Михаил Булгаков. Морфий. Женщины. Любовь - Варлен Стронгин

30 марта 1913 года Варвара Михайловна пишет Наде в Москву о предполагаемой свадьбе сына: «Миша совершенно измочалил меня. В результате я должна предоставить ему все последствия безумного шага: на 26 апреля намечена свадьба. Дело обстоит так, что все равно они повенчались бы, только со скандалом и разрывом с родными. Пошла к о. Александру Александровичу (можешь представить, как Миша с Тасей меня выпроваживали скорее на этот визит!), поговорила с ним откровенно, и он сказал, что лучше, конечно, повенчать их, что «Бог устроит все к лучшему…». Бабушка и сейчас не хочет слышать о свадьбе. Сонечка же старается принимать самое активное участие. Но самая симпатичная роль была Кати. Она старалась все привести к благополучному концу, и все время ее симпатии были на стороне «безумцев…».

Никаких свидетельств о том, что Булгаковым не нравилась Тася, а Лаппа-Давидовичам не по душе был Михаил, в переписке и дневниках нет. Очевидно, что бабушка и мать Михаила считали опрометчивым шагом свадьбу студента с девушкой, только что окончившей гимназию.

Об отношении к этой свадьбе младших Булгаковых говорит письмо старшей сестры Веры к Наде: «Вся молодежь, конечно, очень довольна и подшучивает над Тасей и Мишей. Я рада в конце концов за них, а то они совершенно издергались, избеспокоились, изволновались и извелись. Теперь же может наступить некоторое успокоение… После свадьбы Миша и Тася поселятся в Тасиной комнате, до Бучи, а в Буче будут вместе с нами…»

Перед свадьбой Михаил сочиняет шуточную пьесу. Значительно позже, в интервью журналисту, Татьяна Николаевна станет упорно отрицать ее существование, даже назовет Надиной фантазией, вымыслом. Даже если это был вымысел, то стоило его придумать. Шуточная пьеса могла только поднять настроение молодым. И в этом случае хочется верить Надежде Афанасьевне, женщине честной и благородной, правдивой даже в мелочах. Будем считать, что предсвадебная пьеса выпала из памяти Татьяны Николаевны, а может, в юные годы, занятая свадебными хлопотами, она не придала ей значения, и пьеса забылась. Называлась она «С миру по нитке – голому шиш». В ней участвовали: Бабушка – Елизавета Николаевна Лаппа, Доброжелательница солидная – мать (Варвара Михайловна), Доброжелательница ехидная – тетя Ириша (Ирина Лукинична Булгакова), Доброжелательница – тетка Таси (Софья Николаевна Лаппа-Давидович). Хор молодых доброжелателей – братья, сестры и друзья. В пьесе был такой диалог: « Бабушка : Но где же они будут жить? Доброжелательница : Жить они могут вполне спокойно в ванной комнате. Миша будет спать в ванне, а Тася – на умывальнике».

Осень 1912-го и зиму 1912/13 года Миша и Тася провели вместе, почти не расставались. Ходили в театр, раз десять слушали «Фауста», знали наизусть, а каждый раз получали удовольствие. Мать Михаила вызвала Тасю к себе:

– Не женитесь, ему еще рано.

– Но мы любим друг друга.

– Это не ответ, – стояла на своем Варвара Михайловна. – Пусть сначала закончит университет.

– Я ему не мешаю учиться, – покраснела Тася, что смутило Варвару Михайловну. Она задумалась, устремив взгляд в окно, потом спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Ничего, – тихо ответила Тася.

– А где деньги, что прислал тебе отец на свадьбу, на подвенечное платье?

– Разошлись. Сама не знаю куда.

– Не знаешь, – вздохнула Варвара Михайловна и не решилась продолжать разговор.

Она боялась услышать от Таси то, о чем подозревала, и не без оснований. Тася была беременна. Это чувствовалось по особенному вниманию Михаила к невесте, когда он старался вести ее под руку, особенно спускаясь или поднимаясь по ступенькам. К тому же значительная сумма, присланная Николаем Николаевичем из Саратова, не могла разойтись так быстро. Даже в пожилом возрасте Татьяна Николаевна тактично сказала, что деньги ушли на врачебное вмешательство. Она пошла на аборт без раздумий, чтобы Мишина мама не обвинила ее в том, что, забеременев, она таким образом принуждает сына к свадьбе или что ребенок будет мешать его занятиям. А это, возможно, был единственный шанс у Михаила Афанасьевича Булгакова стать отцом, иметь своего ребенка. Ведь он потом болезненно любил детей. Ребенок мог стать тем стержневым человеком в семье, который бы скрепил ее навеки. Но молодые тогда не думали об этом. Поляк Голомбек открыл бильярдный зал с восемью столами. Недалеко от зала была пивная. Студенты, в том числе и Михаил, пропадали там почти все свободное время.

Перед свадьбой, еще из Саратова, Тася послала в Киев заявление о приеме на Высшие женские курсы, на историко-филологическое отделение. Ответ пришел положительный. Заявление, конечно, было предлогом приехать в Киев. Николай Николаевич Лаппа понял это и сказал, что будет присылать дочери пятьдесят рублей в месяц. За ней приехал Михаил. Помогал одному из Тасиных братьев по математике. Потом где-то купил обручальное кольцо и напугал Евгению Викторовну. «Вы что, обвенчались? Скрытно? Тайком от всех?!» Тася еле успокоила ее.

В залах городской аудитории открылась выставка, и Тася с Михаилом были в числе первых ее посетителей. Саратов гордился одним из старейших и крупнейших в России Радищевским музеем и хорошим училищем живописи. Музей существует до сих пор, хотя теперь называется Радищевской галереей, а училище за годы советской власти не вырастило ни одного сносного художника, так как воспитывало учеников в стиле социалистического реализма. А до революции художники воспитывались на западных образцах. Набор красок некоторым землякам казался чересчур ярким. Лицей славился барбизонцами и любителями боголюбовской иконы. Тут были представлены даже супрематисты, смущавшие иных саратовцев загадочными геометрическими начертаниями, сделанными из сурика и сажи. Мише и Тасе выставка понравилась.

– Есть движение мысли, – заметил Михаил, – есть новаторство – хорошее или плохое, точно пока мне непонятное, но новаторство.

Таня была горда за своих земляков, даже разрумянилась после слов Миши. Несколько раз они гуляли по саду Онегина. В саду росли пальмы, они обрамляли фонтан, бассейн которого подсвечивался красными лампочками. Медленно плавали по кругу жирные стерляди. По аллеям гуляли принарядившиеся саратовцы – мужчины в строгих костюмах, пышнотелые дамы в декольтированных платьях, с брошками и веерами на длинных золотых цепочках. В олеандрах горели бумажные фонарики. В гротах из ноздреватого камня, обвитого плющом, на диванчиках флиртовали парочки. Струнный оркестр играл попурри из «Травиаты». Михаил подпевал ему, и Тасе показалось, что таким счастливым и спокойным она прежде видела его очень редко. Его состояние передавалось ей, и верилось, что эта благодать продлится, но долго ли? Она старалась об этом не думать. А свадьбе Тася не придавала особого значения – они давно были близки с Михаилом, и физически и духовно, и их союз не разрушить никому. Они повенчались 26 апреля 1913 года, когда страна праздновала трехсотлетие основания дома Романовых. Михаил хотел купить какой-нибудь сувенир, выпущенный к юбилею, но потом раздумал – лишних денег не было.