Яйцо глака. Антология - Джейкобс Харви

Иногда он поднимал свои усики, чтобы услышать шепот, которым обменивались студенты.

— По-моему, он очень милый!

— Выглядит славным малым и в предмете разбирается.

— Симпатичный малыш!

— Необыкновенно интересный спектакль!

— Правда, он напоминает Винни-Пуха?

— Знающий парень.

— Просто прелесть!

После лекции, вместо того, чтобы выбежать из аудитории, студенты столпились возле его стола. Нравится ли ему Земля? Не слишком ли высок стол? А может быть, слишком низок? Вероятно, ему очень жарко из-за его меха? Хотя это такой приятный, пушистый, мягкий мех!

— Можно я поглажу одну из ваших рук, профессор?

Нарли сказал «да», ему очень жарко, и «нет», он не возражает, если его потрогают, это будет его вкладом в научные исследования.

После обеда в преподавательском кафетерии у Нарли поднялось настроение. Так как пища оказалась практически несъедобной, Нарли ковырялся в тарелке, и это увидел управляющий. К ужину был прислан шеф-повар из Вашингтона, который был специалистом по сатурнианской еде. Поскольку пища в кафетерии была несъедобна не только для Нарли, но и для всех остальных, то после введения сатурнианского меню все стали благодарить Нарли как благодетеля.

Вечером, когда Нарли, разложив свои записи по истории Солнечной системы, собирался сесть за работу, в дверь его маленькой комнаты постучали. Он, ворча про себя, потопал к двери и открыл ее.

Нарли увидел радостно улыбающегося шефа.

— Кое-кто собирается пойти выпить. Составите компанию?

Нарли не знал, как отказаться, и к тому же надо было поддержать престиж планеты Сатурн, поэтому он принял приглашение. Обнаружив, что джин-физ даже вкуснее шампанского и куда эффективнее вилбара, он рассказал несколько сатурнианских анекдотов, которые были восторженно приняты окружающими. Но он смеялся «НАД», а не «С». Он знал, что вся эта фальшивая сердечность исчезнет через несколько дней, и тогда-то ему удастся поработать. А сейчас надо обуздать свое интеллектуальное нетерпение.

Утром обнаружилось, что количество студентов в его семинаре удвоилось. Толпа сияющих энергичных молодых землян жаждала послушать лекцию нового профессора. На его столе лежали яблоки, шоколадки, импортные орешки и настойчивое приглашение от миссис Паррингтон провести уик-энд в Белом доме. В окно был вмонтирован кондиционер, купленный на деньги студентов. Температура в комнате значительно понизилась. Студенты сидели в пальто.

Когда он выходил во двор университета, женщины — студентки, преподавательницы и просто прохожие — останавливались поговорить с ним, потрогать и даже поцеловать. Во дворе постоянно дежурили фотографы.

Некоторые наиболее удачные фотографии потом продавались как открытки.

На обороте одной из таких открыток Нарли написал: «Безрадостная жизнь, радуйтесь тому, что вы не здесь», и послал ее Слууду.

В честь Нарли устраивались коктейли, музыкальные вечера и балы. Когда он пытался отказаться от приглашений, его обвиняли в излишней застенчивости и, очень веселясь, почти силой вытаскивали из дома. Он так поправился, что пришлось купить новый комплект одежды, что влетело в копеечку. В результате ему потребовалось увеличить свои доходы, что он и сделал, читая лекции в женском клубе.

Студенты Нарли прилежно выполняли домашние задания и делали даже больше, чем он задавал. В конце года все не только перешли на следующий курс, но и отметки у всех были самые высокие.

— Профессор Гзанн, — сказал президент университета, — надеюсь, вы не забудете, что здесь вас всегда ждет место профессора. Мы были счастливы работать с вами.

— Спасибо, — вежливо ответил Нарли.

Миссис Паррингтон ударилась в слезы, когда он сказал ей, что покидает Землю.

— О! Мне будет так не хватать вас, Нарли! Обещайте, что будете мне писать!

— Да, конечно, — мрачно ответил Нарли. Это было уже двести восемнадцатое подобное обещание.

К счастью, Нарли был гостем правительства Северной Америки. Он осознал свою удачу, глядя на восемь корзин, на энциклопедию Земли в тяжелых кожаных переплетах, на которых было вытиснено его имя, на индейский головной убор, на живописный портрет президента Паррингтона и шесть коробок с шампанским. Нарли подумал, что доплата за лишний багаж съела бы весь ничтожный остаток на его банковском счете. На Земле у него оказалось так много расходов — одежда, чаевые в отелях, счета за лед…

Но не только в багаже увозил он память о Земле. Новые часы из драгоценного металла мерцали на каждом из его меховых запястий, в кармане лежали бумажник из кожи высочайшего качества, платиновая цепочка для часов и урановая самописка, а галстук, расписанный студентками, держала бриллиантовая булавка. Вдобавок ему подарили мешочек ручной вязки, полный орешками-фрисмил, чтобы ему было чем развлечься по пути домой.

— Ну, Нарли! — расплылся в улыбке Слууд. — Вижу, вы поправились!

Со вздохом Нарли плюхнулся в свое старое кресло. Пожалуй, для приветствия Слууд мог бы выбрать что-нибудь другое, например, его измученный вид или одухотворенное выражение лица.

— Полагаю, что на Земле в свободное время нечем было заняться, кроме еды, — сказал Слууд, пододвигая поднос с орешками. — Даже ИХ еды. Вот вам фрисмил.

— Нет, благодарю, — холодно ответил Нарли.

— О, как вы, должно быть, страдали! Там было очень-очень плохо? — огорченно спросил Слууд.

Нарли вжался в кресло.

— Там было просто ужасно.

— Уверен, они не хотели вас обижать. Естественно, мы для них весьма странные создания…

— ОБИЖАТЬ? — Нарли горько усмехнулся. — Да они просто убивали меня своей добротой. Все время вокруг была суета, суета, суета!

— Нарли, оставьте ваш сарказм!

— Это не сарказм. И я не был для них «странным созданием». У них там есть любимая всеми игрушка, которая называется… — Нарли вздрогнул. — Плюшевый мишка. Я вызывал у всех сладкие воспоминания о детстве, поэтому они дарили мне свою привязанность искормили, кормили, кормили…

Слууд от ужаса прикрыл глаза.

— Нарли, вы очень отважный, — сказал он почти благоговейно. — Очень отважный, и мудрый, и хороший. Несомненно, все это вы должны рассказать нашему народу. В конце концов, земляне наши союзники, не хотелось бы возбуждать общественные настроения против них. Но со МНОЙ, Нарли, вы должны быть откровенны. Они отказывались обслуживать вас в ресторане? Вас изолировали в общественном транспорте? Они отодвигались от вас, когда вы подходили к ним поближе?

Нарли ударил по столу всеми четырьмя руками.

— Мне не давали возможности остаться одному! Все время рядом была куча народу! Рестораны умоляли стать их клиентом! Я должен был пользоваться личным транспортом, потому что в общественном меня осаждала толпа поклонниц!

— За такое короткое время вы стали подозревать даже меня, вашего старинного друга, — пробурчал Слууд. — Ну, не рассказывайте ничего, если вам не хочется. Скажите только, они насмехались над вами? Шептали еле слышно какие-нибудь оскорбления? Они…

— Вы правы! Я НЕ ХОЧУ разговаривать об этом!

Слууд, успокаивая друга, положил руку ему на плечо.

— Вероятно, разумней всего именно это. Надо, чтобы прошел шок после таких испытаний.

Нарли раздраженно хмыкнул.

— Сегодня вечером Парзилы устраивают вилбар-вече-ринку, — сказал Слууд. — Но я, зная, как вы относитесь к вечеринкам, сказал им, что после такого тяжелого перелета вы не сможете прийти.

— Вы так сказали? — иронически спросил Нарли. — Что дало вам повод решать за меня?

— Но…

— На Земле есть выражение: «Путешествия расширяют… — он посмотрел на свой живот, — кругозор». И я обнаружил, что МНЕ НРАВЯТСЯ ВЕЧЕРИНКИ. Мне — НРАВИТСЯ НРАВИТЬСЯ. Прошу меня извинить, но я собираюсь сообщить Парзилам, что буду рад прийти к ним на вечеринку. Хотите ко мне присоединиться?

— Ну, — пробормотал Слууд, — мне бы, конечно, хотелось, но у меня столько работы…