Колкая малина. Книга четвёртая - Валерий Горелов

синем васильке.

Прошу, не вспоминайте страшных снов

И не ищите истины во тьме.

Повторение

Когда-то эти ставни наглухо закрыли

И задвинули засовы на дверях:

Отсюда по этапам развозили

Искупать вину в советских лагерях.

Ставни покосились, засовы проржавели,

Прогнила и осыпалась соломенная стреха,

А в приступке на крыльце та же музыка скрипела,

Что вроде сума́ никому не помеха.

Они себя нашли в научном коммунизме

И не нуждались в Божьей благодати,

Они жили в новом реализме

И верили в мандаты и печати.

В паспорте прописка и маршрутный лист,

А тех, что были раньше, спрятали в архивы.

На кремлёвской сцене новый реалист,

И всех опять сгоняли в коллективы.

Ставни закрывают, засовы задвигают,

Почувствуйте великую радость принуждения.

Всех снова в те же сани запрягают,

Ибо нет учения страшнее повторения.

Что угодно может отражать

Медный Крест и блеск заплаканных очей,

Но если вам отвратна Божья благодать,

То, может, вы не человеческих кровей?

Поиск

Наберу с собой в дорогу шмурдяка,

И в самом дешёвом вагоне

Уеду от вас навсегда,

Сам себе наигрывая блюз на саксофоне.

Не пробуйте искать меня по следу,

Я и в Москве, и в пещере Лейхтвейса,

Ну, а если к вам в гости заеду,

Встречайте меня с цветком эдельвейса.

Он и есть легенда жертвоприношения,

И песня страсти во имя любви.

Это цветок моего притяжения

К нежелающим жить взаперти.

Я искал их, как задиристый щенок,

Который ждёт добра и ласки,

Как ждёт богоявления пророк,

Как заблудший ждёт подсказки.

Я их любил совсем без разрешения

И доверял без страха и сомнений,

Я сам душой разделся без всякого смущения,

Но только сном меня сморило от этих ощущений.

Но если меня соловьи не добудятся,

То, значит, я умер во сне;

И если надежды не сбудутся,

Меня будут жарить на адском огне.

Цена

Её на юг в королевство Таиланд

Вроде как за стильными покупками

Увёз какой-то местный коммерсант

С томными глазами и пухленькими губками.

А он двинул поклониться Храму Воскресенья

И, чтобы Гроб Господень облобызать,

Он искал совета и прощенья

Там, где учили любить и страдать.

Она коммерсанта кормила стриптизом,

А он её лизал кокосовыми губками;

Для неё казались суперпризом

Бумажные пакеты с дешёвыми покупками.

Когда монахини звонят в колокола,

Солнышко восходит над Святой Землёй,

А продав меня за сумку барахла,

Ты голая в прибое блещешь чешуей.

Каждый утешается как может:

Кому-то надо власть, а кому — стероиды,

Но рано или поздно сердце занеможет,

Если мы не просто гуманоиды.

Нас всех рожали во грехе

И учили жить на собственных приметах,

А тебя купили по цене

Шмоток в бумажных пакетах.

Чего творим

Сделаны звонки, розданы визитки

И проработаны приветственные реплики,

Вяжутся в букеты маргаритки

И урезонены нытики и скептики.

Благородно и приватно

Прошуршали лимузины,

И только не совсем понятно —

То ли это похороны, то ли именины.

Там, где балдахины, должно быть и тризне,

И надо приходить, если позовут,

Ведь память — как туман в современной жизни,

Не приедешь сам — силой привезут.

А если именины, то, значит, маскарад,

И тут ни от кого не увернуться,

Никто тебя не спросит: ты рад, или не рад?

Здесь очень важно телом извернуться.

А в тризне в куче похороны с именинами,

Где на углях погребального костра

Пляски до упада под разными личинами,

И где дерётся каждый за себя.

Говорят, не бывает печали без радости —

Мы их сжигаем, а сами горим.

Нам, наверно, не хватает самой малости,

Чтобы, наконец, понять, чего творим.

Чужая душа — потёмки

Мы встретились среди живого мира,

Но ни одной травинки не измяли,

Нас не пугали трагедии Шекспира,

И романтические вирши вдохновляли.

Когда горизонт в куполах золотых

Венчает небесные Храмы,

А у нас — два венка полевых

И кадило курит фимиамы.

Душа была омыта и чиста,

Нас будто только что достали из купели,

Нас ещё реальность не нашла,

И яблоки раздора не созрели.

А сегодня — это мы или не мы,

Как были в ту, первую, встречу?

Сегодня всё — с обратной стороны,

И я сам себе во всём противоречу.

Потерялось ощущение бессмертия,

И пропал восторг прикосновений,

Пропала целая эпоха милосердия

И колдовские запахи мгновений.

Много можно в жизни потерять;

Для нас разные готовят панорамы.

Никогда не надо о страхах забывать,

Ведь любовные романы — это тоже драмы.

Это я

Я много в жизни чего повидал,

Вот только богатств не нажил,

Но всё, что хотел, себе доказал,

И свою цену за всё заплатил.

Я себя сам всегда узнавал,

Хотя и блуждал в миражах.

Жаль, что много любимых людей потерял,

Пройдя мимо них впопыхах.

Меня когда-то тоже ждала мама,

Сидя на скамеечке