием размял слегка затекшие ноги и огляделся. Справа от дороги не было ничего, а слева в пустом на первый взгляд поле стоял памятник.

   - Ты прав, - сказала Марина за плечом Афье. - Нам туда.

   С дороги к памятнику вели три ступени. Не вверх, как следовало бы ждать, а вниз. Спустившись, герцог сперва осмотрел сам монумент. Мужчина, одетый в брайт и какую-то странную одежду под ним, держал в левой руке оружие Нового мира, а правой сжимал, положив на грудь, какой-то предмет. Присмотревшись, Афье да Юаль решил, что это головной убор. Он обошел монумент кругом, потом подошел к невысокой стеле, весь фасад которой был заполнен надписью.

   "Здесь была жизнь", - прочел Афье да Юаль. "Здесь стояла деревня Большое Заречье. В октябре сорок третьего года..."

   - Марина, кто такие фашистские каратели? - спросил он, не отрывая взгляд от гранитных букв.

   - Те, кто сделал это здесь. И не только здесь. Есть другой мемориал, больше. Не в крае. Там было так же.

   Голос жены, негромкий и сипловатый, звучал так тяжело, что Афье вздрогнул.

   - Больше я расскажу тебе дома, а пока смотри.

   И герцог да Юаль смотрел. На надпись, сухо сообщавшую: "...зверски расстреляли, замучили, заживо сожгли...", на узкие тропинки из искусственного камня, отходившие от монумента к тому, что осталось от домов, на таблички, прикрепленные к печам - Васильевы, Шитенева... И на одинокий столб с колоколом на вершине и гнездом над ним.

   - Там кто-то живет? - спросил он жену.

   - Да, - ответила она. - Аист. Такая птица. Говорят, счастье приносит. Ты все увидел?

   - Да, все, - задумчиво сказал герцог. - Наверное, все...

   - Хорошо. Тогда едем дальше.

   Вадик лихо развернул машину на дороге, и Афье снова обнял Марину, но чувствовал задумчивость и даже некоторую подавленность. Она, принимая объятие, объясняла водителю дорогу, тот крутил головой, петляя по проселкам, пока не въехал в очередную деревню.

   - Здесь просто сбавь скорость и до упора прямо, а потом налево до конца, до шоссе. Хотя... подожди, давай остановимся.

   Вадик послушно съехал на обочину и заглушил мотор.

   - Не помню, где это тут было... - задумчиво сказала Марина.

   - Что ты хочешь найти? - быстро спросил ее муж.

   - Тут был... как тебе сказать... короче, родник.

   Афье глянул Зрением.

   - Тогда нам вот туда.

   - Но не через канаву же. Тут была тропа.

   - Если только эта, - вздохнул герцог, глядя на узкую полосу расквашенной ногами глины в мокрой траве.

   Марина уже двинулась вперед, и он пошел за ней по мокрой скользкой тропе. Через полсотни шагов в лужах попались остатки каменного мощения, за которым слишком давно никто не ухаживал. Пройдя еще шагов сто, Афье прислушался. Определенно неподалеку шумел мощный поток.

   - Направо.

   Продравшись через кусты, герцог увидел торчащую из невысокого обрыва трубу, из которой, шумя, изливалась вода.

   - Попробуй, - сказала Марина. - Поля говорила, воды вкуснее этой по всему югу области нет.

   Афье послушно зачерпнул воду ладонями. Ледяная. Сладковатая. Слегка бодрящая. Он присмотрелся и увидел вплетенные в струи воды нити Силы. Стоящая на этом Источнике деревня должна бы процветать. Но сам Источник выглядел заброшенным.

   - Не просто вкусная. Тут выход Потока в воду.

   - Ваша магия? - уточнила Марина.

   - Да, наша магия, - ответил он. - Ты это хотела показать?

   - Не это, - Марина качнула головой. - Но тем интереснее будет разговор. Пойдем.

   Они вернулись в машину до того, как начал накрапывать уже совсем было собравшийся дождь.

   - Едем, МаринВикторовна? - уточнил водитель.

   - Да, Вадик. Не будем задерживаться. Но по улице все-таки не спеша, хорошо?

   Первого прохожего Афье заметил еще до поворота, второго - сразу после. Рассмотрев, пятого он был неприятно удивлен выражением лиц людей, кажется, обычным для этого странного места. На первый взгляд это были нормальные человеческие лица, относительно чистые, симметричные и без отметин. Но выражение этих лиц Афье смутило. Каждый человек на довольно людной центральной улице деревни шел и вел себя так, как если бы он шел один по каким-то довольно важным делам и не то чтобы торопился, но и не видел особых причин задерживаться. Люди помоложе были даже более погружены в мысли и суровы, чем старики. Те выглядели веселее и несли на лице выражение некоего внутреннего праздника. Но каждый из прошедших мимо машины шел по улице в полном одиночестве. Глядя мимо других и не замечая проезжающий автомобиль. Афье решил отвлечься от лиц и осмотреть дома. Увиденное ему не слишком понравилось, он даже решил потом поговорить с князем при случае, чтобы тот внушил барону больше интереса и уважения к нуждам этих людей. Вадим увидел конец улицы и прибавил скорость, потом выехал на шоссе и рванул, удаляясь от неприятного места.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Блин, да когда же они сопьются уже? - пробормотал он себе под нос.

   - Судя по скорости обветшания, осталось немного, - невозмутимо сказала Марина. - Тормози, пит-стоп устроим.

   Водитель послушно затормозил на обочине. Вокруг дороги было чистое поле, уже перепаханное под зиму.

   - Что это с ними? Что это было? Почему у них такие лица? - выпалил Афье.

   Марина вздохнула.

   - Я у Поли то же самое спрашивала, когда она мне это показала. А было это еще в нулевые, до начала всей заварушки с империей. Я ей тогда имела глупость сказать, что во Второй мировой евреи, мой народ - самая пострадавшая сторона, вот она меня и макнула... В общем, Афье, те, кто сделал то, что ты видел час назад, тут жили. Не в смысле что они здесь родились, нет. Когда они пришли, эта деревня им понравилась и они поселились в домах местных жителей, позволив сельчанам работать на себя. А в той, сожженной, жили те, кому не нравилось то, что делали захватчики. И поэтому их деревню сожгли. И те две, что за озером, по ту сторону, тоже сожгли, от них осталась только одна улица. Это и значит "фашистские каратели": прийти и отобрать, что понравилось, а возражающих сжечь вместе с домами.

   - Зачем? - не понял да Юаль.

   Лейшина усмехнулась:

   - Чтобы не возражали. Но слушай дальше. Километрах в пятнадцати отсюда был концентрационный лагерь-пересылка, из него захватчики увозили на работы местных жителей. Никто не вернулся. Некоторые выжили, но... - Марина потянулась за сигаретами, прикурила. - А после войны и школу, и библиотеку, и фельдшерский пункт смогли устроить только в этом селе, в других местах было просто негде и не из чего это сделать. Люди там, Афье, привыкли, что их не любят. И приучили к этому своих детей. И там всегда пили до потери сознания, каждые выходные. Когда поставили церковь, стало чуть лучше, но не сильно.

   - Знаешь, любимая, - задумчиво сказал герцог, - я слушаю твою историю и не знаю, кто прав, те, первые, или эти, вторые. Свободный, но мертвый - это странный выигрыш. Конечно, то, что я увидел, глядя на живых, мне не понравилось. Но они живы, и значит, у них еще есть возможность изменить поведение.

   - Знаешь, милый, - ответила Марина, - у нас тут были два писателя, два брата, Аркадий и Борис Стругацкие. Они написали много книг - прекрасных, мудрых, о сложных нравственных вопросах. В последней совместной их вещи герой говорит: "Пила сильнее, но прав всегда ствол". Да, после встречи ствола и пилы стволу не суждено уцелеть с гарантией. Пила остается, но жизни в ней не особенно много, понимаешь? Так и человек: однажды подумав о себе, как о вещи, очень трудно стать живым вновь, даже если дышишь и небо коптишь. Доказывать свою правоту из этой позиции, конечно, можно, но аисты там, - она качнула головой в сторону деревни, - не живут. Несмотря на волшебный родник. И вот еще о чем я хочу сказать, Афье. Та последняя книга Стругацких была о том, чего они не поняли и что их испугало. Это чувствуется, когда читаешь текст. Так бывает, что человек боится будущего, когда оно не оправдывает его ожиданий. То же самое, видишь ли, и с политикой. Я показала тебе сегодня очень страшные для нас вещи. До того страшные, что и почти через сотню лет мы не может перестать видеть именно их в каждой новой угрозе. Потому мы и проморгали вас со всеми вашими ошибками, что приняли за тех, давних, которых уже и в живых нет. А вы другие. И вы ведь поступили точно так же - здесь, под чужим небом и в незнакомом месте вы искали знакомых вам старых богов. И были уверены, что нашли, понимаешь? А реальные проблемы продолжали разрастаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})