ТенеСвет. Темное пророчество - Дорит Медвед

Наверное, мне стоило бы сейчас обидеться – но в силу прочих чувств, которые я в данный момент испытывала, для обиды места уже не оставалось.

– А вот лично я всегда находил тебя самой захватывающей обитательницей дворца, – добавил Люсифер. – Принцесса, которая не хочет быть принцессой, – что может быть интереснее?

Уголки его губ тронула легкая улыбка:

– Не беспокойся, я не любитель подсматривать. Я то и дело наблюдал за твоими тренировками, и только. Увы, однажды вечером я оказался столь беспечен, что тебе удалось меня увидеть – и настолько глуп, что по возвращении в Черный замок все рассказал Фрейе. Она так разозлилась, что отхлестала меня кнутом.

Я вскинула руку ко рту, чтобы подавить крик, а затем испуганно прошептала:

– Она что, тебя пытает?

– Весьма целесообразный метод воспитания, – отметил Люсифер; голос его был исполнен ненависти и боли. – После этого урока я больше не давал себя увидеть. Так продолжалось еще пару-тройку лет, пока я наконец не понял глубинный смысл данного действа. Мне нужно было выяснить для Фрейи вообще все: от очередности смены караула во дворце до военной стратегии твоей матери. Она желала иметь в рукаве как можно больше козырей на случай, если начнется очередная война.

В какой-то момент я понял и то, что моя мать, вероятно, сама начнет эту войну, чтобы окончательно завоевать Лунарию. Но это сработало бы только в том случае, если бы я передал ей достаточно информации. Я отказался шпионить дальше. Она хлестала меня кнутом снова и снова, но я продолжал отказываться, и через некоторое время она оставила меня в покое и послала в Лунарию других шпионов. Никто из них не вернулся; всех их поймали. Просто я был лучше их.

В голосе Люсифера не было гордости, только гнев и боль.

Внезапно я поняла, почему он так ненавидел свою мать. Почему он никогда не называл ее матерью, а только Фрейей. Я представила себе маленького Люсифера с окровавленной спиной и глубокими ранами на теле – и с трудом подавила тошноту.

Как могла мать поступить так со своим собственным сыном? Я слышала о жестокости Фрейи, но в такое не поверила бы. Никогда бы не подумала, что Люсиферу в его юном возрасте уже пришлось пережить.

– Мне очень жаль, что я не сказал тебе об этом раньше, – тихо произнес он. – Я просто не хотел, чтобы ты считала меня предателем.

– Почему я должна считать тебя предателем? – горячо возразила я. – Ты думал, что поступаешь правильно. Тебе было шесть лет, черт побери! Любой на твоем месте вел бы себя так же. А то, что ты бросил вызов собственной матери, чтобы помочь враждебному ей королевству, я считаю более чем храбрым поступком. Люсифер, это было настоящим геройством с твоей стороны! – Я сжала его руку и грустно улыбнулась. – Ты все сделал правильно.

Его глаза сверкнули, но он слегка покачал головой:

– Я был глупым мальчишкой!

– Нет, – возразила я, – ты был настоящим храбрецом.

Он выдержал мой взгляд, а затем глаза его опустились к моим губам. Мое сердце бешено забилось, когда я поняла, что вот-вот должно было случиться. Люсифер заколебался, словно давая мне время самой решить, что делать, а затем внезапно наклонился вперед и нежно прикоснулся губами к моим губам.

Сначала я была полностью сбита с толку, но затем меня внезапно захлестнули чувства. Я взяла лицо Люсифера в ладони и ласково поцеловала его в ответ. Его мягкие губы нежно пробовали мои.

Этот теплый, замечательный поцелуй был резкой противоположностью как тяжелому разговору, который у нас только что состоялся, так и черным глазам Люсифера, пристально смотревшим на меня. Но глубоко внутри этих глаз я вдруг обнаружила крошечный алый огонек, тот самый, который я видела в них несколько недель назад, когда пошел первый снег. Это было так красиво! Он был таким красивым. А я – счастливой.

Постепенно по всему телу моему разлилось тепло, а вместе с ним и осознание – только что произошло именно то, что я все время пыталась предотвратить. Что-то словно со всей силы огрело меня кулаком по лицу.

Я влюбилась в Люсифера. Окончательно и бесповоротно. Возможно, он и не отвечал на эту любовь взаимностью, но его поцелуй дал мне понять, что он по крайней мере меня желает. Желание это было обоюдным. А еще этот непередаваемый, неотразимый блеск в его глубоких черных глазах! Мне ничего не хотелось, кроме как притянуть его поближе и углубить наш поцелуй…

Вместо этого я отшатнулась.

– Люсифер, – выдохнула я его имя и покачала головой.

Он посмотрел на меня. В глазах его не было ни стеснения, ни смущения, ни гнева на то, что я вдруг отстранилась. Его взгляд вновь казался непроницаемым. Единственное чувство, которое я усмотрела в нем, было грустью. Глубоким, непонятным мне горем.

– Люсифер, я не могу, – прошептала я дрожащим голосом, хотя все во мне требовало снова прижаться губами к его губам. Но я не могла этого допустить. Не теперь, когда я знала, как мы оба тянемся друг к другу. Не теперь, когда все мои чувства были сосредоточены на нем, стоило ему только меня коснуться.

Плохо было уже и то, что мы встречались тайно, нарушая высочайшие законы и повеления – но теперь мы еще и предались столь неосторожным вещам, как поцелуи! Любовь была слепа, а слепоту мы не могли себе позволить. Нам всегда следовало быть начеку, чтобы нас никто не обнаружил. Нет, так это не работало.

Мне необходимо было защитить себя. Но прежде всего я должна была защитить Люсифера, даже если мне ради этого придется пойти на жертвы.

Я поднялась на ноги.

– Мне очень жаль, – выдохнула я, смаргивая слезы.

О, как бы я хотела все ему объяснить! Но тогда он заставил бы меня остаться, я была в этом уверена – а я не допускала даже мысли об этом.

Я развернулась – и, даже не простившись с ним, с высоко поднятой головой направилась к Аннабель.

Он не остановил меня, даже когда я села в седло и ускакала, не обернувшись. Я все еще чувствовала на себе его взгляд, исполненный печали и страдания, – и, оглянись я назад, я не смогла бы не остаться с ним. Даже теперь, не глядя ему в глаза, у меня едва хватило духу бросить его.

Все во мне болезненно сжалось, и меня замутило. Что я наделала? Почему не осталась?

Нет, Тара, ты приняла правильное решение.

Пока я диким галопом мчалась по лесу, снова хлынул ливень, но на этот раз я была благодарна плохой погоде. Капли дождя смыли с моих щек жгучие слезы, а холодный ветер прочистил мои мысли. Я пересекла границу и вновь оказалась в Лунарии. Теперь я никогда больше не вернусь в Сатандру – ради моего блага и ради блага Люсифера.

Люсифер. Внезапно его имя стало означать боль. И вину. Если он действительно что-то чувствовал ко мне, как же сильно я его ранила! О, мне оставалось лишь молиться, чтобы он правильно понял мои мотивы. Я просто хотела защитить его!

Я добралась до Тонды быстрее, чем думала, и не стала слезать с лошади на городских улицах. Вместо этого я проскакала через весь город, поглубже натянув капюшон на лицо, и наконец добралась до ворот дворца. Стражники пропустили меня без лишних слов, и я была благодарна дождю за то, что они не увидели моих слез. Я отвела Аннабель в конюшню, а затем поспешила к своей башне.

Добравшись незамеченной до своей комнаты, я выудила из кармана ключ и заперла дверь изнутри, а затем свернулась на кровати, подтянув ноги к груди.

В голове моей эхом продолжала звучать фраза: Ты поступила правильно, Тара, а на покрывало скатывались крупные слезы. Я пролежала так далеко за полночь, не обращая внимания на людей, регулярно стучавших в мою дверь, тихо всхлипывая и раскачиваясь взад и вперед.

Я все еще чувствовала губы Люсифера на своих губах, его теплый взгляд, его любящее прикосновение… Если бы я только осталась! Никто не обнаружил бы нас! Мы могли бы стать по-настоящему счастливыми!

В какой-то момент я, должно быть, задремала, потому