Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения

Если не сказать «совсем не разумно».

Принц свернул с тракта, и впереди свилась золотистая ленточка пыльной дороги. Солнце уползало за стену далёких гор, пока Криволесье, приближавшееся с каждым перестуком копыт, распахивало гостеприимные могильные объятия.

Что ж, подумала Таша, из-за плеча дэя косясь на мирно спящую Лив, как говорила мама… когда ничего другого не остаётся, приходится расслабляться и получать удовольствие.

Хотя бы от пейзажа.

***

— Хватит дуться, — сказал Алексас, закрыв дверь спальни и расстёгивая рубашку. Джеми молчал всю дорогу от чужого особняка до дома, и это молчание начинало немного угнетать. — Ну что ты как маленький?

— Я тебя презираю, — прорычал брат внутри их общей головы.

Вечерний Камнестольный Алексасу всегда нравился. Не сказать, что вечером столица цвергов играла новыми красками — в Подгорье не существовало внешней разницы между днём и ночью; зато народу меньше, и особенно цвергов. Нет, Алексас нормально относился к цвергам, державшим лавочки в «людном» округе: по долгу службы они склонны были тебе отвечать, и даже приветливо. Но вот в прочих округах…

Недоросли бородатые, а гонору-то сколько.

Впрочем, сегодня юноше не довелось выходить из родного округа. Как и вчера.

Было чем заняться и в нём.

— Да-да, наслышан. — Алексас кинул рубашку на кресло и разулся, ощутив босыми пальцами колючую шерсть ковра. — Я уже сказал, что раскаиваюсь. А в наказание даже потрачу свои оставшиеся часы на сон, дабы завтра не раздражать тебя своим присутствием.

— Это же отвратительно, ты хоть понимаешь?! Ты совратил девушку…

— Джеми, братишка, до меня её уже не раз успешно совращал муж.

— Но ты! Ты… — Джеми задохнулся от возмущения, — ты хоть понимаешь, каково мне в этот момент?! Замыкаться в себе, сидеть в темноте и знать… знать, что ты занимаешься… этим!

— Мог бы не замыкаться. Учился бы заодно.

— ТЫ!..

— Знаешь, — Алексас откинул кудрявую голову на подушку, — я в шестнадцать лет не стал бы краснеть, как маков цвет, только потому, что возлюбленная моего учителя чмокнула меня в щёку. Поверь, уж в преступном влечении к тебе Бэрри подозревать не стоит.

— При чём тут это? — Джеми явно смутился.

— При том, что я с ужасом думаю о твоей первой брачной ночи. Без боя ты супружеский долг явно не отдашь.

— Ничего, смейся-смейся! Вот стану магистром, найду способ дать тебе другое тело и… и…

— И? — заинтересовался Алексас.

— И стану паладином!

Отзвуки хохота долго звенели в фарфоровых плафонах тёмной люстры.

— Да уж, работёнка как раз для тебя, — вымолвил Алексас, когда смог перевести дух. — Только одна маленькая деталь: паладины уже двести лет как перевелись.

— Орден — формальность! А паладином можно и нужно быть по сути, а не по званию, и я буду! Буду странствовать по Долине, и благодарные люди дадут мне кров! Буду очищать Аллигран от нечисти, от гнусных эйрдалей* и мерзких оборотней, прячущихся под масками добропорядочных господ! Буду спасать дев, попавших в беду, и…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

(*прим.: Эйрдаль — «лишенный души» (староалл.)

— Попадись мне этот твой Джорданесс. — Алексас тоскливо перевернулся на бок. — Ну хорошо, а дальше ты с этими девами что будешь делать? Ты ведь обет безбрачия дашь, не забывай. Красивой сказочки со свадьбой в конце не получится.

— Это только для тебя любовь от постели неотделима! А Рикон в «Правилах паладина» любил свою Лайю, но любовью чистой и…

— Да-да, — скептически улыбнувшись, Алексас изобразил ладонью нечто похожее на смыкающиеся челюсти. — Ничего, повзрослеешь — поймёшь.

— Если это означает стать таким, как ты, то я лучше не буду взрослеть.

— Знаешь, порой мне кажется, что тебе всё ещё семь…

Джеми обиделся и замолчал.

Алексас взял что-то с тумбочки. Перекинул из одной ладони в другую.

— Ох уж эти женские памятки о ночи любви… — юноша перебрал пальцами локон тёмных волос, перевязанный ленточкой. — Если б я все хранил, впору было бы парикмейстером заделываться.

— Опять выкинешь? — не вытерпел Джеми.

— Никогда не любил легкодоступных девиц. Хотя этой надо отдать должное: прошлую ночь она продержалась.

Джеми издал вздох, полный воистину бесконечного терпения.

— Знаешь, — добавил он с досадой, — порой я сильно удивляюсь, что ни разу не пожалел о своём согласии на это безумие. Потому что делить тело с тобой…

— И что, правда не пожалел? — невзначай спросил Алексас.

— Ну, я же тебя люблю. Хоть ты и отвратительный тип, честно скажу.

— Приятно слышать, — юноша улыбнулся. Удивительно светло. — Эх… ладно, только ради тебя.

— Что?

— Торжественно клянусь, что месяц — никаких женщин.

— Не верю.

— Честное заговорщицкое!

— Хм… а на что спорим?

— Если не удержусь, куплю тебе полное собрание сочинений Джорданесса. В золочёном переплете. Идёт?

— Да!

И если б телом сейчас управлял Джеми, оно бы явно подпрыгнуло от радости.

— Чего не сделаешь ради единственного брата, — Алексас закрыл глаза. — Сам над собой иногда умиляюсь.

Какое-то время оба молчали.

— Алексас…

— М?

— А то, что говорят в народе про последних Бьорков… это ведь неправда?

Ресницы юноши дрогнули.

— Неправда, — миг спустя твёрдо произнёс он. — Король Ралендон был хорошим правителем и прекрасным человеком.

— Вот и я так думаю. Но… если то, что нам Герланд рассказывал, действительно так… получается, Бьорки когда-то и впрямь незаконно захватили престол?

— Бьоркам дал власть сам Ликбер Великий. От него они ведут свой род. А Ликбер был ниспослан нам Богиней, в этом нет сомнений. Да, шестьсот лет назад Тариш Бьорк Первый сверг законных правителей Срединного королевства, но только потому, что они использовали свои великие силы во зло. Власть Бьорков — от Богини.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})