Мы будем жить - Яна Завацкая

— Я Лорин. А тебя как зовут?

— Диана, — буркнула девица.

— Вы пойдете со мной, — Лорин с облегчением отвела взгляд, — у нас задание. Идемте!

К счастью, девочки послушались ее. Хоть какое-то начало, поздравила себя Лорин. С другой стороны… еще даже не подошли к крыльцу школы, а таша уже промокла от пота. Проклятые кроманьонцы! Лучше бы я в одиночку вымыла весь этот зал…

И еще эта Диана! Вот с Ксюшей и Тоней мы бы справились быстро и хорошо.

Кстати, это идея… может, ее куда-нибудь отправить? Или вообще отпустить?

Но что тогда скажет Максим? Получится, что с заданием она не справилась! Нет, конечно, ничего страшного, не поставят же ей оценку за это. Но она должна приложить все усилия, действительно — все. Ни к чему облегчать себе жизнь, решила Лорин. Эта Диана тоже должна слушаться.

И все пошло вроде бы неплохо. Они поднялись на крыльцо, прошли по коридору. Нюра с Тоней уже опять начали хихикать, Диана на них прикрикнула. Лорин шла впереди, выпрямив спину и подняв подбородок, как учили на ятихири. До чего же все-таки они глупы, просто удивительно. Над чем они вот сейчас хихикают? А вдруг надо мной, кольнуло тревогой. Лорин с трудом подавила желание оглянуться.

Вошли в малый актовый зал, который только что разгружала от барахла группа мальчишек-урку под командованием Пеллку. Здесь будет проводиться день открытых дверей для малышей-урку и их родителей, школу надо подготовить. Группе Лорин предстояло вымыть и вычистить зал.

Лорин уже не раз случалось бывать маллку — руководителем рабочей группы. Так принято у амару с незапамятных времен — смена руководителей. У них ведь никогда не менялись общественные формации, не было ни монархий, ни рабовладения, ни феодального строя, ни капитализма, ни парламентской демократии. Как в пещерные времена, амару для выполнения конкретной задачи набирали рабочую группу, и ею руководил кто-то выбранный либо назначенный по жребию — маллку.

Детей в школе всех заставляли бывать маллку по очереди, это необходимый социальный навык. Но с друзьями-амару не было никаких проблем, и Лорин даже не замечала, что она "руководит". Все происходило само собой, все были заинтересованы в том, чтобы сделать дело, выполнить задание. Лорин нужно было только оптимальным образом все организовать.

Здесь — совсем другое дело.

Она огляделась вокруг и сказала, стараясь звучать громко и уверенно.

— Нам нужно вымыть этот зал. Окна, двери и пол. Тут три окна… Каждая из вас возьмет по одному, я пока займусь остальным… Где в этой школе тряпки и ведра?

— Нихерась! — Диана демонстративно сплюнула на пол, — окуели, что ли? Это с каких щей-то?

— Сейчас же прекрати материться! — Лорин покраснела. Диана с высоты своего роста снисходительно взглянула на нее.

— Ладно, раз нельзя — не буду. Но и зал мы п…расить не собираемся! Нам что — заплатят за это?

Лорин растерялась. В чем-то Диана права… с какой стати они должны здесь мыть? Им за это и правда — не заплатят. А почему — неужели не могли заплатить, трудно, что ли? Действительно, непонятно.

— Но мы должны здесь вымыть, — пролепетала Лорин, — это ведь ваша школа. Я что, одна тут буду мыть?

— Можете и одна помыть, если вам надо, — нагло предложила Диана.

Ксюша и Тоня явно растерялись и примолкли, спрятавшись за широкую спину товарки.

Лорин поймала себя на том, что не смотрит Диане в глаза — и никакая сила сейчас не заставила бы ее это сделать.

— Ну ладно, — сказала она, — если не хочешь мыть, иди. Мы и без тебя справимся.

— И они тоже не будут мыть, — развила успех Диана, — с какой стати?

Она взглянула на младших подруг. Тоня и Ксюша забурчали, что да, с какой стати они тут должны мыть.

— Пошли, девки, — подытожила Диана и двинулась к двери. Лорин встала у нее на пути.

— Подождите! — звонко сказала она, — так нельзя!

Она заговорила — отчаяние придало силы ее тихому голосу. Лорин говорила, что эта школа построена амару специально для них, урку. Что урку все приехали сюда добровольно, что им — их родителям — было тяжело и трудно, и вот они приехали сюда и живут на всем готовом, им все дали, их накормили, дали хорошие дома, построили школу. В школе можно бесплатно учиться, бесплатно играть на компьютере или в настольные игры, смотреть фильмы. И вот теперь все, о чем их просят — просто взять и вымыть зал, это же быстро, за час можно справиться, если вчетвером. И она, Лорин, тоже будет мыть, хотя она амару, и это не ее школа, и ей это лично не надо, и ей ведь тоже ничего за это не платят…

— Не платят, — ну и не делай, — отрезала Диана. Ксюша и Тоня захихикали. В груди Лорин заворочался тяжелый болезненный ком. Диане не нужно было повышать голос и прилагать усилия — она нормально разговаривала, и легко перекрывала голосок Лорин. И эти две… подхалимки. Что-то тяжелое, темное всплыло из прошлого… гимназический класс, хихиканье и взгляды одноклассниц.

— Но так нельзя! — вскрикнула Лорин. Вечный Свет, только бы не зареветь еще!

— Почему нельзя? — удивилась Диана, разглядывая ее, словно насекомое на предметном стекле.

— Потому что… — Лорин осеклась. Начинать все разъяснения заново?

— Очень даже можно, — заявила Диана, — я за бесплатно работать не собираюсь. Школу нам построили? А на хер она нужна, школа ваша? У меня и дома компьютер есть и телек. Учиться я не собираюсь, мне что, в институт поступать? Все равно не примут. Мне и так неплохо. Вы что думаете, вы нас сюда привезли и теперь можете помыкать, как хотите? Не выйдет! У меня характер не такой! В общем, я пошла, а вы как хотите! Я работать не буду!

Дианин зад сверкнул в дверях и исчез, и вслед за ней с щебетанием испарились Ксюша и Тоня. Лорин подошла к окну, кусая губы, чтобы не разреветься. Несколько раз глубоко вздохнула. Кажется, позывы к рыданиям прошли. Девочка поднесла к лицу браслет связи на левом запястье, сняла предохранитель, пощелкала кнопками.

— У меня не получилось, — сказала она сдавленным голосом. Выслушала ответ, опустила голову.

Придется ждать.

— Да, это трудно, — сказала мама, — я рада, что мне не приходится проходить такие испытания.

— Это всем амару трудно? — спросила Лорин. Это было вчера вечером, они сидели, как обычно, вдвоем за столом в гостиной, пили чай с земляникой.

— Я думаю, да, — сказала мама.

— Вот ты знаешь… у меня в детстве тоже такое было. Были у нас такие девочки в классе, — стала она рассказывать, — гоняли меня и подругу мою. Все им что-то во мне не нравилось. То одежду спрячут в раздевалке, то дразнят… Знаешь, как это бывает. Я все думала — почему так? Учились мы хорошо с Танькой, лучше всех в классе. Танька была победительницей областной олимпиады по физике, на Россию ездила. Я по-английски тогда уже свободно говорила и немецкий изучала для себя, Гессе читала в подлиннике. У нас с мамой дома во всю стену — стеллажи, и книги, книги. Я не была очень спортивной, зато Танька занималась коньками почти профессионально. Может, мы были слишком заумные, далеки от практической жизни? Да тоже нет. Может, мы какие-то эгоистки были? Мы и с отстающими занимались, и никогда в помощи никому не отказывали. И однако для всего класса мы — чужие, аутсайдеры, кому мы тут нужны. А вот эта — которая всех бьет и издевается — она правильная, своя в доску. Отбирает у девчонок красивые ластики, заколки — ну и хорошо, так и надо. Все ее уважают, все слушаются… А за что, почему? Ведь никаких положительных качеств — троечница, злыдня, сволочь, и все это понимают. Но — уважают и подчиняются. Выходит, не нужно никаких особых хороших качеств, а нужно просто иметь что-то такое внутри… уверенность, что тебя все должны слушаться. Вот просто должны. Что ты тут — главный. Что твоя воля важнее всего. И эта уверенность, если она есть — передается другим.