Тайна греческого гроба. Грозящая беда - Эллери Куин

Эллери помедлил немного, но скучная атмосфера комнаты не удержала его от тщательного осмотра ящиков комода Демми. Единственным предметом, возбудившим его любопытство, был листок бумаги, идентичный греческому расписанию, найденному у Халкиса, — экземпляр, полученный через копирку, в чем он немедленно убедился, сравнив их визуально.

Он вернулся в спальню Халкиса, а инспектор с Пеппером отправились обратно в библиотеку. Теперь Эллери действовал быстро. Он сразу прошел к стулу, на котором была свалена груда одежды, и просмотрел каждую вещь: темно-серый костюм, белая сорочка, красный галстук, воротник-стойка, на полу, рядом со стулом, пара серых гетр и пара черных остроносых туфель с запихнутыми в них черными носками. Он задумался, похлопывая своим пенсне по ноге, затем перешел к большому платяному шкафу, открыл его и изучил содержимое. На вешалках, кроме двенадцати комплектов повседневной одежды, располагались три смокинга и официальный фрак. Многочисленные галстуки висели с внутренней стороны двери, перемешанные как попало. Всевозможные туфли и ботинки с распорками внутри и несколько пар домашних туфель стояли внизу шкафа. Эллери удивило, что на полке сверху лежало так мало шляп — всего три: фетровая шляпа, котелок и шелковый цилиндр.

Закрыв дверцу и захватив пакет с галстуками, он вернулся в кабинет, где Вели секретничал с его отцом. Встретив вопросительные взгляды, Эллери обнадеживающе улыбнулся и направился к телефону на столе. Он попросил справочную, задал несколько вопросов, повторил номер и сразу же его набрал. Еще серия вопросов, обращенных к кому-то на том конце линии, и Эллери, широко улыбаясь, повесил трубку. У владельца похоронного бюро Стерджесса он выяснил, что вся одежда, которую он обнаружил на стуле в спальне Халкиса, была там оставлена помощниками Стерджесса, раздевавшими покойного. Именно эта одежда была на Халкисе, когда он умер, и ее сняли, чтобы набальзамировать тело и переодеть для похорон во фрак.

Эллери потряс пакетом и весело спросил:

— Это кому-нибудь знакомо?

Отозвались двое — Уикс и, как всегда, Джоан Бретт. Эллери благожелательно улыбнулся девушке, но сначала повернулся к дворецкому:

— И что вам об этом известно, Уикс?

— Это не от Барретта, сэр?

— Верно.

— Он был доставлен в прошлую субботу ближе к вечеру, через несколько часов после смерти мистера Халкиса.

— Вы сами его приняли?

— Да, сэр.

— Что вы с ним сделали?

— Я… — Уикс испугался. — Да просто положил на столик в холле, сэр, насколько помню.

Улыбка начала увядать.

— На столик в холле, Уикс? Это точно? А позднее вы не брали его оттуда, не перекладывали куда-либо еще?

— Нет, сэр, я уверен. — Уикс определенно был напуган. — На самом деле, сэр, из-за волнения по поводу смерти и всего остального я совсем забыл об этом пакете и вспомнил, только когда увидел его у вас в руке.

— Странно… А вы, мисс Бретт? Какова ваша связь с этим вездесущим пакетом?

— Я его видела на столике в холле вечером в субботу, мистер Квин. Это все, что я могу о нем сказать.

— Вы его касались?

— Нет.

Эллери посерьезнел.

— Ну же, — спокойно сказал он, обращаясь ко всем собравшимся. — Кто-то из вас взял пакет со столика в холле и убрал в третий ящик комода в спальне Халкиса, где я его обнаружил. Кто?

Никакого ответа.

— Очень хорошо, — резко бросил Эллери. Он пересек комнату и протянул пакет инспектору. — Папа, это может оказаться важным. Нужно съездить с этим пакетом в магазин Баррета и выяснить — кто его заказал, кто доставил и все остальное.

Инспектор рассеянно кивнул и поманил одного из детективов.

— Ты слышал мистера Квина, Пигготт? Отправляйся.

— Выяснить про вот эти галстуки, шеф? — спросил Пигготт и почесал подбородок.

Вели взглянул на него, и Пигготт, прижав пакет к узкой груди и сконфуженно кашлянув, проворно ретировался.

— Тебя еще что-то здесь интересует, сынок? — шепнул инспектор.

Эллери покачал головой. В уголках его рта образовались тревожные складки. Старик резко хлопнул в ладоши, все зашевелились и выпрямились на своих сиденьях.

— На сегодня все. Я хочу, чтобы вы уяснили себе одну вещь. Всю прошедшую неделю вас донимали поисками украденного завещания — с учетом всех обстоятельств это было не очень важное дело, поэтому вас не слишком ограничили в свободе передвижения. Но теперь все вы по горло увязли в расследовании весьма колоритного убийства. Скажу вам откровенно, пока мы ничего о нем не знаем. Нам лишь известно, что убитый, имевший уголовное прошлое, дважды таинственным образом посещал этот дом, причем второй раз в компании мужчины, который очень старался сохранить инкогнито — в чем преуспел.

Инспектор обвел взглядом комнату.

— Преступление усугубляется тем фактом, что убитый обнаружен в гробу человека, умершего естественной смертью. И похороненного, нужно добавить, прямо рядом с домом.

В такой ситуации все вы находитесь под подозрением. Что и как произошло, знает один Господь. Но поймите меня правильно — все вы без исключения остаетесь под моим наблюдением, пока мы не разберемся, что к чему. Те, кому требуется заниматься бизнесом, как Слоун и Вриленд, могут ездить по делам. Но вы оба, джентльмены, должны неукоснительно сообщать, где вы будете находиться, чтобы мы смогли легко вас найти или с вами связаться. Мистер Суиза, вы можете отправляться домой, но ваше местонахождение тоже должно быть нам известно. Вудраф, вас это, конечно, не касается. Остальные, до отмены мной этого положения, могут покидать этот дом, только получив разрешение и сообщив, куда они направляются.

Все молчали. Инспектор с грозным видом взялся за пальто. Он отдал своим людям распоряжения о постах в доме, назначил ответственными Флинта и Джонсона. Пеппер велел Кохалану оставаться на месте в качестве представителя бюро окружного прокурора, Пеппер, Вели и Эллери тоже надели пальто, вся четверка двинулась к двери.

На пороге инспектор повернулся и еще раз окинул взглядом присутствовавших в комнате.

— И еще хочу всем вам сказать здесь и сейчас, — отчеканил он неприязненным тоном. — Нравится это вам или нет — мне все равно! Всего хорошего! — И он затопал из дома. Замыкавший процессию Эллери рассмеялся про себя.

Глава 11

Обед у Квинов в тот вечер оказался делом тяжелым. Тогда еще их квартира на третьем этаже коричневого дома на Западной Восемьдесят седьмой улице была поновее, передняя казалась просторнее, гостиная еще не успела состариться, а при том, что юный Джуна, квиновский парнишка с обязанностями «прислуги-за-все», — Джуна был тогда действительно очень юн и соответственно не так сдержан и серьезен, как стал годы спустя, эту квартирку всякий назвал бы приятной, а атмосферу в ней радостной. Но не в этот вечер: Wetlschmerz[13] инспектора пеленой висела в комнатах. Он часто и свирепо лазил в табакерку, отвечал Эллери зло и односложно, чуть не орал на ошарашенного Джуну и неутомимо бегал из гостиной в спальню и обратно. Расположение духа старика не улучшилось и с приходом гостей; Эллери пригласил их к обеду, но задумчивый вид Пеппера и усталые вопрошающие глаза окружного прокурора Сэмпсона не оказали никакого воздействия на настроение хозяина.

В результате Джуна подавал аппетитные блюда в тишине, и также в молчании они принимались и поглощались. Эллери один из всех четверых был спокоен. Он ел, как всегда, с удовольствием, хвалил Джуну за качество еды, цитировал Диккенса за пудингом и Вольтера за кофе…

Только отложив в сторону салфетку, Сэмпсон, наконец, произнес:

— Ну что, Кью, старая история. Сбиты с ног, подавлены, побиты. Опять эта поганая головоломка. И как ее сложить?

Инспектор поднял ввалившиеся глаза.

— Спроси вон у моего сына. — Он снова уткнулся в кофейную чашку. Ему вроде бы нравился ход событий.

— Ты воспринимаешь все это слишком серьезно, папа, — сказал Эллери, с комфортом попыхивая сигаретой. — У этой задачи есть свои особенности, но я бы не сказал… — Он глубоко затянулся и выдохнул струю дыма. — Я бы не сказал, что она неразрешима.

— Да-а-а? — Все трое уставились на него.

— Пожалуйста, не давите на меня, — пробормотал Эллери. — В такие моменты я начинаю выражаться языком классической античности, но мне известно, что, например, Сэмпсон терпеть не может эту привычку. Кроме того, на полный желудок логические построения вызывают у меня только неприязнь. Джуна, будь хорошим мальчиком, принеси еще кофе.

Сэмпсон решительно отрубил:

— Если вы что-то знаете, Эллери, выкладывайте! Что там?

Эллери принял от Джуны кружку.

— Слишком рано, Сэмпсон. Не хотелось бы говорить сейчас.