Куликовская битва - Виктор Поротников

— Потом расскажу, Проша, — устало промолвила Янина. — Наткнулась я случайно на одного злыдня узкоглазого, пришлось от него в реке спасаться. Слава богу, плаваю я хорошо.

— Не то что я, — вставила Милава, выскочившая на палубу, услышав радостный шум наверху. — Здравствуй, Янка! Какая ты красивая без одежды!

Стоявшие вокруг гребцы и купеческие слуги дружно засмеялись.

— Эй, за работу! — прозвучал строгий голос Самохвала. — Поднять парус! Живо!

Милава потянула Янину за собой к квадратному люку в палубе, желая показать той уютную каморку, устроенную во чреве корабля специально для них двоих.

Заметив на руке у подруги блестящий золотой браслет, Милава выразила изумление:

— Откуда это у тебя?

— Русалка подарила, покуда я в тростниках на острове таилась, — отшутилась Янина.

— Сама ты как русалка! — улыбнулась Милава и, переполняемая счастьем от этой встречи с Яниной, запечатлела у нее на щеке горячий поцелуй.

Часть II

Глава первая Князь Дмитрий Иванович

От Мурома до Коломны Прохор и две его спутницы добирались на ладье смоленского купца, возвращавшегося речным путем из Дербента домой.

Коломна с той поры, как Прохор прошлым летом ушел отсюда на фряжской ладье, почти не изменилась. Лишь кое-где среди потемневших от времени бревенчатых боярских теремов выделялись светлыми пятнами недавно возведенные боярские хоромы, пахнущие свежесрубленной сосной и березой. Да в детинце на холме горделиво возвышался строящийся белокаменный собор, уже выстроенный по самые закомары и полуарочные перекрытия верхнего свода.

У коломчан только и разговоров было, что об этом храме, заложенном самим Великим московским князем в прошлом году. Храм возводили псковские и московские зодчие, но, видать, где-то не доглядели, и на днях просел и обрушился огромный центральный купол. Разбираться в случившемся приехал из Москвы Дмитрий Иванович со своими ближними боярами.

Узнав еще на пристани, что Великий князь находится в Коломне, Прохор без промедления направился в бревенчатую цитадель на холме. Обоих своих спутниц Прохору пришлось взять с собой, так как те ни в какую не желали с ним расставаться.

Княжеские гридни в малиновых шапках и поясах не допустили необычную троицу в княжеский терем, но пообещали немедленно доложить о них Великому князю. Прохор попросил дружинников передать московскому государю, мол, к нему прибыл гонец из Орды с важнейшими сведениями!

Янина и Милава только присели отдохнуть на нагретых солнцем деревянных ступенях, как из терема уже выбежал один из гридней и замахал рукой Прохору, зовя его внутрь княжеских покоев.

Поспешая за Прохором, Милава взволнованно молвила Янине, уцепившись за ее руку:

— Неужто самого Дмитрия Ивановича сейчас увидим! Ой, Янка, я же не причесана, да и одета-то кое-как!

— Чай, не на смотрины идем! — с усмешкой ответила Янина. — Ты и так хороша без румян и белил. А вот я точно — чучело чучелом!

Челядинец в белой рубахе привел Прохора и его спутниц в трапезную. Было время обеда. Князь сидел во главе длинного стола, застеленного белой скатертью и уставленного яствами. За этим же столом восседали трое княжеских приближенных, бородатых и суровых на вид. Рядом со своими боярами Великий князь выглядел сущим юнцом.

Прохор, Янина и Милава, переступив порог трапезной, отвесили князю низкий поклон.

— Присоединяйтесь к нашему пиршеству, гости дорогие, — с улыбкой промолвил Дмитрий Иванович, подкрепляя свои слова радушным жестом. — Садитесь же, не стесняйтесь! Посидим рядком да поговорим ладком.

Прохор сел за стол поближе к князю. Янина и Милава сели рядом с ним, оказавшись напротив седоусого длиннобородого боярина с широким лицом и красным носом.

— Еге! — Боярин расплылся в улыбке, взглянув на девушек. — Ну, и как мне теперь пищу вкушать, а? Я же, на этих красавиц глядючи, ложку мимо рта пронесу!

— А ты, друже, натолкай в рот всего поболе, гляди на девиц и жуй, — шутливо обронил другой боярин, русоголовый, но с рыжей бородой. — Да не шибко челюстями-то двигай, а то от твоего скрипа за ушами мне почему-то чихать хочется!

Челядинцы расторопно поставили перед случайными гостями князя чистые тарелки и кружки, раздали им деревянные ложки.

Один из челядинцев, видя, что девушки смущены вниманием к ним имовитых мужей, сам наложил им в тарелки всего понемногу: гречневой каши с изюмом, рыбных растегаев, несколько полосок тонко порезанной ветчины, квашеной капусты и моченых яблок.

Проголодавшийся Прохор без стеснения принялся за вареные заячьи потрошка. Уплетая за обе щеки горячее мясо, он нет-нет да и поглядывал на хозяина застолья. Прохор впервые видел властелина княжества московского.

Перед ним сидел очень молодой, статный и широкоплечий витязь с короткой темно-русой бородкой, густыми усами и пышной, слегка вьющейся шевелюрой, в которой явственно выделялись длинные темные пряди на фоне более светлых. У князя был крупный прямой нос и черные густые брови с суровой складкой между ними. В его больших серо-голубых очах сквозили то озорство, когда князь перекидывался шутливыми репликами со своими боярами, то приветливое радушие при взгляде на Прохора и его спутниц, то некое скрытое нетерпение, когда князь торопил слуг поскорее уносить объедки и нести на стол другие блюда.

Этот знаменитый на Руси человек, внук Ивана Калиты, был одет в обычную льняную одежду, не имел на себе ни золотых ожерелий, ни перстней и держался за столом без малейшего зазнайства и гордыни. Если бы Дмитрий Иванович до сего знакомства случайно повстречался Прохору где-нибудь на улице Коломны, он ни за что не признал бы в нем князя!

Когда Прохор утолил свой первый голод, князь обратился к нему:

— Ты, стало быть, из Орды недавно сбежал? И почто сразу ко мне? По какому делу?

Прохор рассказал князю о своей жизни в доме купца Джироламо, о поисках сестры и о том, как он своими глазами видел фряжских наемников, которых купцы-фряги перевозили на своих судах от донской переволоки по Волге-реке к ставке Мамая.

— Я слышал разговоры Джироламо с другими купцами, так как неплохо разумею по-фряжски, — молвил Прохор. — Так вот Мамай не скрывает от фрягов, что этим летом поведет свои полчища на Русь. Мамай большой поход затевает, княже, не токмо конницу, но и пешцев во множестве под свои знамена собирает. Купцы фряжские много раз ходили на своих кораблях к донской переволоке, не одних токмо фряжских наемников доставляли волжским путем в стан Мамая. Немало пешцев пришло к Мамаю от касогов, ясов, зихов, армян, черных хазар, саксин и половцев.

— Численность пешей Мамаевой рати знаешь? — спросил князь, глядя Прохору в глаза.

— Этого не ведаю, княже, — честно признался Прохор.

— Не первый гонец из Орды к нам с такими вестями приходит, — промолвил рыжебородый боярин. — Два месяца тому назад тоже беглец из Орды на Москве объявился, о той же беде нас предостерегал.

— Как звали того беглеца? — раскрасневшись от собственной смелости, спросила Янина.

Рыжебородый боярин пожал плечами.

— Ропшей его звали, — сказал князь.

— Так это же наш гонец, княже! — радостно воскликнула Янина. — Стало быть, добрался Ропша до Москвы! Обещал добраться — и выполнил обещанное.

— Ну-ка, красавица, поясни нам толком, — обратился князь к Янине.

Янина, волнуясь и запинаясь, принялась рассказывать князю и боярам историю своего пленения, а также о нелегком житье-бытье Прохоровой сестры Настасьи в Сарае.

— Когда Настасья угодила в наложницы к ордынскому хану, тогда-то она и смогла подслушать разговор ханских эмиров с Мухаммедом-Булаком, — молвила Янина. — Из разговора этого Настасья узнала, что Мамай собирается сокрушить Московское княжество и подговаривает на эту войну с Москвой литовского князя и князя рязанского. Мы с Настасьей, когда довелось нам встретиться в Сарае, ломали голову над тем, как весть эту на Русь переправить. Наконец, мы нашли Ропшу-удальца и помогли ему бежать из неволи.

— Верно молвишь, красавица, — улыбнулся князь. — Ропша в точности говорил мне то же самое. И о вас с Настасьей не забыл упомянуть.

— Где же он, княже? — вспыхнула Янина, прижав руки к груди. — Увидеть мне его надо!

— Обязательно увидишь, лада моя, — сказал Дмитрий Иванович, — но не нынче. Я ведь Ропшу в дружину свою определил, ибо мне такие удальцы шибко нужны. Часть моей дружины в дальней степи дозор несет, чтобы татары незванно к нам в гости не пожаловали. В том отряде и пребывает твой Ропша, красавица.

— Князь, возьми и меня в свою дружину, — промолвил Прохор. — На коне я ездить умею, силой меня бог не обидел. Владеть мечом и копьем я быстро научусь! За Настасью хочу с татарами поквитаться.