Колкая малина. Книга четвёртая - Валерий Горелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вдруг узнал, что это написано вами
В жёлтом свете ночных фонарей.
Огонь на Землю боги принесли
Во имя понимания и счастья,
Но и они не всё понять смогли,
На Земле хотели самовластья.
Однажды из любви огонь украли,
И в ней остались только намерения,
Как украшение собственной морали
И надуманные чудные мгновения.
А та любовь пришла из смерча и огня,
Но был нарушен с Богом договор.
И любовь была расчленена,
А она её собрала в струнный соль мажор.
Одиночество
Там, где горизонт сливается с Землёй,
Ничего не надо объяснять;
А если разговор, то лишь с самим собой,
А себя уже давно не стали понимать.
Наезжает лодка на галечную россыпь,
Ветерок качает метёлки камыша,
И я по мелководью и почти на ощупь
Приближаюсь к силуэту шалаша.
Трескуче разгорается костёр,
И сушатся намокшие штанины.
Возможно, мир коварен и хитёр,
Но, наверное, на то свои причины.
А лица друзей, словно пятна на Солнце:
Гипер далеки и уже неразличимы,
Они, как звёзды, отраженные в колодце —
Иллюзорны и недостижимы.
Забурлила в чайнике вода,
И, согласно древнему пророчеству,
Если ты уходишь в никуда, означает,
Что ушёл учиться одиночеству.
Ночная бабочка уселась на рукав
И, исполняя непонятный ритуал,
Мне говорила, крыльями дрожав,
Чтобы я от одиночества бежал.
Она с тобой
Меня настолько измочалила дорога,
Что я забыл конечный пункт пути.
Я хочу передохнуть совсем немного,
С силами собраться и идти.
Сердце билось, как блокадный метроном,
Ноги гудели что трубы библейские,
Я уже полмира обошёл пешком,
Изживая манеры лакейские.
Дорога — это время размышлений,
Ведь приходится идти с закрытым ртом,
А мысли, они против впечатлений,
И принуждают жить своим умом.
На пыльную дорогу капают дождинки
И тут же испаряются в полуденной жаре.
Здесь с самим собой проводят поединки
И ставят знак вопроса между точкой и тире.
Когда лакейство превращается в привычку,
То всё остальное — само по себе.
Тире превращается в кавычку,
А точка лишь в иллюзию в судьбе.
Не бывает истина доро́гой достижима,
И она не может быть ни сложной, ни простой,
Она как целый мир необозрима,
И в то же время она всегда с тобой.
Она
Она была опутана страстями,
И они её душили, как удавы.
Она жила между бесстыдством и долгами
В ожидании заслуженной расправы.
В своих страстях она была безгрешной,
Как шулер в нечестной игре.
Она была живой и неизбежной,
Как всё, что появляется извне.
Она могла сверкнуть дневной грозой
И к кому-то в жизнь зайти, не постучавшись,
Город осветить в темени ночной
Или просто так уйти, не попрощавшись.
Она улыбкой свечи зажигала,
Но не умела чем-то восторгаться.
Она ни зла, ни добра не желала
И не знала, что такое унижаться.
Она искала и приобретала,
А, не ощутив ни радость, ни гнев,
Потом ставила на всё и теряла,
Ни разу ни о чём не пожалев.
Она в жизни ни к чему не привязалась,
От чувств всегда стараясь быть вдали.
Она как все, наверно, ошибалась,
Но, Господи, пожалуйста, её Благослови!
Опять!
Над горизонтом пыхают зарницы,
А собаки как сирены стали завывать.
Кто свои сомнения не спрятал за божницами,
Тот не понимает, что можно ожидать.
Опять с разверзшихся небес
Его везёт ушастая ослица,
И на Земле начнётся новый антропогенез,
И Он опять для нас оставит право оступиться.
Оставит право человеку выбирать,
В чём и смысл задуманной породы:
Здесь каждый сам обязан понимать
Масштабы и рельефы собственной свободы.
Мы опять начнём друг другом помыкать,
Клясться чем угодно, лгать и унижаться,
Обезумев, вешаться, судить и воевать,
И опять из века в век перерождаться.
От распаханной земли до голубых небес
Бывает расстоянье меньше чем мгновенье,
Но на всех хватает фантазий и чудес,
Когда не подневольно самовыражение.
Но опять кто-то выберет старые песни,
За веру принимая ересь и подлог,
Опять проголосуют за законы мести,
И человечество напишет тот же эпилог.
Открытое окно
Отрадно мне, что на дворе в разгаре лето,
Что под карнизом свила ласточка гнездо.
Утро, потихоньку гаснет сигарета,
И где-то у соседа плачет малое дитё.
Тянет свежестью с открытого окна,
Это дышит предрассветный силуэт.
У нас такие правила были завсегда:
Кто проснулся раньше, тот и есть поэт.
Скоро каждая пичуга на свой лад заголосит,
Отряхнётся бабочка от капелек росы,
Она в воздухе исполнит утренний кульбит,
И в шёпоте появятся басы.
И день придёт — распределитель обязательств,
Он будет и великий, и будет незаметный,
Но каких бы ни случилось обстоятельств,
Этот день не будет беспросветным.
Кто умрёт, не успев повиниться,
Те, значит, ничего не обещали,
Но те, кто сумел с судьбой примириться,
Те точно её руки целовали.
Выдыхает лето аромат цветов,
И пчела танцует на
