Среди падающих стен - Товия Божиковский

Бойцы заняли свои места у пяти выходов, готовые открыть огонь в любую минуту. Остальные затаили дыхание. Старики шепотом читали предсмертную молитву. Матери закутали платками головы младенцев, чтобы не слышен был их плач.

Прошло полчаса, час, два часа, а немцы все еще возились там, наверху. Нас еще не нашли, и искра надежды, что и на сей раз нам удастся спастись, еще не погасла. Но пока слышны их шаги, опасность не миновала.

В шесть вечера немцы ушли. Мы облегченно вздохнули, напряжение спало. Однако мы ведь не знаем, обнаружил ли нас враг или нет. Может быть, немцы ушли лишь для того, чтобы вернуться с подкреплением. Возможно, они вернутся завтра, и нам надо готовиться к бою. Командование собралось, чтобы обсудить, покинуть ли нам сегодня ночью бункер или оставаться в нем, зная, что днем нет никакой возможности выйти.

Мы еще раньше знали, что на улице Смоча есть люк, ведущий в канализационные трубы, через которые мы можем выйти на арийскую сторону. Мы отправили в разведку группу бойцов. Если им удастся найти люк, то бойцы с арийской внешностью попытаются выйти из гетто и связаться с Ицхаком Цукерманом, заместителем командира боевой организации, осуществлявшим связь с польским подпольем. Быть может, им удастся организовать помощь бойцам гетто и вообще всем евреям. Остальные разведчики будут дожидаться у люка известий от тех, кто ушел на арийскую сторону.

В эту же ночь Цивья Любеткин и Хаим Фрумер отправились на Францисканскую, 22, где также был люк, ведущий в канализационные трубы. Цивья и Хаим должны были убедить хозяев бункера разрешить группе бойцов пройти в бункер.

Другим путем на арийскую сторону должны были пробираться Павел, Ицхак Сукеник, Лилька Зимак, Геля Шипер и другие. (Все они, кроме Гели Шипер, погибли, находясь уже на арийской стороне).

В то же время командование обсуждало, что делать в случае провала попыток пробраться на арийскую сторону по трубам. Предлагалось собрать все боевые группы и двинуть несколько Сот вооруженных бойцов к стенам гетто, атаковать немецкую охрану и прорваться здесь на арийскую сторону.

Сторонники этого предложения аргументировали его так: ночная атака дает нам преимущество в численности, ибо ночью на посту на одном участке стоят обычно 5-10 немцев. Внезапность нападения посеет панику в среде врагов, и это тоже будет нам на руку. Правда, было ясно, что погибнет немало и наших в этой операции, ибо еще по пути к стенам гетто начнутся стычки с врагом, и лишь немногим удастся пробиться на арийскую сторону.

Все понимали, что это дерзкое предложение, смахивающее на авантюру, порождено безвыходностью положения. Чем больше мы думали, тем яснее становилось, что силу наши ничтожны. Усталые и измученные, без боеприпасов и снаряжения, что можем мы сделать? Да и куда денутся те, кому все же посчастливится добраться до арийской стороны? Без адресов, бездомные, будут бродить они, измученные, босые и голодные, по улицам. Их еврейская внешность сразу выдаст их, и они попадут в руки к немцам.

Не знаю, какое бы мы приняли решение, если бы пришлось выполнять план прорыва у стен гетто, но враг опередил нас и нарушил все наши планы.

В ОДНОМ СТРОЮ С МЕРТВЫМИ

В ночь на 8 мая мы с десятью товарищами вышли искать люк на улице Смоча. Мы уже прошли улицу Волынскую, недалеко от улицы Смоча, и тут немецкие постовые услышали наши шаги. Конечно, они не видели нас, как и мы их, но по звуку шагов они определили направление и открыли огонь. Нам пришлось остановиться. Если бы немцы не поторопились, мы бы наверняка погибли Но они, видимо, боялись подпустить нас ближе и открыли огонь, когда мы были еще довольно далеко. У нас не было возможности ответить огнем, наше оружие не было рассчитано для дальнего боя. И мы начали ползком отступать.

Когда стрельба затихла, мы поднялись и пошли обратно на Милу, 18. Но на сердце было неспокойно. Мы, правда, сделали все, что могли, чтобы добраться до люка, но ведь не сумели выполнить задание и не оправдали надежд, которые возлагали на нас оставшиеся в живых бойцы. Ведь бункеру на ул. Мила, 18, каждую минуту грозит уничтожение.

Мы решили попытать счастья вторично: добраться до улицы Смоча через улицу Генша. Надо было преодолеть два препятствия: пройти улицу Заменгоф, по которой немецкие подразделения направляются в гетто, и обойти немецкий патруль на углу Заменгоф и Генша. Но и отступая на Милу, 18, мы должны были пересечь улицу Заменгоф. Поэтому мы решили попытаться обойти немецких часовых на углу улицы Генша и пробраться на Заменгоф.

На углу Волынской-Заменгоф мы остановились, а Мордехай Гробас (Мэрдэк) вышел на мостовую и стал шуметь: бросать камни, топать ногами, свистеть, чтобы привлечь внимание врага, - но немцы молчали. Мордехай дал знак идти.

Мы пошли гуськом осторожно вперед. Когда мы были уже на мостовой улицы Заменгоф, немцы из засады открыли огонь. Пули рассекли темноту и осветили все вокруг. Мы разбежались, бросая в немцев гранаты. Бой длился около получаса. Все мы, не сговорившись, пытались пересечь улицу и добраться до развалин на другой стороне. А там уже по более "безопасной" дороге мы могли добраться до ул. Мила, 18, так и не достигнув люка на улице Смоча.

Но и немцы поняли, что мы можем либо прорваться на ту сторону, либо вернуться на Волынскую улицу, ибо справа и слева от нас были немцы. Они вели огонь так, чтобы отрезать нам все пути к отступлению.

Мы бросили гранаты. Ночь скрывала от нас картину боя, только стоны раненых немцев доносились до нас. Когда кончились гранаты, мы стреляли из револьверов, но запас патронов тоже иссякал.

Несколько товарищей сумели пересечь улицу и добраться до развалин. Из семи человек четверо было тяжело ранено, и остальные на руках донесли их до ул. Мила, 18. Нам троим: Исраэлю Каналу, Мордехаю Гробасу и мне - не удалось пересечь улицу, и мы остались под огнем. Случайно мы оказались около Волынской и, не имея возможности присоединиться к товарищам, свернули на эту улицу. Немцы перенесли огонь поближе к нам.

Перестрелка продолжалась до тех пор, пока мы не расстреляли все патроны. Мы поползли вдоль улицы, натыкаясь в темноте на обломки стен, на тела убитых.

Немцы преследовали нас с двух часов ночи до шести утра. Мы переползли от развалины к развалине, не находя убежища. Немцы прочесывали всю Волынскую улицу, стреляли, бросали гранаты. Гонясь за нами, они не жалели ни патронов, ни гранат. Каждая пядь земли простреливалась Пули свистели над нами, вокруг, казалось, преследуя каждого из нас но, на самом деле немцы стреляли не целясь, и бывало пули попадали тупа, где через минуту мы находили убежище. До сих пор не могу понять, как мы уцелели в этой адской свистопляске.