Случайный папа (СИ) - Ручей Наталья

– Мне кажется, ты уже достаточно подчеркнул веру в то, что мы все – интеллигентные люди, – снова встревает Егор. – Может, лучше взять побольше спиртного и мяса? А то как-то тележка быстро наполняется, а толкового ничего нет.

Ну да, ананас, арбуз, дыня, бананы и манго, а также пакеты с овощами не в счет. А может, он прав и этого действительно мало?

Добавляю в тележку по мелочам: красную рыбу, икру, курицу, пару килограмм мяса и ребрышек, два вида хлеба.

На несколько дней хватит? Потом еще завезу. Может, привыкнет и созреет до того, чтобы выдавать четкий список.

– Мам, мам, посмотри! – раздается неподалеку детский восторженный голос. – Я о таком как раз в детстве мечтала, помнишь?

Маленькая девочка с косичками дергает за руку маму и елозит ладошкой по стеклу, за которым на нее смотрит большой розовый кот с синим бантом вокруг шеи.

– Помню, милая, – ласково отвечает ей мама. – Но теперь-то у тебя много игрушек, правда?

– Правда, – соглашается девочка, – и я уже взрослая. Это мне в детстве хотелось, когда я еще ждала, что мой папа вернется. И когда у меня не было нового папы.

Мама склоняется, целует девочку, которая хочет казаться серьезной и взрослой, поправляет косички. Они обе уходят. А я, пользуясь подсказкой, захожу в этот отдел магазина.

– А что мы здесь…

– Вон там шоколадки с изюмом!

– Там с белым, я люблю с темным, – отмахивается Егор, даже не обернувшись.

И идет следом за мной. На удивление, молча держится, пока я плачу за кота. И даже миролюбиво устраивает его под мышкой, когда я ему вручаю покупку.

Так, ничего не забыл?

Обойдя еще раз магазин, бросаю пару банок оливок.

– Ты к ней, да? – Его наконец осеняет. – И как она? Блин, ну расскажи хоть что-нибудь, раз уж вместо шашлыков я принимаю участие в гей-параде!

В качестве доказательства обвинения он обиженно трясет передо мной розовым котом.

– Слушай, что ты за мной бродишь? Тебе что, нечем заняться?

– Нечем. У меня каникулы. А урок ты зажал. – Наткнувшись на мой взгляд, он начинает гладить игрушку по плюшевой голове. – И рассказ тоже зажал. А я день, между прочим, дежурил под окнами. Жаль, не догадался постоять там еще, когда ты пришел. А можно было вообще спрятаться в подъезде на лестнице. Я бы по ее лицу понял, обрадовалась она или нет, что папа именно ты.

– По ее лицу ты бы мало что понял. Она отлично умеет маскироваться.

– Ну хорошо, ладно, а сам ты как думаешь, обрадовалась она или нет?

Черта с два я признаюсь, как она расстроилась, что заплатила за сперму француза штуку баксов, а ей подсунули местную.

– Я об этом не думаю. Просто делаю так, чтобы у нее остался единственный вариант.

Егор с чего-то вдруг так глубоко погружается в мысли, что даже не замечает, как, расплатившись, мы выходим из магазина.

Так, ну теперь самое сложное. Где найти свой любимый одеколон? Дома у меня стоит открытый флакон, но на подарок он не годится. А купить такой же в городе вряд ли получится. Хотя можно попробовать.

Помнится, был неподалеку один неплохой бутик с парфюмерией. Если они не перешли на подделки, там можно что-то найти.

Егор увязывается следом. Вряд ли он рассчитывал на то, что ему придется сидеть на улице и караулить кота, но все-таки остается, только ворчит:

– Опупеть запросы… и это у нее еще нет кольца…

То ли он сам заткнулся, то ли просто не слышно его, потому что я захожу в бутик, а дверь за мной громко хлопает.

Нет, два месяца безделья у студентов – слишком серьезное испытание для их близких. Да и для них самих. Мозг разжижается. Какое на фиг кольцо, если у меня есть Сова? И он с ней знаком.

– Я могу вам помочь? – заметив меня, тут же приближается девушка-консультант.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Без особой надежды я называю марку одеколона. А девушка кивает и спустя пару секунд приносит его. Оригинал. Не подделка.

– Дайте два, – прошу я, помня о том, что салфеток она просила побольше.

А здесь могла постесняться.

– Все в целости и сохранности! – докладывает Егор, заметив меня, и снова потряхивает многострадальным котом. – Тебе не кажется, что у него на шее не бантик, а удавка? И смотри, неплотно сидит. Его можно понять. Как увидел, в какой его цвет оприходовали, так ее себе и намылил!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Твоя ворчливая компания начинает меня подбешивать, – честно предупреждаю его.

– Да? Намекаешь, что здесь и сейчас на одного самоубийцу может стать больше? Ну тогда я поехал. У меня много дел, я просто забыл.

– Давно бы так.

– Следи за котом, – предавая его мне, он трогательно всхлипывает, – он на грани, вдруг бантик от ветра сильнее завяжется…

Егор успевает отъехать, пока я подбираю слова помягче и медленно выдыхаю. Даже в голове без его трескотни проясняется.

Настолько, что, уже поднимаясь в лифте, я смотрю на кота и всерьез раздумываю: и как его такого дарить беременной женщине? Ей же нужен один позитив! А этот и правда будто на грани.

Хотя, когда открывается дверь и первое, что я вижу, – это заплаканные глаза, понимаю, что до позитива здесь далеко.

Слезы, блин… она точно плакала…

Честное слово, лучше бы у нее на лице была снова халва!

– Впустишь? – спрашиваю сам, потому что хозяйка квартиры пребывает в какой-то прострации, рассматривая кота.

– А? Да, конечно.

Она отходит в сторону, ну и, чтобы можно было свободно передвигаться, я вручаю игрушку ей. На секунду в ее глазах мелькает удивление, а потом она обхватывает кота двумя руками и утыкается в его макушку.

– Спасибо, он…

– Стремный, знаю.

– Очень красивый, – улыбнувшись, продолжает она. – Мягкий, пушистый. Спасибо, Лука.

А теперь застываю я.

Не потому, что она впервые называет меня по имени – эта сентиментальная чушь для девчонок. Просто она так трогательно улыбается, а еще эти остатки слез у нее на лице. Хочется обнять ее, утешить, а еще дать кому-нибудь в морду.

– Это на кухню?

Мой голос звучит жестче, чем я бы хотел. Но быстро нас обоих возвращает на землю. Разрывает зрительный контакт, тишину и неловкость.

Но, увы, ненадолго.

Она переводит взгляд на пакеты в моих руках и недоверчиво выдыхает:

– Это… все мне?

Дать кому-нибудь в морду хочется все сильнее. Откуда в ней эта неуверенность? При такой внешности и легком характере у нее должна стоять очередь из желающих подарить ей или цацки, или машину. А она реагирует на пакеты с продуктами так, будто в них драгоценности. И собиралась родить от безымянного донора.

Чую, где-то близко собака зарыта. Может, та же самая, что отбила у нее желание даже приблизиться к мотоциклу.

– Это не только тебе. – Киваю на ее животик, который под этой бесформенной рубашкой трудно заметить. – Это вам.

– Спасибо, Лука!

Кивнув, направляюсь на кухню. А там… умопомрачительный запах! Естественно, я его узнаю.

Плов.

Вижу приличных размеров казан и намеренно от него отворачиваюсь, выгружая продукты. Помня, как дело обстояло с пирожками, на плов можно не рассчитывать.

– Ничего себе! – слышу у себя за плечом ее голос. – Ты решил обеспечить меня продуктами до самых родов?

– Через пару дней еще завезу.

– Не надо!

Обернувшись, смотрю на нее. Не лукавит, и правда не хочет. Что ж, ее можно понять: так часто видеть на своей территории постороннего человека не каждый захочет. Я в свой дом тоже пускаю не всех.

– Хорошо, могу передать с курьером.

– Я не в том смысле. Просто этого действительно много. Я столько не съем.

– Ты же теперь не одна.

Улыбается, качает головой, но уже не отказывается. Более того, покладисто предлагает:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Сам убедишься в следующий раз.

Она принимается мне помогать, сортирует продукты, располагает их в холодильнике. В простой домашней одежде, которая скрадывает фигуру, без макияжа, с бесформенным пучком на голове, а все равно привлекательная. Особенно когда оборачивается и, заметив мой взгляд, улыбается.