Франклин Рузвельт. Уинстон Черчилль - Дитрих Айгнер

Помощь для сельского хозяйства не ограничивалась этим центральным аспектом. Годами издавался целый ряд законов, чтобы улучшить кредитные возможности фермеров, снизить их долги и усилить защиту от ипотечного бремени. Проекты по переселению, законы по получению земли и защите от эрозии, а также электрификация сельского хозяйства служили этой же цели. Хотя государственное вмешательство сначала было задумано как ограниченная сроком чрезвычайная мера и Верховный суд страны 6 января 1936 года объявил контроль за производством в практикуемой до сих пор форме противоречащим конституции, были созданы новые законы по производственному контролю, а с 1938 года поддержка цен стала основой национальной аграрной политики, когда был создан государственный закупочный пункт, чтобы принимать излишки от рынка.

Кризис перепроизводства толкнул к вмешательству в индустриальный сектор. Федеральный закон об индустриальном восстановлении от 16 июня 1933 года отражал замысел Рузвельта создать национальную общность интересов, его надежду на то, что появится возможность путем объединения государственного контроля и добровольного сотрудничества удовлетворить интересы всех, чтобы одновременно ограничить разрушительную конкуренцию и перепроизводство, поднять заработки, сократить рабочее время и повысить цены. Для этой цели в каждой отрасли хозяйства должны быть введены кодексы честной конкуренции, которые вырабатываются или самими участниками, а потом санкционируются президентом, или, если нет единой доброй воли, это мог решить президент по своему усмотрению. Проведение и наблюдение было поручено ведомству, которое под эмблемой «Голубой орел» проводило успешную рекламную кампанию и некооперативные отрасли хозяйства подвергало общественному давлению.

Вначале закон был встречен всеми участниками с энтузиазмом, через полгода почти 80 % промыслового хозяйства работало под контролем 550 кодексов честной конкуренции. Индустрия и торговля использовали шанс для обсуждения производства и цен, а также для принятия мер по антитрестовским законам, которые как раз до этого бездействовали. Наемные работники имели впервые в истории США право на создание внепроизводственных организаций и с помощью своих избранных представителей могли вести свободные переговоры с работодателями. Президент сам издал постановление, которым запрещалось использовать труд детей, не достигших 16 лет, была установлена минимальная заработная плата, ограничена рабочая неделя промышленных рабочих до 35, а для служащих до 40 часов в неделю.

Но восторг первого часа пролетел быстро, с 1934 года концепция Рузвельта относительно «общности интересов» стала распадаться под натиском критики со всех сторон. Потребительские организации жаловались на недостаточное количество представительств, защищающих их интересы. Особенно ремесленники, предприниматели, мелкие мастеровые считали, что «кодексы» несправедливо покровительствовали крупным предпринимателям и концернам. Растущая часть предпринимателей, которые в период наибольшего бедствия охотно приняли протянутую им руку помощи государства, оказывала наибольшее действие на организацию «кодексов» с тем, чтобы добиться улучшения своего конъюнктурного положения в цепи ограничений конкуренции и прибылей, теперь встала на конфронтационный путь по отношению к «Новому курсу». И до сих пор слабое, децентрализованное, разрозненное, организованное преимущественно по профессиональному принципу и плохо защищенное в своих правах профсоюзное движение должно было признать, что раздел 7а акта об индустриальном восстановлении прежде всего не оправдал надежд и не принес желанных результатов, потому что многие предприниматели пытались не выполнять свои трудовые и организационные обязательства, обложили закон об индустриальном восстановлении тысячами судебных жалоб, бойкотировали создание независимых профсоюзов, а созданные Рузвельтом всевозможные комиссии по улаживанию конфликтов были не в состоянии положить конец недобросовестным, часто грубым методам борьбы со стороны работодателей. Число забастовок в 1934–1935 годах росло с огромной силой. Этот период характерен спадом интереса к прежней концепции восстановления, и в мае 1935 года был вынесен приговор Верховного федерального суда о признании «кодексов» не соответствующими конституции.

Концепция Рузвельта о широком и свободном сотрудничестве правительства предпринимателей и рабочего класса в связи с этим приговором получила смертельный удар. Хуже того: политике «диагонали», основанной на понимании Рузвельтом нации как общности интересов, а правительства как ответственного регулятора социальных преобразований, одним словом, «Новому курсу» — в связи с несбывшимися надеждами рабочих и неорганизованных меньшинств, а также перед лицом оппозиции справа, консервативных предпринимателей и Верховного федерального суда — грозил крах. Рузвельт оказался в начале 1935 года на несколько месяцев в политическом и стратегическом кризисе, решение которого стало поворотным пунктом во внутреннем развитии «Нового курса». Сначала сомневаясь, а потом все решительнее он повернул «влево»: если содержание его «Нового курса» не могло быть претворено в жизнь с деловым миром и федеральным судом, то надо направить свои усилия против них, он должен вести борьбу от имени большинства американцев против «немногих», «себялюбивцев» и «реакционеров» и следовать поляризованной стратегии, чтобы одновременно ковать новую коалицию для борьбы за пост президента в 1936 году.

Этот поворот, часто называемый как «Новый курс-2», был навязан Рузвельту обстоятельствами. Он возник не в связи с произвольным решением, а в соответствии с его основным убеждением. Рузвельт должен был действовать, чтобы победить на выборах и не потерять своего руководящего поста.

Одним из таких обстоятельств была все более обостряющаяся критика «Нового курса» в целом со стороны большой части американских предпринимателей, что сильно огорчало Рузвельта. Когда ушедший в отставку вице-президент концерна «Дюпон» написал Джону Раскобу, создателю фирмы «Эмпайэ Стейт Буилдинг» и члену демократической партии, что пять негров и повар его личной лодки действительно заявили о своем уходе со службы, потому что правительство больше платит, это побудило Раскоба поставить критику «Нового курса» на официальную основу. В результате был основан «Американский союз свободы», который, несмотря на сильную финансовую поддержку, проиграл выборы в конгресс в 1934 году. На деле критика была направлена на требование отменить снова «Новый курс» из-за вмешательства государства и по возможности скорее вернуться к принципу экономического невмешательства и курсу 1929 года. Противники Рузвельта считали, что бедственное положение преодолено, дальнейшее регламентирование государством только препятствует резкому подъему, так как недостаток «доверия» предпринимательского мира блокирует инвестиции. Искусственные вмешательства государства мешают естественным поправкам. Президент торговой палаты договорился даже до того, что Рузвельт ведет США к диктатуре, и на горизонте вырисовывается социалистическое или фашистское планирование хозяйства. Даже пресса утверждала в ходе предвыборной борьбы 1936 года, что Рузвельт является кандидатом коммунистов. Для многих консерваторов президент стал самым ненавистным человеком в стране. Эта мощная критика должна быть понята как злобная реакция общественного слоя, чье высокое положение в обществе за немногие годы сильно пострадало. Из влиятельных полубогов, которые своим социальным положением были обязаны общепризнанному распределению денег и добродетели, они стали вдруг в обществе хищными паразитами, чье себялюбие дурно сказалось на мировом экономическом кризисе.