Я рискну (ЛП) - Тессьер Шантель

— Я хочу всего этого. И даже больше, — говорю я, кивая, и ее глаза сужаются, словно я играю в какую-то больную игру. Она не ошибается. — Разве ты не видишь, Остин? Я тот парень, который хочет забрать у тебя все. Я хочу уничтожить тебя. Я хочу причинить тебе боль.

— Ты уже сделал это, — говорит она сквозь стиснутые зубы.

Я улыбаюсь. Она имеет в виду свои швы в том месте, где я ее порезал. Я могу заставить ее истечь кровью до смерти без гребаного ножа.

— Ты даже не представляешь, что я могу сделать с тобой. Ты не представляешь, на что я способен. Я могу превратить тебя в ничто. — Мысль о том, чтобы уничтожить ее и сделать ее части, такие же кривые, как мои, так чертовски сильна.

Ее челюсть заостряется, а затем она дает мне пощечину.

Мои руки сжимаются в кулаки по бокам от удара на моем лице. Ненавижу, что мне это нравится. Меня воспитывали, чтобы я любил драться.

— Я рискну дать тебе еще одну пощечину, — рычу я. Проверяю ее.

Я жду, что она рассмеется. Назовет меня долбанутым, но она этого не делает. Вместо этого она делает то, что я говорю. Это было сильнее, чем в первый раз, и я обнаруживаю, что толкаю ее назад, мои кулаки ударяются о стену по обе стороны от ее головы, но она не отступает. Не она. В ней столько борьбы, что это заставляет ее темно-зеленые глаза сиять. И мне это нравится.

— Я буду бить тебя столько раз, сколько ты захочешь, — рычит она, тяжело дыша.

— Я хочу ударить тебя в ответ. — Я лгу. Я не хочу причинять ей боль. Не так, как она думает. Я хочу сломать ее изнутри.

Она поднимает подбородок.

— Давай. Я могу принять удар.

— Я хочу наказать тебя за сожжение тела Джеффа. Я хочу наказать тебя за то, что ты испортила мою машину. И я хочу наказать тебя за то, как сильно ты заставляешь меня хотеть тебя, — говорю я ей. Мой член все еще твердый от того поцелуя, который мы разделили на моей кухне. Мысль о том, чтобы трахнуть ее, настолько сильна, что трудно думать о чем-то еще.

— Почему? — спрашивает она, ее грудь быстро поднимается и опускается с каждым вдохом.

— Я же говорил тебе, милая. Мне нравится разрушать красивые, невинные вещи.

Ее глаза смотрят в мои. Она ищет, как будто пытается расшифровать мои слова, но они были честными. В них не было скрытого смысла.

— Почему? — снова спрашивает она, и ее голос дрожит. Страх снова закрадывается в ее черты.

— Потому что идеальным вещам не место в испорченном мире. Это так просто.

Она сглатывает.

— Я не идеальна.

Я наклоняюсь, мои губы почти касаются ее губ, и ее дыхание сбивается.

— Ты для меня. — Я никогда не говорил женщине ничего более правдивого. Она такая же, как я. Борьба. Гнев. Ненависть. Я вижу, как она сжимает руки в кулаки, когда я заставляю ее что-то делать. Я вижу, как она принимает любой вызов, который я бросаю ей. Без предупреждения. И мне нравится, что она отказывается отступать. Сдаваться. Она идет со мной один на один, и в своем сознании она чувствует, что у нее есть шанс победить. Это меня так заводит. Она была создана для такого мужчины, как я — дикаря.

— Коул, — шепчет она.

Я убираю правую руку со стены и прижимаюсь к ее лицу. Она хнычет, и это разжигает мое желание сделать ее своей.

— Я хочу смотреть, как слезы катятся по твоему прекрасному лицу, потому что я думаю, что ты великолепна, когда плачешь. Я хочу видеть кровь на твоей безупречной коже, потому что ты выглядишь как бесценное произведение искусства. И я хочу смотреть на тебя сверху вниз, когда ты стоишь на коленях, потому что ты хочешь доставить мне удовольствие. — Мой большой палец проводит по ее дрожащей нижней губе. — Я хочу сделать из тебя красивую, сломанную куклу, Остин. — Ее глаза расширяются от моего признания. — Все мое, чтобы играть с ним. — Я смотрю на ее приоткрытые губы, облизывая свои собственные. — Все мое, чтобы трахать. — Она стонет. — Все мое, чтобы уничтожить.

Она просто смотрит на меня. Ее глаза ищут мои. Когда они опускаются к моим губам, я сокращаю маленькое пространство между нами и целую ее. Она не отстраняется и не отталкивает меня. Вместо этого она открывается мне, и я наклоняю ее голову, углубляя поцелуй, перехватывая ее дыхание.

Я хочу забрать у нее все. И я знаю, что для этого не потребуется многого. Я отстраняюсь, и она медленно открывает глаза.

— Я буду здесь, чтобы забрать тебя в семь тридцать утра в четверг.

— Что? — спрашивает она, задыхаясь.

— Ты будешь ездить со мной в школу и из школы, — говорю я ей. — Может, ты еще не моя, но для всех остальных ты уже моя. — Затем я ухожу, не давая ей шанса возразить.

— Готова идти? — спрашиваю я, входя на кухню.

Лилли бежит ко мне, и я беру ее на руки. Дик встает из-за стола. Когда мы выходим на улицу, я говорю ему.

— Выкладывай видео.

ОСТИН

За окном раздается гудок, и я сдергиваю рубашку с вешалки. Ублюдок! Он даже не может войти в дом?

Я хватаю свои Chucks и надеваю их, спрыгивая с лестницы. Селеста ждет меня у двери.

— Вот твой обед, милая.

— Я собираюсь поесть в школе. — У них есть Chick-fil-A3, ради всего святого. Вчера вечером я посмотрела школу в интернете и не поверила своим глазам. Это определенно для богатых детей.

Она встряхивает сумку, и снова раздается гудок.

— Спасибо, — говорю я и выбегаю, когда она пытается поцеловать меня в щеку.

Я сбегаю по лестнице и падаю на пассажирское сиденье. Блин, он не потратил время на починку своего драгоценного зеркала.

Он ничего не говорит, но нажимает на газ, когда переключает передачу. Я пристегиваюсь и сажусь назад, глядя прямо перед собой. Последние две ночи я не могла уснуть из-за того, что он сказал мне в моей комнате. Ему нужен мой разум. У него был шанс трахнуть меня, но он им не воспользовался. Он хочет меня сломать, и какой-то части меня понравилось, как это прозвучало.

Никто никогда не хотел меня так.

— Привет, Остин.

Я поворачиваюсь на своем сиденье и вижу маленькую симпатичную блондинку, сидящую в автокресле.

— Лилли.

Она улыбается мне.

— Мы опоздали.

— Мне так жаль. — Я не знала, что мы тоже везем ее в школу. Она смеется.

— Это была вина Коула. Он был занят спором с папой…

— Лилли, — перебивает он ее.

Она берет наушники, которые лежат у нее на коленях, надевает их на голову и начинает нажимать на кнопки iPhone.

Я поворачиваюсь назад и опускаю козырек. Вытаскиваю красную помаду из сумки, я подвожу губы, а затем сжимаю их вместе. Уголком глаза я вижу, как Коул наблюдает за мной. Он хочет трахнуть меня? Я собираюсь ответить ему тем же. Я сильнее, чем он думает. Я умнее, чем он думает.

— Коул?

— В чем дело, Лил? — спрашивает он, глядя на нее в зеркало заднего вида.

— Мой телефон сдох. — Она дуется. — Ты не зарядил его прошлой ночью.

— Я забыл, — говорит он ей.

— Я слушала свою песню. — Она хнычет.

Он тяжело вздыхает.

— Пожалуйста… — умоляет она.

Он берет свой телефон и прокручивает его, пока мы сидим на светофоре.

Мгновением позже он тянется и поворачивает ручку на приборной панели, и Тейлор Свифт заполняет салон машины. Я ничего не могу с собой поделать. Я улыбаюсь, а он смотрит на меня, когда Лилли начинает подпевать «Everything Has Changed».

А потом улыбка исчезает с моего лица. Потому что моя жизнь официально стала песней Тейлор Свифт.

Четыре раза. Именно столько раз песня играла на повторе, пока мы не добрались до ее школы. Он подъезжает к линии высадки и выходит, отодвигая свое сиденье вперед.

— Пока, Остин, — говорит она, берет свой розовый блестящий рюкзак и подходящую коробку для ланча и выходит из машины.

— Пока, Лилли, — говорю я, помахав рукой.

Он приседает между своей открытой дверью и машиной. На уровне ее глаз. Он помогает ей положить коробку с обедом в рюкзак, а затем помогает надеть его на плечи. Он целует ее в щеки.

— Хорошего дня, принцесса. Обязательно съешь свой йогурт, — строго говорит он, и она кивает головой.