Сувенир для бога - Павел Парфин

- Я ждала тебя вечность, - она снова сидела у него на коленях, нежно обвив шею руками. - И весь этот театр - для тебя.

- Театр?

- Ну да, - Амелиска, улыбаясь, махнула рукой в ту сторону, откуда они пришли.

- Ту ужасную бойню ты называешь театром?! - Дьяченко напрягся всем телом, почти грубо скинул с плеч руки девушки. - Их там рвут на клочки, как туалетную бумагу, а мы здесь сидим, как последние... Нужно поспешить им на помощь!

- Кому - им? - будто не понимая, о ком идет речь, спросила Амелиска.

- Ты что - издеваешься?! - Валькиному возмущению не было предела. - Там слуги дьявола убивают души, а у тебя будто память отшибло! Ведь твой отец - повелитель отроков, бесстрашных защитников душ человеческих!

- Дурачок, и ты поверил...- она не договорила, расхохоталась звонко, беззаботно - эхо разнесло ее смех под сводами грота... Потом замолчала, свет в ее очах на миг потух... И вспыхнул с новой силой! Она крепко прижалась к груди Дьяченко.

- Неужели ты мог поверить, что я способна на такое? Бросить в беде души дионисов?.. Это все клоны. Там нет ни одной живой души.

- Клоны?! - от неожиданности Дьяченко вздрогнул, невольно стиснул нежное запястье девушки.

- Ну ты, медведь, потише, - вскрикнув, Амелиска выдернула руку. Потом улыбнулась. Покачала головой. - Я знала, что ты придешь. Готовилась к встрече очень тщательно. Прежде всего приручила старого Ингэла. Змей столько душ искусил на своем веку, что сопротивлялся недолго. Ингэл согласился сыграть главную роль в моем спектакле, - словно ожидая от человека вопроса, девушка заглянула ему в глаза - но Валька молчал. Поцеловав его в небритую щеку, Амелиска продолжила. - Следующая задача - нужно было определить жертвы среди душ дионисов. Непростая задача, но... Как ни странно, нашлись добровольцы. Удивительно! Наверное, самопожертвование вообще свойственно человеческой душе, - девушка искоса глянула на Дьяченко и тут же отвела взгляд. - На что вы только не способны, когда хотите выразить свою любовь или преданность... Разумеется, в итоге я отвергла идею принести в жертву настоящую душу диониса. И тогда пришла другая идея - создать клонов пленных душ и пожертвовать ими. Однако и этот план я приняла не сразу. Но, Вал, у меня не было другого выхода!.. А ты знаешь, кто надоумил меня клонировать души?.. Хм, змей Ингэл.

- Но для чего все это? Театр, клоны душ, ручной дьявол, подыгрывающий девушке-отроку?

- Ингэл не дьявол. Он змей, в обязанности которого входит искушать души. Их пригнали в Юфилодор даже не как рабов, а как... Но об этом я расскажу тебе позже. А дьявол здесь один - Виорах. Его и бойся. Но не сейчас и не со мной. Не для того я ждала тебя, чтобы ты боялся Виораха и его слуг. Я расскажу тебе о твоей миссии, с которой ты прибыл сюда...

- Погоди, лучше расскажи подробней о клонах. Честно говоря, не нравится мне это. Слишком уж по-дьявольски звучит: клоны душ.

- Вал, это совсем не то, о чем ты думаешь. Клоны душ, в сущности, - это их двойники. В жизни людей их встретишь на каждом шагу. Ну, почти на каждом. Скажи, среди твоих приятелей попадались шизофреники?.. Так вот, шизофреник - он же донор и родитель клонированной души. В Юфилодоре, как в любом мире, где обитают души, без душевных болезней никак не обходится. Шизофрения среди них не редкость: души двоятся, троятся... Случается, потерявшись, клоны душ блуждают по аду, словно сомнамбулы. Одним из них представляется, что они уже спасены, другим - что они вернулись в свой мир, но никак не могут отыскать подходящее тело. Третьи, напротив, уверены, что нет ничего слаще доли падшей души. Зачастую и те, и другие, и третьи - клоны одной и той же души.

- Так это таких двойников ты послала на смерть?

- Вал, повторяю: у меня не было другого выхода, поверь мне! Лучше душу оставить без ее второго "я"...

- ...чем мир оставить без единой души, - Дьяченко понимающе кивнул.

- Я рада, что ты наконец понял меня, - с облегчением вздохнула Амелиска. - Нет жизни в Юфилодоре, этом совершенном аду, созданном мыслью и волей его властелина. Нет в Юфилодоре и смерти. А у меня, Вал, нет тех знаний и опыта, которые помогли бы объяснить тебе то состояние, в котором ты сейчас пребываешь по воле Виораха. Не жизнь и не смерть, а удивительная, непостижимая уму человека реальность. Я назвала бы ее ужасной, безнадежной, беспросветной, если бы не знала, как отсюда... Но об этом расскажу потом. Все - потом. Ведь сейчас... ведь сейчас мы вдвоем, правда, любимый? - Амелиска пригнула Валькину голову и поцеловала в губы. - Я ждала тебя вечность...

Из сундука она достала жемчужной белизны белье и постелила тут же, в центре древнего грота, сделав грубый сундук изголовьем импровизированного ложа. Пыль и мрак отступили, голоса предков смолкли, над пламенем свечи возник ореол святости и чистоты, и вскоре человек остался наедине с любовью. Любовью, с которой можно встретиться даже в аду.

Им было хорошо вдвоем. В сумеречном гроте с остатками чужой роскоши. Под милое потрескивание свечи. На простеньком ложе среди наполовину истлевшей утвари. Среди неотступных теней, то отчаянно скачущих к ним из холодного мрака, то на миг-другой цепенеющих в ожидании нового приступа любовной горячки. Любовь горячила им кровь! Сладкая плоть дурманила голову, но до полного ощущения сытости было еще далеко. Ах, разве можно раз и навсегда утолиться любовью! Это все равно что приблизиться к абсолютному нулю или абсолютному совершенству... Раз сблизившись, влюбленные больше не разлучались не разлучали души, не разъединяли тела. Желали друг друга! Пировали любовью, спешили насытиться ею - и не могли. Удивительно, но с каждой новой любовной порцией ощущение сытости неизменно отдалялось, как земной горизонт, представлялось все эфемерней... Да и некому было оценить-осознать это бесполезное чувство - сытость любовью. Одержимые жаждой любви да не убоятся испить чашу эту до последнего вздоха, до щепоти праха, до горстки могильной земли.

Колени дрожали, утомленные бешеной скачкой за счастьем. Дьяченко ликовал взахлеб. Амелиска, незаметно краснея, нежно стыдила его: "Тише, дурачок, Виорах услышит!" - "К дьяволу дьявола!!" - хохоча, хорохорился Валька. Потом, на мгновение замолчав, склонившись над ней проложить языком Млечный путь от чудесных грудей до юного лона, смело заключил: "Ад для тех, кто в него верит. А я верю только в тебя... любимая".

"Лю-би-ма-я-я", - по слогам повторило эхо.

Еще не раз пускались вскачь их тени, дерзко играя в горелки со смертью. Замирали, скрещивались, мерно покачиваясь в ритуальном танце любви. Еще не раз... Наконец, запыхавшись, истощив стоны и семя, Дьяченко произнес:

- Я чувствую себя князем тьмы.

- А я мечтаю о свете.

- Погоди, выслушай до конца. Я ощущаю в себе небывалые силы. Будто кто зовет меня - я еще не знаю откуда, - и этот зов вдохновил меня... Ты не слышишь его? А я... я готов исполнить любое твое желание! Ну, чего тебе хочется больше всего?.. Ты говорила о свете. В этом мрачном склепе его так же мало, как воздуха. Света и воздуха! Я, князь тьмы, объявляю войну воинам мрака! Своим бывшим воинам. Я чувствую: новые силы пребывают ко мне. Твоя любовь, Амелиска, и этот странный голос из ниоткуда сделали меня бесстрашным и сильным. Еще никогда не ощущал я себя таким. Поверь мне - это впервые! Я готов разогнать мерзкую темень вокруг - как стаю дерзких ворон разогнать! А заодно разорву на мелкие клочья враждебную тишину. Ты слышишь, как она предательски ухмыляется из темных углов? Не бывать тишине, что скрадывает шаги наших врагов! Камня на камне я не оставлю от этого логова смерти!