Похищенная - Колин Фолкнер

Они оба чуть не задохнулись, Ворон отстранился от нее. Взглянув на Тэсс, он увидел, что она смотрит на него взглядом испуганной серны. Ему хотелось успокоить ее, сказать, что ей ничто не угрожает рядом с ним, что он никогда больше не обидит ее. Но он уже понял, что между ними все складывается слишком серьезно. «Беги, Тэсс!.. Беги от меня, пока не стало слишком поздно», – проговорил он про себя.

Тэсс растерянно провела пальцами по губам, все еще не придя в себя. Незнакомое ощущение, охватившее все ее существо, испугало и удивило ее.

Ворон протянул руку, чтобы погладить и успокоить ее, но она отпрянула и кинулась прочь, не разбирая дороги. Он хотел было броситься вслед за ней, но тут услышал, что рядом кто-то громко рассмеялся. Обернувшись, Ворон увидел На-Ки.

– По-моему, ты не нравишься нашей белой пленнице, – с ухмылкой произнес он.

– А ты все рыскаешь в темноте, как крыса. Все вынюхиваешь и выслеживаешь, – огрызнулся Ворон.

На-Ки только нагло расхохотался ему в лицо. На Ворона пахнуло запахом бренди. Французское зелье. Снова На-Ки берет у белых подачки.

– Отдай ее мне, брат. Я научу эту девушку искусству любви.

Ворона затрясло. Хотя по обычаю все мужчины племени, обращаясь друг к другу, называли друг друга братьями, ему было противно сейчас слышать это слово из уст На-Ки. Его брат убит. И На-Ки никогда не будет ему братом.

– Эта женщина – моя, На-Ки. Моя пленница. Ты понял? Так что держись от нее подальше.

– Народ говорит, это странно, что мужчина, который хочет стать военным вождем племени, приводит в деревню белую женщину. Больше того, англичанку. Говорят, она принесет нам несчастье. Люди говорят, что тебе больше нельзя доверять.

Ворон понимал, что На-Ки просто задирается. Он знал, что нельзя попадаться на этот крючок. Нельзя вступать с ним в спор. Не здесь. Не сегодня, в день праздника в честь брата.

– Поберегись, На-Ки, – предупредил он. – Рано или поздно люди наплюют на те подарки, которыми ты их задабриваешь. Они увидят, что ты лжешь. Увидят твое истинное лицо, увидят, кто ты есть.

– Не лезь не в свое дело, Ворон! Я смотрю, у тебя теперь хватает своих забот. Вот о них и думай. Посмотри-ка туда! – На-Ки кивнул головой.

Ворон невольно повернул голову и увидел мать. Она стояла в обнимку с Таандэ.

Ворона словно хлестнули по лицу. Этого он никак не ожидал. Ему все же хватило выдержки не выказать своего настроения и спокойно ответить:

– Таандэ – мой хороший друг. Не только мне, но и моей матери. – Он старался не смотреть больше в их сторону.

Достав из сумки флягу, На-Ки сделал большой глоток.

– Ха! Что-то все это не похоже на дружеские объятия, – не унимался На-Ки. – Твою мать привлекает юное тело Таандэ?

Он сплюнул сквозь зубы и снова потянул бренди из фляжки.

– Это плохо выглядит: женщина обнимается с юношей, который годится ей в сыновья.

Ворон заставил себя еще раз взглянуть на мать. Она стояла рядом с его другом, они держались за руки. Мать смеялась весело и заливисто, как девушка.

Когда же это случилось? Как же он не замечал? Он был так занят своими делами, что даже не заметил, как его лучший друг стал ухаживать за матерью.

Ворон отвернулся от На-Ки и, не сказав больше ни слова, пошел прочь.

Слишком много событий. Выбор пути для его народа. Смерть Такуко. Тэсс. А теперь еще и это. И у кого спросишь, как правильно поступить?

Ворон на ходу взглянул на звездное небо. Там, в вышине, сиял туманным светом Млечный путь. Звездный Мост Человеческих Душ, так называли его предки.

Ворон тихо помолился, прося у Создателя мудрости и терпения. Он знал, что они очень понадобятся ему.

8

– Что ты с ней сделал? – Женщина Грез пристально посмотрела на сына.

Ворон сидел на корточках возле вигвама и чинил наконечник стрелы. Стоял полдень, солнце нещадно палило в макушку. Ворон оторвал глаза от работы и, не понимая, уставился на мать.

– С кем, мама? О чем ты?

– Ты знаешь о чем. Я говорю о белой женщине. О Тэсс.

Ах, вот оно что… Мать все чувствует.

Ворон опустил глаза и продолжил работу. Он мало спал этой ночью. Его мысли занимала только Тэсс. Ни На-Ки с его подлой душой, ни мать с ее увлечением его другом, ни даже недавняя потеря родного брата. Она. Только о ней думал он этой ночью.

Ворон сожалел, что поцеловал ее. Ему не следовало этого делать. Он знал, что при поцелуе человек отдает часть своей души и становиться зависим от того, кого поцеловал. Ворон не хотел этой зависимости. Он должен был относиться к Тэсс только как к пленнице, как своей собственности. Ошибка была в том, что он увидел в ней женщину, которая так манила его к себе. Это ослабляло его волю, мешало главной цели. Все это он хорошо понимал, но не мог забыть вкус ее поцелуя, снова и снова ощущая его на своих губах. Закрывая глаза, он снова видел ее лицо, ее огненные волосы, их медовый аромат. Пальцы помнили, какая нежная у нее кожа. И тогда он переставал быть себе хозяином. Он страстно желал целовать и ласкать ее, чувствовать ее тело в своих объятиях.

– Я ничего с ней не делал. Почему ты так спрашиваешь? – Ворон протянул руку за каменным точилом, которое когда-то принадлежало его деду.

Женщина Грез присела на корточки возле сына.

– Прошлой ночью, когда я пришла в вигвам, она плакала. Сегодня с самого утра она умоляет меня поговорить с тобой, чтобы ты отпустил ее. Тэсс очень напугана, Ворон. Сын, ты же знаешь, она все время помнит о том, что могауки насмерть замучили ее кузину.

– Но мы не могауки?

– Конечно, но она-то судит о людях по цвету их кожи. Для белых мы все – краснокожие. Для них нет разницы, из какого ты племени.

– Я не собираюсь убивать ее.

– Я это знаю.

– Она тоже прекрасно знает, что я не убью ее. Она это сама сказала.

Женщина Грез глубоко вздохнула и положила руку на плечо сына.

– Я очень беспокоюсь за тебя, сынок. На-Ки убеждает людей, что белая женщина принесет несчастье в нашу деревню. Скажи мне правду, милый, зачем ты держишь ее здесь?

– Я уже взрослый мужчина. Ты не должна задавать мне такие вопросы.

– Ты можешь не отвечать мне. Но позволь тебе напомнить, что когда-то именно я кормила тебя грудью. Это дает мне право задавать тебе любые вопросы.

Рука Ворона соскользнула, и острый камень поранил руку. Брызнула кровь. Он слизнул ее языком.

– Не беспокойся. Я сам разберусь и с На-Ки, и с белой женщиной.

Женщина Грез хитро улыбнулась.

– Она тебе нравится.

– Это смешно. Она же белая.

– Видно, таково будущее нашего народа. В жилах наших потомков будет течь кровь разных народов, и белокожих, и краснокожих. Еще твоя бабушка – Господи, упокой ее душу – говорила об этом. – Женщина Грез перекрестилась и поднесла к губам распятие.