Бойцовский клуб (перевод А.Егоренкова) - Чак Паланик

Поскольку большая часть моего лица напрочь лишена шанса когда-нибудь зажить, терять мне особо нечего в плане внешности. Мой босс спросил меня на работе — что я собираюсь делать с незаживающей дырой в моей щеке? «Когда буду пить кофе», — ответил я ему, — «Буду затыкать дыру двумя пальцами, чтобы не протекала».

Удушающий захват, дающий ровно столько воздуха, сколько нужно человеку чтобы держаться на ногах, той ночью в бойцовском клубе я бил нашего новичка и месил кулаками лицо этого прекрасного мистера ангела, сначала костяшками кулаков, как зубодробилкой, а потом тугим узловатым мясом кулаков, когда мои костяшки изодрались о его выступившие зубы. А потом парень выскользнул из моих рук на пол, как куча мяса.

Потом Тайлер говорил мне, что он никогда до этого не видел, чтобы я настолько полноценно что-то уничтожил. Той ночью Тайлер понял, что нужно развивать бойцовский клуб до следующей отметки, — или придется закрыть его.

Тайлер сказал следующим утром за завтраком:

— Ты был похож на маньяка, Дикий Псих. В каких облаках ты витал?

Я сказал, что чувствую себя грудой хлама и совершенно не отдохнул. Я не поймал никакого кайфа. Может, у меня развилась зависимость. К дракам может выработаться иммунитет, поэтому, возможно, мне следует переключиться на что-то посильнее.

Этим утром Тайлер изобрел Проект Разгром.

Тайлер спросил — с чем я дрался на самом деле?

Все, что Тайлер говорил об отбросах и рабах истории, — вот чем я чувствовал себя тогда. Я хотел уничтожить все прекрасное, которого у меня никогда не было. Жечь девственные джунгли Амазонки. Выдыхать угарный газ и поглощать озон. Открыть спусковые вентили цистерн на супертанкерах и раскупорить прибрежные нефтяные платформы. Я хотел заморить всю рыбу, которую вовек не мог себе позволить попробовать, и загадить пляжи Франции, которых я вовек не увижу.

Я хотел, чтобы весь мир достиг крайней черты.

Когда я избивал того паренька, мне на самом деле хотелось всадить пулю между глаз каждой вымирающей панде, которая не хочет трахаться для сохранения вида, и каждому киту или дельфину, который сдался и выбросился на берег.

Не думайте об этом, как об изничтожении. Считайте это сокращением кадров.

Тысячи лет человеческие существа трахали, изгаживали и загаживали эту планету, а теперь история считает, что я должен убирать за всеми. Я должен вымыть и протереть кастрюли. Учитывая каждую капельку используемого машинного масла.

И я должен платить по счетам за радиоактивные отходы, зарытые бензиновые цистерны и захороненную токсичную дрянь, которую выбросили за поколение до моего рождения.

Я держал голову мистера ангела на сгибе руки, как ребенка или мяч, и молотил его кулаком, молотил, пока губы его не изорвались об зубы. После этого бил его локтем, пока он кучей мяса не сполз из моих рук на землю. Пока кожа на его скулах не сбилась и не почернела.

Я хотел вдыхать дым.

Птицы и олени — глупая роскошь, а вся рыба должна плавать брюхом вверх.

Я хотел сжечь Лувр. Я бы приложился к мозаике Элджина кувалдой и подтер бы себе задницу Моной Лизой. Теперь это мой мир.

Сейчас это мой мир, и только мой, — а все эти древние — мертвы.

Этим утром за завтраком Тайлер изобрел Проект Разгром.

Мы хотели огнем освободить мир от истории.

Мы ели завтрак в доме на Пэйпер-Стрит, и Тайлер сказал, — «Представь, как ты сажаешь редиску и клубни картофеля на газоне номер пятнадцать заброшенного поля для гольфа».

«Ты охотишься на лосей в пропитанных влагой лесах, окружающих руины Рокфеллер-Центра, и собираешь моллюсков около скелета Космической Иглы, наклонившейся под сорок пять градусов. Мы разрисуем небоскребы огромными тотемными лицами и рожами гоблинов, и каждый вечер все, что осталось от человечества, будет убегать в пустые зоопарки и закрываться в клетках, в защиту от медведей, рысей и волков, которые будут расхаживать снаружи, за прутьями решетки, и рассматривать нас оттуда».

— Переработка отходов и ограничения скорости — дерьмо, — говорил Тайлер. — Это все равно, что бросать курить на смертном одре.

Проект Разгром — это то, что должно спасти мир. Ледниковый период в культуре. Искусственно вызванная темная эра. Проект Разгром заставит человечество уйти в дрему или слабость, на время, нужное для выздоровления Земли.

— Ты узаконишь анархию, — говорит Тайлер. — И сам увидишь.

Как бойцовский клуб поступает с клерками и домашними мальчиками, — так и Проект Разгром разобьет цивилизацию, и мы сможем сделать из этого мира что-нибудь получше.

— Представь, — говорил Тайлер. — Крадешься за лосем мимо разбитых витрин магазинов и вонючих лохмотьев истлевших прекрасных платьев и смокингов на вешалках; на тебе одежда из шкур, одна на всю жизнь, и ты карабкаешься по толстым лианам кудзу, увивающим Сирс-Тауэр. Как Джек на бобовом стебле, ты забираешься выше влажного лесного свода, и воздух будет так чист, что ты увидишь крошечные фигурки людей, молотящих кукурузу и раскладывающих на просушку тонкие полоски мяса по пустой полосе заброшенного восьмиполосного суперхайвея, горячего от августовского солнца, простирающегося на тысячу миль.

«Такова цель Проекта Разгром», — сказал Тайлер, — «Полное и бесповоротное разрушение цивилизации».

Что будет после Проекта Разгром — известно одному Тайлеру. Второе правило — не задавать вопросов.

— Патронов не берите, — сказал Тайлер Штурмовому Комитету. — И можете не переживать — да, вам действительно придется убить кое-кого.

Поджог. Штурм. Подрыв и Дезинформация.

Никаких вопросов. Никаких вопросов. Никаких извинений и никакой лжи.

Пятое правило Проекта Разгром — верить Тайлеру.

Тайлер хотел, чтобы я печатал и делал копии. Неделю назад Тайлер шагами подсчитал размеры подвала в арендованном доме на Пэйпер-Стрит. Получилось шестьдесят пять длин подошвы вдоль и сорок — поперек. Тайлер напряженно думал. Потом спросил меня:

— Сколько будет шестью семь?

«Сорок два».

— А сорок два на три?

«Сто двадцать шесть».

Тайлер дал мне написанный от руки лист с заметками, сказал отпечатать его и сделать семьдесят две копии.

«Зачем так много?»

— Потому что, — ответил Тайлер. — Столько парней смогут спать в подвале, если мы разместим их в стандартных трехъярусных армейских койках.

Я спросил — «А как же их вещи?»

Тайлер ответил:

— Они принесут не более того, что указано в списке, — а это все должно поместиться под матрац.

Список, который мой босс обнаружил в копировальном автомате, счетчик которого все еще стоял на семидесяти двух копиях; в списке значилось:

«Наличие требуемых вещей не гарантирует допуска к подготовке, но ни одна кандидатура не будет рассмотрена, пока волонтер не прибудет со следующими предметами и суммой наличных денег ровно в пятьсот долларов, для оплаты личных похорон».

— Кремация тела несостоятельного гражданина стоит минимум триста долларов, — рассказал мне Тайлер. — И цена постоянно растет. Тело каждого, кто умрет, не имея хотя бы столько денег, направляется в анатомический кабинет.

Эти деньги всегда должны храниться в ботинке проходящего обучение, — тогда даже если его убьют, его смерть не будет висеть грузом на Проекте Разгром.

Помимо этого, волонтер должен был прибыть со следующими вещами:

Две черные рубашки.

Две пары черных брюк.

Глава 1?.

Мой босс приносит еще один листок бумаги к моему столу и кладет его у моего локтя. Я перестал надевать галстуки совсем. На моем боссе его васильковый галстук, — значит, сегодня четверг. Дверь офиса моего босса теперь постоянно закрыта, и мы не обменялись более чем парой слов с того дня, когда он нашел правила бойцовского клуба в копировальном автомате, а я, должно быть, удачно намекнул ему, что мог бы выпустить ему кишки при помощи винтовки. Я просто дурачился, как всегда.

Или же я мог бы позвонить в Бюро услуг при Отделе транспортировки. Есть крепление переднего сиденья, не проходившее проверки на столкновение перед запуском в производство.

Если знаешь где искать — повсюду в чуланах скелеты.

«Доброе утро», — говорю.

Он отвечает:

— Доброе утро.

У моего локтя лежит еще один важный секретный документ «только-для-моего-ведома».

Одна пара тяжелых черных ботинок.

Две пары черных носков и две пары гладкого нижнего белья.

Одна тяжелая кожаная куртка.

Плюс вещи, которые должны быть в рюкзаке волонтера.

Одно белое полотенце.

Один стандартный армейский матрац.

Одна белая пластиковая миска.

Я за своим столом, рядом стоит босс, — я беру оригинал списка и говорю ему, — «Спасибо». Мой босс возвращается в личный офис, а я берусь за работу, раскладываю пасьянс на своем компьютере.

После работы отдаю Тайлеру копии, и дни идут. Я иду на работу.

Прихожу домой.