Испанские поэты XX века - Хуан Хименес

МОРЕПЛАВАТЕЛЬ{10}

Перевод Г. Кружкова

И снова — море, лишь моресо мною.            (Там не звезда либлестит серебром невернымиз дымно-лиловой дали?)

А мне темнота сродни(души не прельстить звездою),лицом к необъятной мглепридвинут я вечной мглою.

Там, в волнах, — воля моя,в пустыне морской — надежда,таинственно населенытемнеющие побережья.

Я — больше моря, но умничтожество мне пророчит,и в мире я одиноктемнейшим из одиночеств.

Лишь мгла, единая мгладовлеет хляби и тверди,земля одна и вода однадля жизни. Или для смерти.

НО ИДЕАЛЬНОЕ…

Перевод Н. Горской

С тихим потоком хрустальнымпальмы привет посылают пихтам;а пихты, а пихты — пальмамс хрустальным потоком тихим.

Зелень и синь моментальностановятся ночью зелено-смуглой,и лик надежды печальныйя вижу в лунном зеркале круглом.

Но идеальное изначально,но вера всегда остается верой,и то, что было вне нас идеальным,стало для нас идеала мерой.

ЭТА СОБАКА

Перевод Н. Горской

Голубизна голубых глубин —в запредельность душа стремится!Бог лазурный подголубилвсе земное своей десницей.

Вышина, сошедшая с вышины,в ладони мои струится;собака по улицам тишиныпроходит богом лазурнолицым.

Однако не сон ли приснился мне?И эта собака, быть может, снится…Или я видел ее в вышине,с богом лазурным желая слиться?..

С РАДУГОЙ

Перевод Н. Горской

Манит меня играна арфе в недвижных тучах,музыка золота и серебранад вечным сияньем жгучим.

В скрещенье этих лучей двойныхя бы думы свои озвучил:высокую облачность дней моихс радугой на небесной круче;

тебя, негаснущий окоем, —виденье ночей летучих,твое отраженье в сердце моем,мое устремленье к тучам.

ДАЛЬШЕ, ЧЕМ Я

Перевод Н. Горской

Последние вспышки заката,за собой вы что увели? —все мое, что исчезло в небе,все мое, что взяла земля,все мои затонувшие корабли?..

Что за далью, в этой дали —дальше моря и неба,дальше предельных пределов земли?

Дальше веков, что во мрак ушли,дальше грядущих эпох,дальше смертей и рождений,распыленных в звездной пыли?

Дальше меня и моих озарений,дальше снов, что быльем поросли,дальше предбытия и небытиямоего — дальше моей неземли?

Дальше, чем я и мое ничто,дальше, чем я в ничто — на меливсех никуда, никогда и нигде,дальше дали самой… и — дальше — вдали?..

БОР ВЕЧНОСТИ

Перевод М. Самаева

В белом предутреннем свете,льющем смиренную радость,к вечной сосне я однаждыпо этим соснам отправлюсь.

Не в корабле, но с водною,ласковой, тихой, бескрайней,с тою, что льется, зверинецволн разъяренных стирая.

Встречусь я с солнцем веселыми со звездою пригожей,и приходящего встречу,и уходящего тоже.

Белый и черный покой мы,пятеро равных, обрящем,равенство это нагое нассогласит с настоящим.

Все будет то же, что есть, —вечного мига обличье,все — не уменьшить, отняв,не изменить, увеличив.

В трепетной цельности света,полон душою, причалю.И прошумит вечный бор,вросший в песок изначальный.

ИЗВЕЧНЫЙ КАРМИН

Перевод Н. Горской

Этот кармин не иссякнет,кармин вечерних долин,карминовая кантатаиз глубины глубин.

В лиловой ночи необъятнойгорит заката кармин;рядом с рассветом краснымгорит заката кармин;рядом с лазурным полднемгорит заката кармин.

Заката карминные волны,стойкой сосны рубин —беспредельное умираньепламени средь руин.

В сердце, тоской объятом,горит заката кармин;в сердце карминно-красномгорит ваката кармин;в сердце бесстрастномгорит заката кармин.

Никогда не погаснетнебесный костер-исполинвечности яркая ясностьза пределом земных долин.

ЛУЧШАЯ НОЧЬ

Перевод Н. Горской

Когда его утишил яи он забылся сном блаженным,вдруг соловей запел над ними до рассвета пел бессменно.

Толпа больших лазурных звездсошла с небес к его постели,и разноцветные ручьи,к нему прихлынув, шелестели.

— Ты слышишь соловья? — О да, —ответил он из дали дальней,а близким голосом сказал:— Я слышу: он поет хрустально!

Да разве мог не слышать он,когда душа — отторгнута от тела —витала где-то надо мнойи в соловьином горле пела?

Когда себя утратил он,себя — иного — обретая,и соловей, ликуя, сострадал,улыбку со слезой сплетая?

Да разве мог не слышать он?..Он слышал, слышал это чудо,когда — с лицом закрытым — былуже нигде, уже повсюду.

ДЕРЕВЬЯ-ЛЮДИ

Перевод Н. Горской

С волнами мглыпройдя сквозь густой шиповник(были цветы нежны и круглы),я прокрался под вечертуда, где застыли стволы.

Одиночество было извечным,был бесконечным немой простор.Я деревом стал меж деревьеви услышал их разговор.

Улетела последняя птицаиз моего тайника,только я остался в укрытье,где клубились темные облака.

Я собой не хотел становиться —я боялся вызвать их гнев,как дерево чуждой породысредь народа вольных дерев.

И они позабыли мой облик —облик блуждающего ствола,и, безликий, я долго слушал,как беседа деревьев текла.

Я первой звезды дождалсяи вышел на берег реки,где играли лунные блики,невесомые, как светляки.

Когда я к реке спускался,деревья смотрели издалека.Они обо всем догадались,и меня забрала тоска.

Они обо мне говорили —сквозь опаловый зыбкий туманя слышал их добрый шепот…Как же им объяснить обман?

Как сказать, что я только путник,что им совсем не родня?И не смог я предать деревья,что поверили вдруг в меня.

Знает полночная тишина,как я с ними беседовал допоздна.

ВОПРОСЫ К ЖИВУЩЕМУ

Перевод М. Самаева

С корнем внутренним рожден ты,проходящий по каменьям?

Со своею почвой сплавлентак же ты, как я с моею?

Странствующий вместе с ветром,у тебя наружный корень?

Сон к тебе слетает, точнок средоточью и опоре?

И тебе громады тучигруз свой на плечи кладут?

Солнце гасит головешкитакже и в твоем саду?

Ни во что ты тоже ставишьвсю нездешнего тщету?

Вы и здесь и там? Об этомнам вы, людям, говорите?

Бесконечность ваши кроныодинаково магнитит?

Ваш доносится ветрамиэтот тихий шум подзвездный?

Бор — единственный? И всякий —тот и этот — только сосны?

От свинца глухих небесты скрываешься в дому?

Ждешь дня завтрашнего, чтобыотослать его во тьму?

Родины своей не знатьдаже в вечности ему?

Краешек какого раяперья облачков в кармине?

С упованием какимждешь конца, следя за ними?

Соскользнет ступня — в какомморе взгляд твой захлебнется?

Распадение дыханьяс верой! Гаснущие солнца!

ПОСЛЕДНИЙ РЕБЕНОК