Сказаниада - Петр Ингвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конюшня, амбар, портомойня…
– Последнее – это зачем?
– Там прачки белье стирают.
– А-а, прачечная.
– Не слыхивал, чтобы так называли, у нас говорят портомойня. Над ней сушильня, дальше мыльня и стряпная изба.
– Переведи с местного на нормальный, – попросил Георгий.
– В мыльне моются.
– Баня?
Антошка засиял:
– Да, так тоже говорят! А в стряпной избе стряпают.
– Логично. И все же: стряпают – это готовят еду?
– Ну.
Строения стояли отдельными группками и соединялись сенями и переходами. Когда хозяевам требовались дополнительные помещения, необходимое просто пристраивалось в нужном месте.
– Это гульбище, – показывал Антошка на длинную галерею, – а сейчас мы направляемся к крыльцу.
– Это же сени.
– Не под общей крышей – значит, крыльцо. В подклете – кладовая…
Георгий с удовольствием слушал экскурсовода, иногда уточняя, как сейчас:
– Подклет – это подвал?
– Нижняя часть дома. Над ним горница, еще выше – терем с отдельным гульбищем. На крыше – прапорица, там лиса нарисована, хозяйский родовой знак.
Прапорицей оказался обычный флюгер.
Георгий удивлялся, что язык местных жителей почти не отличался от его собственного, разница вылезала в отдельных словах, означавших вещи и понятия, которые в современности Георгия отсутствовали или имели несколько названий. В городе нечто могло иметь одно имя, в деревне – другое, а, скажем, в деревне, расположенной в соседнем регионе – третье. Незнакомые Георгию словечки могли быть особенностями местечкового говора, но также они могли оказаться старинными названиями тех же вещей и понятий.
Елена думала, что ее с Георгием отправили в прошлое. Версия по-своему логична, но некоторые факты не укладывались в удобную для понимания схему. Например, язык, на котором здесь говорили. В далеком прошлом он был бы другим, за века меняется многое. Георгий придерживался другого мнения: больше походило на правду, что вампир перенес их с Еленой в сказку, как они того пожелали. В настоящую сказку, в такую, как она есть, а не как описана собирателями фольклора со слов хитроглазых старожилов.
Сказочный мир мог существовать только в воображении (тогда помогут психиатры, если помогут), но вполне мог быть материальным, расположенным где-то в параллельной вселенной, в другом измерении. В том числе, он мог быть создан специально для конкретного случая. Возможности синьора Валентино практически безграничны. Сюжеты взяты из голов Георгия и Елены, потому и язык привычен, и окружающая действительность понятна и, по-своему, логична. Границы здешнего мира расширяются по мере того, как действующие лица продвигаются по ним, а дальше просто не существуют. Каким-то образом известный человечеству уголок Вселенной помещается же в мировом э-э… как лучше сказать? В мировом нигде. Так и мир вокруг Георгия. Познание бесконечно, а жизнь ограничена, правды никогда не узнать. Можно вообще не задумываться над тем, что понять невозможно, нервы будут целее. Мозги Георгия Академию наук не заменят. Даже получив ответы на некоторые вопросы, нельзя быть уверенным, что ответы правильные, а выводы из них ведут в нужную сторону. Любой, кто даст ответ на что-либо, может соврать. Верить нужно только глазам. И то не всегда. Глаза тоже врут, они такие же «очевидцы», как человек, который утверждает, что слон – это гигантская змея, потому что лично видел в джунглях большой кусок хобота. Переубедить такого чрезвычайно трудно, он же своими глазами видел. А остальное домыслил в соответствии с предыдущими знаниями о жизни. Так возникают научные гипотезы. За неимением опровергающих доводов их временно принимают за истину. Если по прошествии времени кто-то другой увидит ногу или ухо слона, наука будет развиваться, слонозмеисты вступят в полемику со слонозавристами и слонокрылистами, и когда кому-то из них новые факты дадут преимущество, появятся новые теории, еще более похожие на правду. Что на самом деле не гарантирует, что они хоть на йоту правдивы.
Пока новых теорий не появилось, Георгий придерживался мнения, что окружающий мир – созданная для Георгия с Еленой сказка. В реальности сказка не выглядела сказкой, но это нормально. Любое долгожданное счастье, когда приходит, фееричным кажется только в первый миг, а потом ощущается как нечто обыденное. Се ля ви, как говорили замерзающие под Москвой французы.
Антошка спрыгнул с крупа коня, Георгий спешился. Из хозяйского дома к ним выбежали два слуги, разодетые в ярко-красное, один принял поводья, второй тихо переговорил с Антошкой, после чего парнишке прилетела звонкая затрещина. Слуга тут же извинился перед Георгием, попросил подождать и убежал внутрь дома.
Через минуту Георгия пригласили внутрь, одного, без Антошки, которого куда-то увели.
В горнице, как при описании хором назвал помещение Антошка, ждала девушка в дорогом наряде, ее натертые чем-то щеки бурели искусственным румянцем, на кокошнике, похожем на корону, искрили и переливались всеми цветами радуги драгоценные камни.
– Матушки нет, я – Чейна Чусовна, наследница. Чем могу помочь доблестному воину?
Особой мысли в ее взоре не проглядывало, там обитало неясное томление, унылое, вгонявшее в тоску. Витязей в своей жизни девушка насмотрелась вдоволь, новый ничего особого из себя не представлял.
Георгий не назвал бы ее красивой. Симпатичной – да, не больше. Для красоты нужны душа и огонь в глазах, а отстраненная холодная красота отлично смотрится только у тысячелетних статуй. Георгий снял шлем и вежливо поклонился:
– Я пришел не с просьбой. Вашего казначея убили, сопровождавший его Антошка едва спасся. Деньги похитил Соловей-разбойник. Антошка от страха, что вину возложат на него, собирался на себя руки наложить. Я, странствующий витязь Егорий, свидетельствую о его честности. Я отправлюсь к Соловью и добьюсь справедливости. Прошу не требовать с крестьян новой платы.
– До каких пор?
– Пока я не вернусь.
Другого выхода нет.
– А если тебя убьют?
В голосе собеседницы стояла смертная скука. И что Котеня в ней нашел? Впрочем, он молод, в людях еще не разбирается. Ничего, жизнь научит.
– Тогда вам принесут весть о моей смерти, – заверил Георгий. – Но пока я жив, я буду биться за справедливость и не допущу, чтобы страдал невиновный. А если
