Сага о Хелоте из Лангедока - Елена Хаецкая

– А разве христиане не едят людей? – с детским любопытством спросил Алькасар, и Хелот покраснел.

Робин расхохотался, но сарацин продолжал настаивать:

– Я и раньше слышал, что они питаются человеческой плотью. Когда меня продали Гарсерану, я в это поверил.

– Он что, слопал кого-нибудь у тебя на глазах? – хохотал Робин. Но Алькасар даже не улыбнулся.

– Он зверь, – ответил он. – Вы плохо его знаете.

Робин хлопнул его по плечу.

– Скорее вставай на ноги, – сказал он. – А Гарсерана забудь. Когда-нибудь ты убьешь его в честном бою.

И Локсли ушел.

Теперь черные глаза сарацина блуждали по логову. Он явно что-то обдумывал.

– Значит, теперь я свободен? – поинтересовался он.

– Законный вопрос, – отозвался Хелот. – Конечно свободен.

– А меня заставят переменить веру?

– Вот уж о чем тебя никто даже не спросит.

– Вчера мне показалось, что я видел здесь вашего монаха.

– Ты видел отца Тука, он язычник.

Он помолчал еще немного, а потом, смущаясь, снова заговорил:

– Прости, я забыл спросить твое имя. – Хелот из Лангедока.

– Скажи, почему ты не убил меня, Хелот из Лангедока?

– Будешь задавать дурацкие вопросы, – разозлился Хелот, – я продам тебя в базарный день в городе Ноттингаме, а на вырученные деньги устрою пьяный дебош.

– Я невыгодный, – радостно сообщил Алькасар. – Когда Гарсеран меня покупал, он не знал, как выбирать. Ему меня всучили.

– А как выбирать? – заинтересовался Хелот, разом позабыв свой гнев.

Алькасар задрал рубашку.

– Смотри здесь, между лопатками. – Значок какой-то синий. Вроде звездочки или снежинки... Ну и что?

Алькасар опустил рубаху и торжествующе посмотрел на Хелота.

– Это значит, что я строптивый. Попытка к бегству и дерзкое поведение, понял?

Хелот ощутил слабый укол зависти. Полагая себя человеком трусливым и образованным, он легко мог предположить, что за него вполне закономерно потребовали бы кругленькую сумму: еще бы, два достоинства сразу! Он даже расстроился. Алькасар сразу это заметил и коснулся его руки.

– Я тебя обидел?

– Смотри ты, учтивый, черт бы тебя побрал, – проворчал Хелот. – Нет, не обидел. С чего бы это? Расскажи лучше про Гарсерана.

Алькасар помрачнел, пробормотал несколько слов на непонятном языке, потом заговорил торопливо и сбивчиво, видимо стараясь проскочить эту тему как можно скорее.

– Когда он заплатил за меня серебром, тут торговцы и стали потешаться. Объяснили, что он осел. Тогда он решил: полюбуется, как я сдохну, раз другого от меня не добьешься. Но я живучий. Он долго меня допекал, не давал пить, потом еще по-всякому. А в лесу я от него ушел. Пусть подавится.

Хелот вздохнул:

– Да, жалко, что ребята отпустили Гарсерана. В следующий раз ты его получишь. Только до смерти не убивай, здесь это не принято.

Алькасар взял руку Хелота и стиснул ему пальцы. Отец Тук потом ехидничал: «Рыбак рыбака видит издалека», а уж беглый беглого и подавно".

– Да не беглый монах я! – ругался Хелот, выведенный из себя намеками отца Тука.

– А кто ты, в таком случае? – сипел духовный наставник, распространяя густой аромат пива и чеснока. – Кто ты, о юноша, проникнутый духом христианских добродетелей?

Перемогая острое желание выдрать трясущуюся от хохота клочковатую бороду святого отца, Хелот твердо сказал ему:

– Я рыцарь.

И, как всегда, святой отец ему не поверил.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

По первому снегу Хелот с Алькасаром отправились к святому Сульпицию. Это была затея Локсли. Посмотрев, как Хелот делает из умирающего сарацина эдакого ноттингамского бодрячка, Робин решил, что у беглого монаха из Лангедока – или кто он там на самом деле – явное призвание к медицине.

– Будешь держать в Норе запасы целебных зелий, – заявил Робин. – У тебя там хорошая обстановка. Чисто – ни костей обглоданных, ни пьяных удальцов, ни тюков эдесского бархата с вшами и тараканами...

– Да ты с ума сошел, Робин, – отнекивался Хелот. – У меня нет образования. Я академиев не заканчивал.

– Грамотный, – значит, разберешься, что к чему. Сходи к святому Сульпицию, он тебе хороших советов даст. Заодно и целебными зельями разживешься.

Словом, Локсли был непреклонен. Хелот поломался еще немного и вынужден был согласиться.

Отшельник жил в двух днях езды от Ноттингама. Но поскольку друзья отправились пешком, прогулка заняла у них почти неделю.

Алькасар оказался удивительным чистоплюем. Там, где Хелот вымазывался грязью с головы до ног, он ухитрялся проходить, как по воздуху, сохраняя свежесть белой рубашки и непорочность сапог из мягкой кожи. Алькасар предпочитал одежду, принадлежавшую до ограбления самому Гарсерану, а тот, как было известно всем в Ноттингаме, отдавал свои рубахи и штаны в стирку лучшим прачкам, владеющим секретами превращать серое от времени полотно в белоснежное.

На пути к отшельнику Алькасар ужаснул Хелота, бросившись, как к желанному другу, к прозрачному роднику, бьющему среди снегов. От одного только вида ледяной воды бросало в дрожь. Но сарацин возликовал. Он подставил ладони под капли, срывающиеся со скалы, и долго переливал их из руки в руку, пока пальцы у него не покраснели.

– Тук пьянеет от пива, – сказал Алькасар, согревая руки дыханием. – А я от воды.

Хелот неопределенно пожал плечами и плотнее закутался в меховой плащ.

Обиталище святого Сульпиция помещалось недалеко от большой деревни под названием Владыкина Гора. Владыкину Гору лесные стрелки предусмотрительно обошли стороной и краем поля спустились к малой речке Голопупице, истоки которой терялись в болоте Дальшинская Чисть. На болото-то они и свернули, не слишком заботясь о том, что две фигуры, одиноко бредущие по заснеженному болоту, хорошо просматриваются с холмов (ибо, подобно Древнему Риму, Владыкина Гора раскинулась на семи холмах). Увязая в снегу, путники пошли по Дальшинской Чисти. Кругом были лишь занесенные снегом кочки, высохшие черные деревца, чахлые кустики – зимой не поймешь, живые или уже погибшие. Вдруг под ногами заскрипели бревна старой гати. Они вышли на дорогу. Через несколько минут увидели и дом святого. Хелот сразу признал его, ибо провел здесь не самые приятные дни своей жизни.

– Вот и оно, урочище Дальшинская Чисть, – сказал он Алькасару.

По высокой, скрипучей от мороза лестнице они поднялись к двери и, пригнув головы, вошли в низенькую комнатку. В первое мгновение Хелот даже зажмурился: ему показалось, что стены скромного отшельничьего жилища инкрустированы янтарем и что вся комната озарена солнцем. Но потом разглядел: просто по стенам висели заготовленные на зиму гирлянды лука.