На сопках маньчжурии - Павел Далецкий

Японцев в Маньчжурию понаехало много. Одни из них, переодевшись в китайское платье, чтобы не обращать на себя внимания местного населения, путешествовали по стране, другие селились в том или ином уголке, отдыхали и наслаждались красотами природы. И так же, как в соседнем Приморье, они записывали, подсчитывали, зарисовывали, запоминали…

Футаки ездил в Англию и в Америку. Его убеждали, что война с Россией не страшна. Правда, после Крымской кампании в России произвели кое-какие реформы и последняя война с Турцией показала известную ценность этих реформ, но деспотия есть деспотия!

Футаки знал, что Японии будут помогать… Одни открыто, другие скрытно, потому что все боятся России. Он не страшился войны. Он принадлежал к тем руководителям кланов и армии, которые о своей жажде покорять думали как о самой высокой доблести человека. Они создали культ покорения.

Они хотели весь народ очаровать этим культом, чтобы люди не искали ничего, кроме разорения, убийства, насилия, представляя себе все это в свете высочайшие подвигов и жертв.

Мог ли он, Футаки, не иметь никакого касательства к Ивасаки, Мицуи, Окура, банку Ясуда? Мог ли он без них воплощать программу безграничных завоеваний — святая святых его души?

Он зависел от них и вместе с тем видел, что завоевания идут прежде всего на пользу им, этим деятелям, которых в старояпонские времена держали под поверхностью жизни.

Можно ли было изменить создавшийся порядок вещей? Сейчас Футаки не видел к этому путей. Но можно было, до поры до времени примиряясь с ним, всей душой ненавидеть его.

Так, когда один из банков предложил Футаки выгодные акции, он приобрел их. Если бы не он, акции достались бы дельцу-проныре.

Денежное могущество должно перейти к военным. У военных оно станет благородным.

Лежа сейчас на матрасике, Футаки никак не мог преодолеть в себе неприязни к Токуро.

Ничего не осталось в этом коммерсанте от японского рыцаря, и война для него — предмет комбинаций.

Конечно, Англия толкала Японию на войну с Россией!

Так, страстно жаждущему броситься в море, но почему-либо заробевшему купальщику, товарищ помогает легким толчком в спину.

Когда Сибирская дорога была Россией закончена и в русской армии начались реформы, стало ясно, что медлить нельзя.

Футаки получил назначение в Россию в дни больших успехов. 30 января 1902 года был подписан англо-японский союз, и две недели спустя Китай под давлением англичан и американцев окончательно отказался от банковского соглашения с Россией.

В России Футаки жил не только в Петербурге, он путешествовал по стране. Скитался по проселкам, пил воду у колодцев в деревнях, разгуливал по пыльным уездным городкам. Он делал то, к чему был склонен всегда: изучал соседний народ, ибо во всяком соседнем народе он видел соперника и врага, которого нужно знать, для того чтобы победить. Он пришел к выводу, что война с Россией — риск. Пусть неподготовленность России к войне на Востоке факт: у русских там всего сто тысяч солдат, к тому же разбросанных на огромном пространстве от Байкала до Тихого океана, а у японцев готовая, отлично оснащенная трехсоттысячная армия, тем не менее война с Россией — риск. Русский человек упорен и бесстрашен.

Но это не охладило его и не поколебало его желаний. Сейчас у Японии много друзей, потому что они думают: Япония — безобидная страна вишен и хризантем! Пусть думают, и пусть помогают этой маленькой нежной стране.

Пока Футаки знакомился с Россией, Япония в союзе с Англией делала последние приготовления к войне. Нужно было устроить так, чтобы все страны мира сочувствовали японцам и ни одна не сочувствовала деспотии русского царя.

Весьма содействовал этому «новый курс», объявленный Николаем II.

Футаки знал людей, которые были носителями нового курса: Безобразова, Алексеева, Абазу, Вонлярлярского, бывшего гвардии полковника и помещика, а теперь лесопромышленника и владельца золотых приисков. Новый курс обозначал: Россия не позволит Япония захватить Корею и Южную Маньчжурию.

Войска, которые Куропаткин вывел из Южной Маньчжурии, вернулись туда. Снова занят был Мукден. Переодев солдат в рубахи лесорубов, русские решительно двинулись в Корею.

Каждый день укреплял русских. Япония более не хотела ждать. На нее смотрел весь мир. Англия, Америка, Германия благословляли ее, — конечно, у каждого правительства были свои причины.

Англия вообще желала свести с Россией счеты, а на Дальнем Востоке особенно, но не своими руками: ей нельзя было отвлекать войска из Европы, где Германия осуществляла бешеную программу военно-морского строительства и усиливалась с каждым днем. В свою очередь Германия надеялась, что Россия увязнет на Дальнем Востоке и не будет мешать ее замыслам в Европе.

Америка пока ратовала за маленькое. Армии у нее не было, о завоеваниях она «не мечтала», она скромно отстаивала свой принцип «открытых дверей и равных возможностей» в Корее и Маньчжурии.

Футаки, конечно, понимал, что значит в наше время, когда государства сокрушаются не только оружием, но и торговлей, принцип «открытых дверей и равных возможностей», но он не боялся Америки, как не боится вооруженный безоружного… Пока помогайте Японии, все помогайте!

Война была решена.

Все остальное было только дипломатическими формальностями. Японское правительство обратилось к русскому с предложениями, решив про себя, что если русские затянут обсуждение предложений более чем на две недели, то Япония будет считать себя вправе перед лицом общественного мнения всего мира действовать по собственному усмотрению.

В Японии были убеждены, что Николай отвергнет предложения, как он отвергал их на протяжении многих лет. Но неожиданно русское правительство пошло на уступки: оно не хотело воевать!

Переговоры, сначала со стороны Японии формальные, невольно приобрели видимость серьезности. Русские шли на уступки и тем самым вынуждали к уступкам и Японию. Уже улажен был вопрос о Маньчжурии и Северной Корее. Оставался один спорный пункт: «Обязательство со стороны России не противодействовать возможному продолжению Корейской железной дороги в Южно-Маньчжурскую».

С минуты на минуту русские, не желавшие войны, могли принять и этот пункт.

Перед лицом подобной угрозы министр иностранных дел Японии телеграфировал в Петербург своему послу: «Прекратите бессодержательные переговоры и прервите с царским правительством дипломатические отношения».

9 февраля, ночью, японцы напали на порт-артурскую эскадру.

Так началась война, предрешенная много лет назад.

3

Во время дождя Юдзо лежал на канах, на мягкой циновке, слушал шум дождя, суету во дворе и предавался воспоминаниям.

Воспоминания касались женщины.

Вернувшись из Америки, он несколько дней скитался по Токио. Что бы он ни думал про японские традиции, по возвращение на родину обрадовало его. Он бродил по многолюдным улицам, слушал колокольчики и трещотки газетчиков, звонки рикш, шум, смех и гомон.

Лавки, бары, рестораны были задрапированы в парусину национальных цветов, флаги свешивались с домов, трамваи бежали в гирляндах зелени. Уличные художники, собирая у своих досок зевак, моментально набрасывали военные сцены. Больше всего доставалось русским броненосцам и казакам. Олеографии, на которых уничтожали русских, продавались тысячами в магазинах, с лотков и просто с рук мальчишками и лысыми старухами.

После полудня Юдзо разгуливал в районе парка Хибия.

Перед Юдзо шла женщина в изящном, хотя и очень простеньком кимоно, с зонтом на плече. В центре зонта горело красное японское солнце, во все стороны разбегались по белому фону красные лучи. Женщина шла мягкой, скользящей походкой; рука, державшая зонтик, была открыта до локтя, и Юдзо увидел, что рука красива.

Фигура женщины отличалась от обычных фигур японок, она была выше, стройнее, полные крепкие ноги мелькали из-под кимоно. Но тем не менее это была японка: никогда европеянка не сумеет так носить гета!

Юдзо хотелось, чтобы незнакомка оглянулась. И она действительно оглянулась. Сверкнули крупные белые зубы — незамужняя! Потом он увидел лицо, поразившее его. Это было лицо японское и вместе европейское. Сочетание японского и европейского в тонкой счастливой пропорции создавало редкое очарование.

Он последовал за нею в парк Хибия. Было жарко, она вынула из-за пояса веер. Юдзо видел только кончик веерного крыла: женщина больше не оборачивалась. Он приблизился, он шел за ней по пятам.

Он не думал, что выйдет из всего этого, — может быть, ничего. Даже наверное ничего.

Аллеи парка, его лужайки, площадки были полны гуляющих. Возможно, незнакомка идет на свидание. Юдзо увидит, как некий счастливчик подойдет к ней и они скроются в ресторане.