Дикая раса - Ольга Онойко

Семитерранка чуть нетерпеливо кивает.

— Я-то хочу услышать, что вам мешает.

— Мне — ничего, — Люнеманн вновь улыбается. — Вот, скажем, Айлэнду мешает «Фанкаделик».

— Но это филиал самой корпорации Айлэнда.

— Именно. Обладающий всеми свободами пиратского концерна. А индустрии Мэдизы Мэйсон мешают ррит.

Чигракова смотрит вопросительно.

— В случае внесения в межцивилизационное право соответствующих дополнений, — менторски повторяет Люнеманн прописные истины, — граждане Порта получат индикарты, зоной действия которых будет вся Галактика.

Семитерранка поднимает золотистые брови.

— В чем же проблема?

Люнеманн встает.

— Как вам известно, — тяжело роняет он, — в настоящее время расы ррит официально не существует.

Анастис на миг забывает о всякой этике и в упор смотрит на заместителя Начальника.

Ррит бесстрастнее статуи.

— Проблемы возникли и при обсуждении вопроса экстрадиции, — прежним деловым тоном продолжает Люнеманн. — Я твердо придерживаюсь мнения, что экстрадиция с Порта вообще недопустима. Иначе придется вручать чьему-то правосудию абсолютно всех. Начиная с меня.

Чигракова чуть улыбается.

— Я полагаю, это второстепенный вопрос.

— Вы правы. Но таких вопросов много. Не думайте, что проблемы возникают только у людей. Так всего лишь проще объяснять. Вот, скажем, пример на пальцах: двойные налоги. Тот же Фанкаделик передо мной безупречен. Но Айлэнд Инкорпорэйтэд должна платить Земле, и конкретно правительству Йории…

— Вы уходите от темы, — замечает особистка. — Вы начинали с дипломатических проблем, и вдруг перешли на экономику.

— Первого не существует в отрыве от второго.

Оба выдерживают паузу. Обмениваются понимающими взглядами.

— Вы знаете, что Урал поддерживает вашу инициативу, — бархатно говорит Анастасия. — Наша стратегия остается прежней. Специалисты Седьмой Терры наметили несколько путей решения спорных вопросов, и хотели бы обговорить их с вашей командой.

— Конечно. В ближайшее время.

Люнеманн некоторое время сидит, прикрыв глаза, потом возвращается в кресло Начальника. Чигракова встает.

— Аудиенция закончена, — мягко произносит Люнеманн.

Анастис легко кланяется. Она немного разочарована: настоящий разговор придется отложить. Люнеманн бросает ей чуть снисходительный, почти отеческий взгляд.

Это малый конференц-зал главной резиденции. Пытаться выгнать отсюда внешнюю разведку хотя бы одной из шести заинтересованных рас…

…просто невежливо.

Рихард смотрит на узкую спину молодой женщины. Кажется, это последняя мода, ее легкий плащ до пола и сверкающий серебряный пояс на бедрах… Золотисто-русые кудри мягко колышутся на черной коже плаща. Люнеманн сказал бы, что у Анастис походка танцовщицы, не знай он точно: это походка боевика.

Он откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. Отдает мысленный приказ. Глухо постанывает, когда квазиживое вещество, обтекающее его тело невидимым скафандром, начинает разминать мышцы, поднимать тонус кожи, приводить в норму давление, стимулировать биотоки. Поистине, пластик стоит своей головокружительной стоимости, недаром за него готовы платить еще и еще дороже. Из-за квазицитов, сырья для его производства, человечество не раз стояло на грани междоусобной войны.

И, похоже, снова движется к этой грани.

Начальнику Порта — шестьдесят. Двадцать лет назад он надел полный квазиживой костюм, намереваясь не расставаться с ним до самой смерти, и с тех пор физиологически постарел не более чем на пару лет. Но некоторых процессов не может отменить даже биопластик.

Двадцать лет назад Люнеманн был блондином.

Теперь он сед.

Размышления Начальника прерывает мелодичный сигнал. Рихард вынужден разлепить веки. Он бросает взгляд на часы: ровно два пополудни, как он и распоряжался. Из сервис-центра. Можно пренебречь визуальной связью.

— Местер Люнеманн, — стерильная корректность интонаций напоминает голос компьютера, но Рихард знает, что с ним говорят лично. Не тот уровень. — Это Фирелли. Ваша яхта «Ирмгард» подготовлена к перелету. Мы уже вывели ее на площадку. По вашему указанию, зона пассажирских кораблей, альфа-сектор.

— Хорошо.

— Успешного перелета, местер Люнеманн.

Рихард перегибается через подлокотник, чтобы глянуть на своего заместителя. Тот смотрит в окно. Насмешливо поводит правым ухом, теребя височную косу.

— Отсюда видно, — вполголоса произносит ррит. — Похоже, проверка уже закончена… Оцепление встало.

Несчастного местера Фирелли грызет совесть. Свойство странное для человека, всю сознательную жизнь проведшего на Диком Порту, но он многим обязан Рихарду, а чувство долгов — не абстрактного долга, именно долгов, весьма вещественных — очень развито у корсаров. И вот он, главный мастер сервис-центра, которому доверяет свои корабли сам Начальник, вынужден сотрудничать с врагами не только лично Люнеманна, но и всего Порта… У Фирелли семья, его взяли на банальный шантаж. О том, что это известно Люнеманну в мельчайших деталях, он не знает. Жестоко, но так удобнее.

У Начальника Порта прекрасная, исключительно компетентная охрана, перекупить которую невозможно.

Ррит оборачивается к хозяину. Подходит ближе.

Если хорошим тоном считается не замечать наблюдения за конференц-залом, то на своем корабле Начальник этого терпеть не намерен. Все поставленные в сервис-центре «жучки» сняты.

— Завтра в одиннадцать, — повторяет Рихард, похлопывая по колену ладонью.

— Ты действительно хочешь лететь без охраны? — в который раз с неудовольствием спрашивает ррит. — Это опасно.

— Я полечу с охраной. Анастасия будет сопровождать меня.

— Она?!

Люнеманн усмехается.

— Если выражаться некорректно, то Чигракова — это подарок мне от Кхина. Лучший телохранитель. Не столько боевик, сколько документ. За подписью семитерранского триумвирата о том, что я их союзник…

Ррит недовольно встряхивает гривой, тяжелые косы хлещут по плечам.

— Это дразнит Землю.

— Вот и хорошо.

— Р’иххард.

— Если мне нужен будет твой совет, я попрошу, — обрывает Люнеманн.

Ррит молча склоняет голову. Начальник Порта хмыкает и дружески касается плеча главы охраны.

— На сегодня ты свободен.

Тот недоволен; в желтых глазах тень тревоги. Недоволен, что посвящен в детали, но не знает общего замысла, встревожен тем, как неосмотрителен х’манк, какому риску готов подвергнуться ради осуществления своих планов… Забота ррит о хозяйской безопасности небескорыстна, но Рихарду это даже нравится. «Я знаю его двадцать лет, — думает он. — Я знаю, что означает каждый завиток чернения на его броне, каждая коса, каждый камень в браслетах…»