Две недели до Радоницы - Артемий Алябьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Витай, витай. Но не нужно формальностей, – рассмеялась Каролина. И после неловкой заминки, – Мы пришли просить тебя об услуге.
– Вот как? Так по что на дворе розмавлять. Пойдем в дом выпьем чаю.
Он подошел ближе, и меня накрыла огромная тень. Вблизи этот человек-гора внушал еще больший трепет. Мощная статура, крепкие кулаки, редкая борода – именно так изображали на картинах былинных богатырей. Я представился.
– Племянник, значит, – пробасил кузнец. – Похвально, что родичей не забыл.
Он подобрал с земли несколько коротких поленьев и позвал нас в дом. Втроем вошли за порог. Хозяин затопил глиняную печь и подставил к лицевой стороне самовар. Сам тем временем принялся ополаскивать лицо в тазу.
– Ради нас целую печь, Григорий, – протянула Каролина.
– А как еще чай согреем? – спросил с улыбкой великан. Лицо его сверкало маленькими капельками, что вцепились в волосы и щетину – и уже не выглядело столь грозным.
Он подросил в устье еще пару дров. Проговорил:
– Топить и так надо. Холодно сегодня. Надеялись на теплую весну, а Брат Сонце нас не услыхал.
Хозяин выставил на большой дубовый стол домашнее масло, творог и хлеб. Когда самовар закипел, он заварил в чайничке травяной чай. Сели чаевничать.
– Как Юлия? – спросила Каролина. – Уговорил ее вернуться в школу?
Григорий нахмурился и шумно вздохнул.
– Не хочет со мной разговаривать. Словно я ей больше и не отец.
– Все думает о переезде, так?
– Не знаю, что у нее на уме. Сегодня не ночевала дома.
– Правда? И ты не волнуешься, где она?
– Да уж ведомо где. В Бойков ездят по клубам. Ну я ей дам, как вернется.
По виду, кузнец хотел сказать что-то еще, но, повременив, только махнул рукой. Дескать, и говорить нечего. Вместо этого спросил Каролину:
– А Марцель что? Не пришел с вами? Хотел его про ульи запытать. Пчелы у меня дохнут, вешь.
Ответом ему стал взгляд Каролины. Григорий нахмурился и сложил руки-бревна на столе.
– Что сталось?
Каролина рассказала о коме Марцеля и положила на стол осколки меча.
– Я прошу тебя вернуть цельность этому клинку, – попросила она смиренным тоном.
– Почекай, почекай, – упредил ее кузнец, – А это здесь причем?
– Видишь ли, этот меч был его мурти. Предметом силы, если хочешь.
– Куурче. В жизни не слышал ничего глупее.
В создавшейся тишине слышалось как от зимнего сна пробудилась первая муха. Кузнец, видимо, понял, что слова его были слишком резки, и, спохватившись, продолжил:
– Наперво скажу, что не занимаюсь больше ковкой.
– Я заплачу тебе, – быстро сказала тетя, – Заплачу, сколько хочешь.
– Каролка, Каролка, столько лет меня знаешь! И думаешь, что от жадности говорю. Да и деньги мне по что?
– Ну тогда скажи, чего хочешь. Ты знаешь, как важен был для него этот меч.
– Разве?
Григорий взял часть лезвия с гардой на конце. Покрутил его и без видимых усилий отсоединил рукоять. Пригляделся к лезвию и забормотал чуть слышно:
– Вот и никель уже отходит.
– А?
– Покрытие, – объяснил Григорий и подвинул кусок металла ближе к нам, – Правдивые мечи так не блестят. Тут в основе дешевая сталь, а сверху никель. Ударь им пару раз – и крошка летит.
Я вгляделся в клинок. Действительно, края лезвия все были в глубоких сколах.
– А что тебе Марцель говорил? Что это клинок его далекого предка? Фамильная реликвия? – с усмешкой спросил Григорий.
– Да… Но разве нет?
Ответом был снисходительный смех.
– Марцель всегда был этим… как на твоем языке? Блазень5, вот. Даже имя себе поменял. Марцель звучит поэтичнее, конечно. Ты ведь сама об этом только на свадьбе узнала, да?
– Это здесь не причем, – отрезала Каролина. – Если так, то скажи, откуда меч?
Кузнец почесал щетинистую скулу.
– Помнишь, у него «Лейка» была? Я тебе сейчас фото покажу. Если отыщется.
Когда Григорий отошел, Каролина наклонилась к мечу.
– Ты тоже думаешь, что он ненастоящий? – спросила меня.
Как мне ни жаль было тетю, но я вынужден был согласиться с Григорием – меч был всего лишь репликой.
– Но разве это важно? – задала она вопрос скорее к себе, – Если он давал ему силу…
Григорий вернулся и выглядел немного раздосадованным.
– Эх, не нашел. Зато… – он развернул на столе большой рисунок.
Это оказалась афиша к фильму. На нас смотрели дивно разодетые персонажи – в жупанах и мешковатых сапогах, с меховыми колпаками на голове. Художник изобразил такие густые усы и бороды, что разглядеть лица было почти невозможно. Своим видом и уверенной позой герои излучали силу и отвагу. Такой, по-моему, была задумка. На их фоне разворачивалась настоящая баталия, в которой участвовали менее прорисованные персонажи. «ВРЕМЯ САРМАТОВ 2» было подписано внизу на польском. Я узнал язык – выучил понемногу во время работы в хостеле. Ниже, более мелкими буквами: «Эпическая история семьи из шляхты Потоцких».
– Узнали Марцеля-то?
Григорий показал на одного из персонажей на заднем плане. Художник не вложил много деталей в его изображение, но длинные светлые волосы и сверкающий меч в руках действительно придавали ему сходства с дядей.
– Рисунок с него делали, это я сам видел, – не без гордости сказал кузнец.
– Я не понимаю, – в растерянности сказала Каролина. – Какое отношение это имеет к Марцелю?
– Он и про фильм не рассказывал? Ну дела, – вздохнул Григорий, – Это до того, как он тебя встретил, было. Только начал в доме обживаться. В Нагору приехала киногруппа. Снимали вот этот фильм, про Потоцких. В Купавах решили поставить батальную сцену. И массовка нужна была, конечно. Мы с Марцелем кино любили. Как сейчас помню, целой толпой гоняли по полю коней. В доспехах, с мечами – как положено. Загнали животину до седьмого пота, жалко лошадей было. Потом-то я вернул реквизиты, а Марцель нет. Сказал, что сгубил.
– Вот, значит, как. Реквизит к фильму, – тихо сказала Каролина. Но тут же уверенно выдала, – Не важно! Ему нужен этот меч!
– Но зачем? – непонимающе спросил кузнец, – Посмотри сама. Посмотри на гарду, на лезвие. Андрей уже все понял, вижу. Это дешевая подделка.
– Этот меч – его мурти! Без него он погибнет! – вскричала она и быстро взметнулась с лавки. На стол полетела россыпь слез.
– Ты ведь сам знаешь, что такое потеря близкого! – продолжала тетя гневным голосом, – Почему не хочешь помочь?
Эти слова задели Григория. Лицо его посуровело, а голос сделался строже:
– Потому, Каролина, что ты должна обратиться к врачам! Брось говорить эти глупости! Марцелю поможет медицина, а не бабьи наветы.
