Дальний поход - Василий Сахаров

Однако пока они идут, имеется возможность разглядеть их более подробно, и чем больше я за ними наблюдаю, тем больше замечаю различий. Пришедшие на Кубань и на Дон неоварвары были полнейшим сбродом и, не смотря на наличие вождей, на марше двигались неорганизованными толпами, с разведкой и дозорами, но все же без всякого плана и стройности в рядах. Эти же, были разбиты на отряды. Примерно по тридцать, пятьдесят и сто воинов, а собаки бегали не сами по себе, при своих хозяевах, которых знали с самого рождения, а под контролем специальных людей, у которых имелся некий отличительный от всех остальных знак, продолговатая меховая шапка на голове. Да и с оружием, тоже, не все так просто, как кажется на первый взгляд, некоторые формирования имеют явное разделение на стрелков и обычную пехоту. Видимо, я прав. Военное искусство дикарей эволюционирует и, учитывая скорость их наступления на цивилизованные анклавы и высокую рождаемость, в будущем они доставят нам немало хлопот. Есть над чем подумать самому, и чем высокое столичное начальство озаботить.

Мы дожидаемся, пока нас минуют тылы этого войска, еще некоторое время ждем, и двигаемся дальше. До утра еще далеко и расслабляться не стоит. Чем больше между нами и войском дикарей расстояние, тем лучше, а значит, встали, попрыгали и дальше поперли.

Идем час, второй и третий. Начинает светать, отряд уже полностью на подконтрольной дикарям территории. Где-то неподалеку стоят их походные шатры, сильно похожие на индейские вигмамы. Рядом с этими переносными жилищами всегда находятся самки и молодняк «зверьков», отсюда воины могут получить подкрепления и, скорее всего, поблизости находятся усиленные патрули. За минувшие десять лет, московские егеря неоднократно налетали на подобные передвижные стойбища и уничтожали их без всякой жалости, и дикари, конечно же, боролись с этими лихими парнями, как только могли. Надо остерегаться, и мы бережемся. Не смотря на рассвет и хорошую видимость, не торопимся, высылаем вокруг основных сил дозоры из лучших следопытов-лесовиков, да и Лихой не расслабляется. Пес находится в постоянном движении, идет впереди и тем, что у нас имеется такой отличный помощник, пусть даже не человек, все воины и офицеры очень довольны.

В полдень останавливаемся на дневку. Справа слегка холмистое поле, а за ним узкая извилистая речушка. Дальше, на другом берегу, очередное дикарское поселение, рассчитанное на проживание трех-четырех сотен «зверьков», третье, которое было встречено нами за этот день. Впереди и позади лесная чащоба. Слева заросли осоки и каких-то извивающихся молодых побегов, а дальше большое болото, густое, ядовито-зеленое, вечно ждущее добычу и чрезвычайно вонючее. Если вдруг нас заметят, и нам придется отходить, то в эту гнилостную топь, мы полезем только в самом крайнем случае.

Связисты Кума вызывают группу Белой, которая должна доложиться о своем положении. Лида опасается радиопеленгации и, обменявшись несколькими предложениями, связь прерываем. Присев на свой рюкзак и смахнул с грязного лба пот, я посмотрел на молодого сицилийца Бастико, крутившегося рядом, и окликнул его:

— Лука.

— Си, сеньор, — мгновенно откликнулся паренек, который за все то время, что пробыл с нами, стал неплохо понимать русскую речь и немного на ней изъясняться, но откликался по-прежнему на родном языке.

— Всех лейтенантов сюда.

Лука кивнул и побежал по группам собирать моих офицеров. Проходит пара минут и все в сборе. Лейтенанты рассаживаются вокруг, и я ввожу их в курс дела:

— У Лиды и ее бойцов полный порядок. Парни немного подпили, и в Дмитрове подрались с полицейскими, так мало того, местный мэр толком не знал, кто они такие, и про гарантии от московских министров ничего не слышал. В итоге, принял их за обычных наемников, решил действовать грубо, кинул на них солдат, но тех разоружили, а дальше все покатило по плану. Наши ребята обезвредили шпиков, приставленных к ним, угнали два грузовика из дмитровского гарнизона, и через Яхрому и Зеленоград, добрались до Истры. Там автомобили пришлось бросить, и они идут к границе Всероссийского диктата. Сейчас они в лесах и погони за собой не наблюдают.

— Отлично, — за всех собравшихся сказал Игнач.

— Да, — подтвердил я и спросил: — За колонной дикарей, которая рядом с нами ночью прошла, все наблюдали? — Лейтенанты согласно покивали головами, мол, да, наблюдали. — И как вам эти вояки?

— Самые обычные варвары, — откликнулся Серый.

— Мясо, — самоуверенно и с пренебрежением протянул Кум. — Москвичи эту толпу остановят, расколошматят и обратно в лесные дебри загонят.

— Темно было, а мой ПН-93, не самый лучший прибор, чтобы подробности рассматривать, — ответил Игнач.

Последним высказался Крепыш, за минувший год, поднаторевший в тактике и ставший из хорошего сержанта отличным офицером:

— Организованные черти, покруче тех, с кем мы на Дону воевали, будут.

— Вот именно, — я одобрительно кивнул на слова Крепыша, организованные. Именно поэтому, доведите до каждого нашего бойца, чтоб ушки держали на макушке и не думали, что они на прогулке.

— Это понятно, — Кум посмотрел на своих связистов, пакующих рации.

— Ничего, еще раз все повторите. До вечера всем отдыхать. Чуть начнет темнеть, продолжим движение. Свободны.

Офицеры разошлись, и только Крепыш задержался. Он кивнул на раскинувшееся за речкой стойбище и произнес:

— Не понимаю, местность открытая, а у москвичей есть вертушки. Почему они эти кочевья с воздуха не уничтожают, а ограничиваются только работой егерей?

— Наверное, не так уж и много у них этих вертолетов, да и дорогое это по нынешним временам удовольствие, полеты. Разведчики и диверсанты, которые корректируют наводку тяжелой артиллерии или сами вырезают стойбища, обходятся гораздо дешевле.

— Да, скорее всего, так оно и есть. Стойбищ больших нет, а небольшие, вроде этого, с воздуха выбивать нерентабельно. Ладно, пойду отдыхать, через несколько часов снова в путь, а ночной марш через дебри дело нелегкое.

— Давай, я тоже передохну.

Пока проходил совет, Лука Бастико приготовил обед, нарезал сушеное мясо, достал галеты и флягу с водой. Такая вот нехитрая походная еда. Перекусили, я отстегнул от рюкзака пропиленовый коврик, раскатал его под развесистым деревом, под голову, положил рюкзак, прилег и намеревался проспать до самого вечера. Однако подремал всего пару часов.

— Командир, — меня потрепали за плечо.

— Что случилось? — открыв глаза, я увидел над собой встревоженное лицо одного из бойцов.

— У дикарей в стойбище суета. «Зверьки» бегают как оглашенные, и пару раз кто-то стрелял.

Окончательно проснувшись, я направился к опушке леса, где находились наши наблюдательные посты и, спрятавшись в кустарнике, в бинокль стал наблюдать за стойбищем, в котором, действительно, происходило что-то необычное. Немногочисленные, оставшиеся на хозяйстве воины метались между серыми треугольниками своих походных жилищ. Рядом с ними бегали собаки, а женщины и молодняк быстро сбивались в кучки и оттягивались в небольшую рощу рядом с кочевьем. Раздался еле слышный выстрел, по звуку не разберешь, что это такое, но, скорее всего, стреляли из винтовки или карабина. Странно это все и под сердцем поселяется неосознанное беспокойство.

Наблюдение продолжается уже минут десять. Все то же самое, в стойбище дикарей необъяснимая суета, самки и детеныши в полном составе покинули походный лагерь и под охраной двух десятков псов расположились за его пределами. Вновь раздаются выстрелы и на примыкающей к речке окраине, возле крайних вигвамов, я вижу трех мужчин и двух женщин, которые бегут к воде. На «зверьков» эти люди не похожи, мужчины одеты в камуфляж, лица чистые и бород не наблюдается, а в руках у них огнестрельное оружие. Что касаемо женщин, то так сразу, издалека, и не определишь, кто они, одеты в рванину, подобно той, что иногда варварские самки носят, но бегут вместе с вооруженными мужиками добровольно, так что, скорее всего, не дикарки.

Беглецы сходу бросаются в реку, а один из них, приземистый крепыш с автоматом в руках, остается на месте и пытается прикрыть остальных. Дикари и около десятка боевых псов бросаются вслед за ними. В одиночного бойца летят стрелы, собаки обходят человека с оружием по флангам, а он, встал на колено и бьет в преследователей короткими злыми очередями. Стреляет этот храбрый, оставшийся один, человек, метко, ничего не скажешь, несколько «зверьков» и пара собак падают наземь. Однако у него заканчиваются патроны. Перезарядить оружие он не пытается, бежать тоже и, вытащив из рюкзачка за спиной, что-то вроде металлической цепи, остается на месте. На храбреца кидаются псы, он отмахивается от них, но силы неравны и подбежавшие дикари, бьют его копьями.

Оставшемуся в заслоне мужичку пришел конец, это понятно, и я вновь наблюдаю за беглецами, которые уже выбрались на наш берег, и бегут по полю. Причем несет их нелегкая не куда-то, а прямо на нас. Дикари входят в воду, и продолжают преследование, и здесь даже не профессионал поймет, что беглецам не уйти. Женщины слишком медлительны, явно, никогда не бегали, а мужчины, которые их не бросают, хоть и выглядят как хорошие бойцы, «зверьков» и собак не удержат.