Черный скоморох - Сергей Шведов

– Я же тебе сказал, достойнейший, что она спит.

– Почему же ты ее не разбудил, человек молодой? – в раздражении воскликнул магистр.

– Для этого надо разбить ящик, а у меня это, к сожалению, не получилось.

– Какой еще ящик? – не сразу понял Пигал.

– Стеклянный или хрустальный. Но, скорее, ни то, ни другое, потому что уж очень крепкий материал.

Достойнейший магистр наконец сообразил, о чем идет речь:

– Особая формула классического четырехгранного замка.

– Тебе виднее, достойнейший. Ты же у нас магистр.

– Говоришь, ни меч, ни скоморох не смогли его вскрыть?

– Ни меча, ни скомороха я не использовал,– возразил Тимерийский.– Тебе же живая девушка нужна, магистр, а не головешка. Этот черный урод прожег в стене замка Крокет огромную дыру, а таких массивных стен, как там, мне встречать еще не доводилось.

Достойнейший Пигал мучительно размышлял, слушая вполуха молодого человека: классический четырехгранник, скорее всего, игирийский, нет, это не стекло и не хрусталь, это особая форма изолированного пространства, когда видит око, да зуб неймет. Конечно, игирийский четырехгранник вещь архисложная, но ведь и Пигал Сиринский не новичок, а магистр Белой магии. Если он не справится с этой непростой, но посильной задачей, то ему лучше уйти в цветоводы и выращивать розы до конца своих дней.

– Надо бы посоветоваться с кентавром Семерлингом.

– Конечно,– ехидно согласился Тимерийский.– Некоторые без чужих советов шагу ступить не могут.

– Человек молодой,– взвился едва ли не до потолка Пигал,– я занимаюсь Белой магией вот уже сорок лет, и для того, чтобы разомкнуть игирийский четырехгранник, мне не требуется помощь.

– Так в чем же дело? – пожал плечами князь.– Пока ты будешь советоваться с Семерлингом, в замке обнаружат проделанный мною проход и запрячут девчонку куда-нибудь подальше с наших глаз. Ищи-свищи ее потом по всей Вселенной.

В замок Крокет отправились параллельным миром, чтобы не мозолить глаза возбужденной бусонской публике. А параллельный мир, в котором они оказались, был свободен от людской суеты. Этакая идиллическая картина Либии, какой она была сотни тысяч лет тому назад: лесочки, лесочки, поляночки – благодать. Ни грязных притонов, ни роскошных дворцов, ни обитающих в этих притонах и дворцах негодяев. Вот только замок Крокет существовал и здесь. Огромной глыбой возвышался над зеленой равниной, равнодушный ко всему живому, что суетилось сейчас у его подножия. То есть к Пигалу Сиринскому и князю Тимерийскому. В основном мире замок Крокет выглядел по-иному, а здесь он был просто горой, суровой и неприступной. Впрочем, какой-то крот уже успел проделать изрядную дыру в неприступной на вид твердыне. Кротом был, конечно, князь Андрей со своей чудовищной игрушкой. Это было не просто отверстие в стене, это был целый тоннель, буквально выжженный в незнакомой Пигалу породе.

Тоннель закончился, когда достойнейший магистр уже начал терять терпение и неожиданно для себя уперся носом в самую обычную деревянную дверь, закрытую на огромный амбарный замок.

– Мы что, уже вернулись в основной мир?

– Как видишь.– Князь Тимерийский вплотную занялся запором.

Судя по всему, опыта сиятельный поднабрался, шастая по чужим спальням, потому что амбарный замок расщелкал, как лесной орех.

– Крокет был построен триста с лишним лет тому назад известным бусонским архитектором Джавшей Сиплым,– тоном заправского гида поведал князь магистру.

– А почему Сиплым? – удивился Пигал.

– Пил, говорят, много, потому и помер сразу же по завершении строительства этого замка. Так что несчастья Крокета не с барона Силиса начались, хотя замок возводился по его заказу. У барона было много доброжелателей в Мессонии, которые спали и видели, как бы его побыстрее отправить на тот свет, однако барон решил действовать самостоятельно.

– Ты отлично информирован, человек молодой,– удивился Пигал.

– Даром, что ли, провел столько ночей в спальне прекрасной Лилии Садерлендской?

– Но, позволь,– возмутился Пигал.– За домом следили мои люди, и они видели там тебя только однажды!

– Какой все-таки негодяй этот Летучий Зен,– вздохнул Тимерийский.– Здоровались мы с ним во дворце почти каждый вечер. Впредь тебе наука, достойнейший магистр, не связывайся с кем попало.

– О Зеиле он сообщил все-таки мне,– засопел от обиды дознаватель.

– Клялся, что не рискнул меня в тот момент потревожить, потому и обратился к тебе.

– Значит, синяк у него под глазом – это твоя работа, человек молодой?

– Моя,– подтвердил князь.– Не люблю прохиндеев.

Замок Крокет в своей подземной части был самым обычным сооружением, каких немало разбросано по Мессонской равнине. По мнению князя Тимерийского, замок и оставался таким долгое время, пока здесь не поселился кузнечик Зеил. Вторая, куда более внушительная, хотя и не всегда видимая неопытному глазу оболочка,– дело его рук. Это сквозь нее пришлось прорываться князю с помощью Черного скомороха.

Достойнейший Пигал неодобрительно оглядывал покрытые плесенью камни. Судя по всему, Зеил был никудышным хозяином, в подземных проходах хлюпала под ногами вода, а уж о запахе и говорить нечего. Похоже, подземные казематы не проветривались целую вечность. Черт бы побрал этого сиплого пьяницу, который нагородил столь запутанный лабиринт. Если бы Пигалу предложили выбираться отсюда в одиночку, он, пожалуй, оказался бы в затруднении. А князь чувствовал себя здесь как рыба в воде или, точнее, как лягушка в болоте, без труда распахивая многочисленные дубовые двери, демонстрируя искусство незаурядного вора. Интересно, научил ли кто молодого человека этому предосудительному ремеслу, или он от природы такой талантливый? Если Зеил осмелился поселить прекраснейшую из прекрасных в столь омерзительное место, то он негодяй дважды и трижды. А вот у князя, похоже, нелады не только с совестью, но и обонянием – достойнейший Пигал задыхался уже не от вони, а от возмущения, а Андрей шел вперед с прежней прытью.

Впрочем, испытания магистра на этом не закончились. Ему еще пришлось пройти мимо на добрую полусотню метров выстроившихся в ряд скелетов. Конечно, Пигал Сиринский повидал в своей жизни немало, но пустые глазницы позеленевших от сырости черепов действовали ему на нервы.

– Говорят, что в замке Крокет похоронены сотни сторонников Сайры Великодушного,– сообщил Андрей.– Вероятно, это их останки. Подземелье буквально забито костями. Если свернуть направо или налево, то можно обнаружить массу любопытных вещей. Ты не в курсе, магистр, как можно вытянуть человеческую кость чуть ли не вдвое против обычных размеров? Что говорит по этому поводу ваша наука?

Достойнейший Пигал возмутился не на шутку:

– Стыдно, человек молодой, смеяться над чужими страданиями.

– А как насчет пыток, магистр, ты их тоже осуждаешь?

– Зеил – чудовище!

– Это враги не Зеила, а Гига Сигирийского, и пытали их, скорее всего, в его присутствии.

– Гиг Сигирийский – мерзавец!

– Почему бы тебе, достойнейший, не пристыдить его, как ты пристыдил меня. А заодно попенять своему другу Семерлингу, который подрядился помогать мерзавцу.

Достойнейший Пигал даже остановился от удивления:

– С чего ты взял, человек молодой, что Семерлинг помогает Гигу Сигирийскому.

– Я узнал это от правителя Гига, достойнейший, а у тебя, видимо, уши заложило.

– Но просвещеннейший уверял меня, что их встреча с Сигирийским была случайной...

– Разумеется,– засмеялся князь.– Семерлинга интересовал не мессонский авантюрист, а Зеил. Все эти либийские трагедии для кентавра мелочь. А знаешь ли ты, кто помирил Сайру Великодушного с пиратом Веселой Рожей?

– И кто же?

– Семерлинг. Это он составил столь поразившее тебя завещание Сайры – просвещеннейший любит позабавиться.

– Все это твои домыслы, человек молодой. Тебя тогда на свете не было, откуда ты можешь знать такие подробности?

– Подробности я узнал от нашего нового друга Урзы Мудрого, который не оставил своего императора в невеселые годы его заточения.

– Урза Мудрый при мне выказывал Семерлингу знаки величайшего уважения.

– Старик боится, как, впрочем, и ты, достойнейший.

– Я собственными ушами слышал, как Гиг Сигирийский назвал Семерлинга старым мерином, согласись, по отношению к благодетелю это звучит странно.

– Какая неблагодарность! – криво усмехнулся князь.– Кентавр дал, кентавр взял. Гиг Сигирийский тоже боится – боится, как бы известный своей непредсказуемостью Семерлинг не переиграл бы ситуацию к невыгодному для Гига результату. А потом, если мне не изменяет память и твой агент Летучий Зен ничего не напутал, ты должен был слышать слова, сказанные Зеилом: «У нас общая с Семерлингом цель». И еще вот о чем подумай, достойнейший: все эти события происходили на Либии в тот самый год, когда был разрушен замок Лорк-Ней.