Кругом одни соблазны - Марина Серова

Она покачала головой, вытирая слезы платочком, который наконец-то отыскался:

— Не знаю даже. Вроде бы он никому дорогу не переходил. В доме его все уважали. Не знаю… — Из груди ее вырвался стон. У меня даже сердце на мгновенье остановилось…

Я вышла на улицу и вздохнула глубоко-глубоко. Майский воздух, наполненный упоительной свежестью, чарующими запахами, волновал мою уставшую душу.

— Если бы всего этого не было! Господи, как было бы хорошо, если бы всего этого не было.

Не в наших силах повернуть ход событий. Что случилось, то случилось. Ничего нельзя поправить.

Кроме одного… Невиновный пострадать не должен. Тем более этого невиновного я когда-то так любила!

— Что ж, Танечка, гениальная ты моя, — сказала я себе (ну, кто ж еще меня поддержит морально?), — пора к Елене Владимировне. Надо ей сообщить, что ее возлюбленный — человек, который не до конца распрощался со своей совестью.

Я попробовала ей дозвониться сначала. Но, увы и ах. Никто не брал трубку. Кто ее знает? А вдруг у них просто телефон не работает? В нашем городе это вполне нормальное явление. Все равно надо ехать.

Однако дверь мне там тоже никто не открыл. Я честно давила на кнопку звонка. За дверью тишина. Никого нет дома. Ладно. Сообщим попозже. Ничего не поделаешь. Такова селяви.

Я уже надавила кнопку вызова лифта, когда открылась дверь рядом с квартирой Елены Владимировны:

— Купишь буханку губернского и пачку чая «Народного», он дешевле, — наставляла женщина средних лет сына-подростка.

— Да понял, мама, ты уже говорила. Я решила проконсультироваться у нее:

— А вы не подскажете, когда ваши соседи дома появятся?

— А вам кто нужен?

— Елена Владимировна.

— А Елена Владимировна на дежурстве, а муж на дачу уехал. У него вроде выходной сегодня.

— Понятно. Спасибо вам большое. А когда Елена Владимировна вернется, не скажете?

— Точно не знаю, но, по-моему, сегодня она часов до четырех работает.

— Еще раз спасибо.

— Да не за что. Они вечером скорее всего дома будут.

Женщина закрыла дверь. Я оказалась в лифте с ее пацаненком. Маленький, веселый человечек.

— А вы к тете Лене или к дяде Жене, тетенька?

— К тете Лене. А что?

— Да нет, ничего. Просто он замучил тетю Лену. Она к нам несколько раз ночевать приходила. Он напьется и ее гоняет. Мама сказала, что он просто дурак.

А вот такое совершенно непозволительно докладывать детям. Необязательно. Дети не должны вникать в проблемы взрослых.

Я ему об этом сказала.

— Ой, тетенька, да у нас об этом все в подъезде давно знают. А дети — не такой глупый народ, каким его взрослые считают.

Малыш был прав. Рассудительный мальчик. Это, может быть, и есть та причина, по которой Елена Владимировна отшатнулась от своего родного мужа и нашла себе утешителя в лице Игоря Игоревича. Хотелось бы поскорее взглянуть на этого типа. Интересно, что он собой представляет?

Мы распрощались с подростком у подъезда. Он пошел покупать дешевые продукты для семьи, а я поехала к даме, которая поставила свою резолюцию под приговором Харламову.

Вера Ивановна, этакая здоровенная бабища непонятного возраста, с короткой стрижкой, совершенно не подходившей к ее полному, круглому, как луна, лицу, была явно настроена против детектива Тани Ивановой.

— Что вам нужно? Вы не верите в справедливость правоохранительных органов?

— Что вы, что вы, Вера Ивановна. Ни в коем разе! Просто хотела бы лично увидеть результат экспертизы, который подтверждает вину Харламова целиком и полностью. Я его давно знаю. И мне трудно, чрезвычайно трудно поверить, что он это мог совершить.

Она развеяла мои надежды в пух и прах. Оставалось одно: поверить, что Леха, славный и прикольный когда-то Леха, — преступник Серийный убийца. Вот так, дорогой читатель. Никакой альтернативы.

Я слушала ее, я смотрела в бумаги, которые она мне демонстрировала, но что-то не давало мне покоя. Не знаю что. Право, не знаю.

Уже сидя в своей родной «девятке» и анализируя все, что я только что услышала, я поняла, что меня так беспокоило. Где-то я ее видела. Не знаю, где. Но видела. Кого-то она мне очень сильно напоминала. Вот. Не знаю пока, кого. Это придет со временем. Озарение, я имею в виду. Эффект двадцать пятого кадра.

Надо просто немного подождать. И все встанет на свои места. Так будет. Я знаю. Так всегда бывает…

Глава 9

Сволочь. Все обошлось для него. Выкрутился, гад. Повезло. А я, как дурак, даже помочь ему подрядился. Не из-за него. Из-за себя. Так сложились обстоятельства. Случай вонючий. Как я его ненавижу, скотина! Как его только земля носит. Это он заставил меня совершить то, что я совершил.

Он и не подозревает об этом. Он не знает, что именно он вынудил меня на крайние меры. Будь он трижды проклят!!! Как я его ненавижу! Тварь! Сволочь! И как я люблю эту стерву! Это из-за нее тоже. На ней тоже кровь этой невинной девочки. И бог, как и мне, ей тоже этого не простит. Я это знаю точно.

Она недавно сказала, что я — психопат. И алкоголик. Она меня даже лечиться уговаривала. Меня!!! Врача по образованию! Я сам знаю, что мне надо для спокойной и размеренной жизни. Мне нужна любовь. Любовь. Ее любовь. Любовь этой стервы, как я ее ненавижу! Она — просто дура. Она меня совсем не ценит. И никогда не ценила. С самого первого дня нашей совместной жизни. Никогда. Так пусть же она за это заплатит. И ее бойфренд тоже. От него я таким вот диким способом решил избавиться раз и навсегда.

Ищут серийного убийцу, так пусть и найдут. Назло врагам, на радость мамам. Он должен был стать этим самым серийным убийцей. Тогда и только тогда эта стерва отшатнется от него и вновь будет принадлежать мне, мне одному, и никому больше.

Господи, за что мне такие муки?! Я так ее люблю! Я ее всегда любил. И всегда думал, что она, как кошка, дарит свою любовь кому попало. И я почти не ошибся. Так оно и есть.

Была ночь. Было полнолуние. Она вернулась поздно. Я стоял у окна и ждал… Как долго я ждал. Никто не может меня понять. Я прождал ее почти всю ночь. Не знаю, где она шлялась. Вернее, знаю. Она была с ним. Потом узнал.

Эта сволочь и предположить не могла, что я на ногах. Она наивно думала, что я, напившись, как обычно, просто сплю. И все. Она тихо открыла дверь, крадучись, прошла в ванную. Я знал, что там она наденет свою сексуальную ночную рубашку и отправится в постель. А наутро скажет мне, что я — ни на что не способный мужчина.

Да, я устаю, я выпиваю иногда лишнего, я засыпаю, не прикоснувшись к ней. Бывает. У всех мужчин бывает. Только другим это прощают, а мне — нет. Я, по ее словам, импотент. Но это не правда, господа. Просто, когда это ставишь во главу вопроса, оно так и получается. Не у меня одного. Я спрашивал. Все мужики со мной солидарны в этом вопросе.

И я решился. Я должен ей доказать, что он гораздо хуже. А я лучше. Пусть она это увидит своими глазами. Это раз. А на счет «два» он исчезнет в тумане, и никто, вы слышите, никто уже не сможет нам помешать строить наше семейное счастье.

Я давно все это задумал. Я даже нож похожий подобрал. И кровью предыдущей жертвы его вымазал. Ее, изуродованную тем зверем, серийным убийцей, к нам на вскрытие привезли. Так что я уже знал, как убрать соперника с дороги. Не было подходящего момента. И не было решительности. Решительность пришла в тот самый день, когда эта тварь потребовала от меня развода. Тогда я и решил поставить точку.

Я прекрасно знал, когда он вернется домой. Еще бы! И знал, что дочь его дома. Правда, не предполагал, что не одна.

Вокруг девчонки этот чертов психолог уже с неделю крутился. Я-то знал, почему она к нему обратилась. Может, и мне надо было подойти к нему и поговорить? Не знаю. Наверное, надо было… Может, тогда я решил бы свои проблемы совсем по-другому. Он составил этот портрет убийцы, неглупый малый. У меня тоже были аналогичные мысли. Тем хуже для него, что Танюшку последнее время без присмотра не оставляет. Считает, что может ей помочь. И ее отцу. И матери тоже.

Это так трудно сделать. Они просто дураки. Все трое.

Я тоже пытался. Однажды ночью я связал эту стерву по рукам и ногам, заклеил рот пластырем, положил на палас и сел ей на спину. И говорил… И бил ее по щекам… А она плакала… Я долго говорил. А она начала задыхаться. Причина проста: ее душили слезы, она лила их беспрестанно. Заложило нос. И она чуть не погибла. Господи, благодарю тебя, что этого не случилось. Я люблю тебя, дура! И ненавижу!!!

Мне жаль эту девочку! Жаль! Но что поделаешь? Себя мне жаль еще больше.

Она открыла мне дверь не задумываясь — мы с ней были единомышленники: она хотела верного мужа для своей матери, а я — верной жены для себя. Она не ведала, что я решился. На все. Наш с ней симбиоз ничего бы не дал. И я знал, что мне делать…

А там был еще и этот ее моральный помощник. Что ж. Помогал ей, поможет и мне. Еще более достоверная картина.