Неоновые джунгли - Джон Макдональд

Затем из кухни вышла сама миссис Фолмарк.

– Заходи, Верн, заходи и клади пакет на стол, – сказала она.

Это была плотная дама почтенного вида, со слегка седоватыми волосами, которые были так тщательно завиты и покрыты толстым слоем лака, что выглядели будто изваянными из камня.

Верн молча вошел внутрь, поставил пакет на кухонный стол и только после этого повернулся к стоящей рядом мадам.

– Ну и в чем, собственно, дело? – требовательным тоном спросила она. – Зачем ты явился в воскресенье? Знаешь, Верн, мне это не нравится!

– А с чего это, мадам, вы вдруг решили, что меня может интересовать, нравится вам это или не нравится? Оставьте, пожалуйста, ваше мнение при себе. Лично мне нужны четыре дозы и шприц. Немедленно!

– Розница не моя область, дружок.

– Боюсь, мадам, в данном случае ваша, и только ваша. К тому же это не розница, а бесплатный подарок.

– Да кто ты, по-твоему, такой, Верн? Кого из себя изображаешь?

– Я? Простой рассыльный из магазина. Но которому приказали сверху связаться с вами и взять что положено. Срочно и минуя наших пушеров. А если по тем или иным причинам у нас сейчас ничего не выйдет, то попробуйте догадаться, что лично с вами произойдет. Причем совершенно независимо от того, кто я такой и кем работаю. Итак, либо я немедленно получаю все четыре дозы и иглу, либо вас не менее быстро опускают. Надеюсь, я ясно излагаю суть вопроса? Выбирайте. Даю вам ровно три минуты. Итак, время пошло.

– Ишь ты, расхвастался!

Верн спокойно прошел к кухонной раковине, облокотился на нее, достал и закурил сигарету, демонстративно посмотрел на свои наручные часы.

– Что ж, как вам будет угодно.

– Это что, так срочно?

– Да, срочно. Речь идет об одном из наших нариков, который вполне может порушить всю систему доставок.

Она молча повернулась и вышла из кухни. Вернулась буквально через две минуты, так же молча передала ему новый шприц в пластиковой упаковке и картонную коробочку с четырьмя ампулами.

– Спасибо за доброе сотрудничество, миссис Фолмарк, – стараясь звучать как можно равнодушнее, произнес Верн.

– Да пошел ты к черту!

Прежде чем выйти из машины, Локстер осторожно выглянул наружу. Улица была пуста... Перед магазином стоял только обшарпанный седан старого Варака. Время, увы, было выбрано не самое удачное – он отсутствовал чуть более сорока минут. Когда он вошел, его громко позвал сам Гас:

– Верн? Локстер, это ты?

Верн подошел к двери гостиной:

– Хотите верьте, хотите нет, но мне пришлось сделать срочную доставку, так что вы должны мне за сверхурочные, сэр. Пока вас не было, вдруг позвонила эта капризная миссис Фолмарк и пожаловалась, что мы забыли положить в ее заказ четыре банки кошачьего корма.

Уолтер, сидевший на корточках перед телевизором, повернул голову к Верну:

– Как это забыли? Я сам принимал этот заказ и собственными руками положил в него кошачий корм. Четыре банки или шесть... точно не помню. Но положил точно!

Верн снисходительно улыбнулся и пожал плечами:

– Наверное, она сама что-то перепутала. Скорее всего, забыла, куда их засунула. Значит, мы потеряли четыре банки кошачьего корма. Ну и что? Миссис Фолмарк одна из наших лучших покупательниц.

– Да, да, каждую неделю делает большой заказ, это уж точно, – согласно кивнув, подтвердил Гас.

– Скоро будет отличная программа, Верн. Не хочешь вместе с нами посмотреть? – спросил Уолтер.

– Нет, спасибо. Пойду немного вздремну, а то вчера был трудный вечер.

Он прошел на кухню, на полную мощность открыл кран, с преувеличенным шумом налил себе стакан воды, одновременно вынув из выдвижного кухонного ящика и спрятав в карман столовую ложку. Затем поднялся к своей комнате на третьем этаже, немного постоял в тишине. Из комнаты Бонни по-прежнему доносились тихие звуки музыки.

Выйдя из своей комнаты и плотно закрыв за собою дверь, Верн быстро и тихо спустился на второй этаж. Прислушавшись к взрывам механического хохота, доносившимся снизу, из включенного на полную мощность телевизора, он мысленно попросил Бога задержать их всех там, в гостиной, как можно дольше.

Не успела за ним бесшумно закрыться дверь комнаты Тины, как она, тут же соскочив с постели, стремительно подбежала к нему.

– Достал? – не спуская с него напряженного взгляда, прошептала она.

Молча кивнув, Верн подошел к ее туалетному столику, открыл коробочку, вынул новый шприц, вставил иглу, прокалил ее в пламени своей зажигалки...

Тина стояла так близко рядом с ним, что ему было до малейшего звука слышно ее взволнованное, учащенное дыхание.

– Ты что, умеешь это делать? – по-прежнему шепотом поинтересовалась она.

– Вообще-то нет, но несколько раз доводилось видеть.

– Знаешь, я тоже сама себе никогда этого не делала... Но все говорят, надо быть очень осторожной.

Она подошла к стоявшему у стены комоду, вынула из нижнего ящика тоненький красный жгут, туго перетянула им левую руку чуть повыше локтя...

Верн тем временем высыпал белый порошок с чуть желтоватым оттенком в столовую ложку, поудобнее устроился на краю кровати и приготовил зажигалку.

– Давай вари, а я подержу иглу и наполню ее готовым составом, – дрожащим голосом сказала она. – И как только я скажу тебе, немедленно убирай огонь. Иначе доза будет напрочь потеряна. А потом быстро бери шприц – и вперед! Вкалывай вечное блаженство.

Под огнем зажигалки бело-желтоватый порошок в ложке стремительно двигался, менял форму и цвет, шипел и плавился...

– Все, все, хватит! – хрипло приказала Тина. Он тут же убрал зажигалку из-под ложки. У нее сильно тряслись руки. – Только держи ровнее, Верн. Пожалуйста... – Она наполнила шприц, передала его Верну, начала сжимать и разжимать левый кулачок, чтобы лучше видеть вену.

Он поднял шприц острием вверх, надавил на поршень, пока на кончике иглы не показалась золотистая капля.

– Быстрее, быстрее, Верн! – взмолилась Тина. – Господи ты боже мой, чего же ты ждешь? Ну давай же, давай!

Когда он медленно вводил кончик иглы ей в вену, у него вдруг вспотели ладони. На практике это оказалось гораздо труднее, чем представлялось в теории. Тина молча наблюдала, плотно сжав губы и непрерывно жуя губами.

Доведя шток шприца почти до самого конца, Верн резким движением выдернул иглу со следами крови и, прищурив глаза, внимательно посмотрел на девочку.

Она стояла, плотно обхватив свои плечи руками: глаза полузакрыты, побелевшая верхняя губа приподнялась над зубами, зрачки глаз практически пропали, а белки, наоборот, светились, словно мертвенно-бледный неоновый рекламный щит, придавая ей несколько диковатый и, как ни странно, сексуальный вид... Тонкий красный жгут, который она непроизвольным движением дернула за свободный конец, соскользнул вниз, на пол. И лежал теперь там как смертельно ядовитая змея. Через минуту-другую «лекарство» явно подействовало – цвет лица Тины заметно изменился в лучшую сторону, взгляд стал более осмысленным, жесткие линии губ смягчились...

– О, Верн, о, дорогой мой, – протянула она. Ее голос внезапно стал сонным и ленивым. – Как же мне это было нужно! Спасибо тебе, спасибо. – Затем, медленно переступая расслабленными ногами, направилась к постели. Она не шла к ней, а скорее как бы плыла в полупространстве бытия и небытия...

Верн, глядя на нее, буквально упивался острым ощущением своей власти. Такого с ним еще никогда не случалось, и это было прекрасно... Вот ведь как с помощью этого можно управлять людьми!

Тина, теперь, похоже, полностью удовлетворенная, сидела на самом краешке постели, ритмически покачиваясь, видимо под звуки музыки, которую слышала лишь она одна. Казалось, сквозь стены девочка видит тот другой мир, в котором ей так хотелось остаться навсегда. Наблюдая за ней, Верн вдруг почувствовал, что его охватило какое-то удивительное блаженство, гораздо более сильное, чем от занятия любовью с любимой женщиной. Наверное, потому, что проявилось оно как бы в более концентрированном виде!

Нечто подобное он однажды испытывал много лет назад в далеком шахтерском городке, где абсолютно одинаковые домишки ютились на краю грязного широкого оврага и где угольная пыль навечно въедалась в лица широкоплечих работяг с выражением, казалось, вечно презрительного недовольства на лицах.

Там, на самом дне оврага, среди гигантской груды мусора и отбросов, которые в течение двадцати лет туда ежедневно сбрасывали жители городка, практически каждый день после школьных занятий воевали между собой две группы местных подростков – швырялись камнями, обстреливали друг друга из духовых ружей и рогаток... Верн тогда был вроде бы сам по себе, поскольку не принадлежал ни к одной из них, хотя, в зависимости от собственных потребностей, тайком выступал то на одной, то на другой враждующей стороне. Самым приятным для него тогда было слышать отчаянные вопли боли от его удачных выстрелов, видеть страдания жертвы.