Древесная магия партикуляристов - Варвара Мадоши

Матиас тщательно подготовился к своему десанту. Кроме веников, он запасся богатым ассортиментом ножей — как разделочных, так и метательных. Медитация помогла ему припомнить, что Алтарь Павших требовал исключительно левые желудочки сердца, поэтому добыча необходимых материалов обещала стать трудоемкой. Трудности Матиаса не пугали, а лишь повышали его сосредоточенность на процессе.

Матиас взмахнул руками, в которых держал веники. Потом еще раз. Помахал посильнее, создавая ветер. А потом — полетел.

Это всегда давалось Матиасу легко, легче даже, чем самому учителю Колину. Учитель частенько приземлялся раньше Матиаса: его мучили боли в суставах, которые в воздухе почему-то обострялись. Да и взлетал он далеко не так чисто.

Воздушные потоки подхватили Матиаса, и понесли его высоко-высоко, в холодное синее небо. Ветер повлек его, над крышами города, над предместьями, над запутанной сетью дорог и мелкими речушками — все дальше и дальше, к пригородному особняку Марофиллов, к самому сердцу их владений… Матиас захлебывался ветром и восторгом, он глох от шума воздуха и предвкушения мести и пребывал в полном согласии с самим собой — как всегда.

На крышу Матиас приземлился аккуратно, прямо между труб. Это с его стороны был чистейший выпендреж: крыша особняка Марофиллов вполне соответствовала самому особняку — большая и ухоженная, с огромным количеством свободного пространства. Даже птичьего помета здесь было не так уж много — меньше, чем на других крышах, где Матиасу приходилось бывать.

Из ближайшей к Матиасу трубы высунулась чумазая мордочка подмастерья трубочиста.

— О! — воскликнул мальчика. — Ты кто?.. Я тебя не знаю!

— Я — ужас, летящий на крыльях ночи, — мрачно сообщил Матиас чистейшую правду. Это было старинным приветствием его рода.

— Так сейчас же день, — резонно возразил паренек.

— День — это оборотная сторона ночи, — наставительно изрек Матиас, после чего метнул в паренька нож. Рукоятью вперед. Маленький трубочист явно не принадлежал к членам рода Марофиллов, а понятие вассалитета и вытекающего из такового ответственности за деяния сеньора в фамильном кодексе Бартоков прописано не было — хотя бы потому, что вассальная зависимость и сервитуты горцам не знакомы.

Удар по лбу прозвучал тупо, мальчишка охнул, глаза его закатились, бесчувственное тело накренилось и перегнулось через край трубы, да так и осталось висеть. Матиас подобрал нож, сноровисто вытащил паренька и разложил на крыше в свободной позе. Про себя он подумал, что наверняка оказал мальчику услугу: вряд ли на его работе тому часто приходилось вкушать послеобеденный сон. Матиас Барток всей душой ратовал за здоровый образ жизни.

Поразмыслив немного, Матиас решил проникнуть в особняк именно тем путем, который подсказывало ему само Провидение — то есть, дымоходом.

Путь его был долог и извилист: система печных труб в особняке Марофиллов могла бы потягаться, пожалуй, с тем пресловутым лабиринтом королевского дворца, в центре которого находится не то Главное сокровище Гвинаны, не то коллекция почтовых марок предыдущего суверена (что, по сути дела, может оказаться понятиями тождественными). Матиас был привычен распутывать хитросплетения лестных троп; более того, он, как читатель уже имел возможность заметить, отличался упорством, граничащим с тупостью. Именно поэтому после каких-то двух часов методичного ползания Матиас-таки сумел оказаться на чердаке.

Чердак особняка Марофиллов представлял собой, скорее, иллюстрацию на тему общего правила, нежели частное исключение. Он был высь заставлен старым хламом: часами-ходиками, комодами, ящиками, которые содержали порыжевшую от времени любовную переписку и все еще актуальные государственные тайны — да настолько актуальные порой, что Регент наверняка отдал бы правую руку, левый глаз и любое ухо на выбор, лишь бы с ними ознакомиться. Несколько горлинок нежно ворковали в пыли чердака, счастливо гадя на наследие ушедших эпох.

Еще среди хлама и пыли сидел Печальный Призрак и занимался никчемным, в сущности, делом: ковырялся в ушах. Занятие это доставляло ему некое извращенное удовольствие.

Увидев Матиаса, выкатившегося из камина в облаке сажи — последнее обстоятельство мало сказалось на облике нашего мстителя, — призрак тут же встрепенулся, вскочил, поправил обрывки кандалов на запястьях и испустил на пробу несколько жутких завываний.

Матиас с интересом посмотрел на призрака.

— Скажи мне, о дух, — произнес он, наконец, с той серьезностью, которая отличала все его начинания, — не ты ли хранитель рода презренных Марофиллов?

От такой постановки вопроса призрак несколько ошалел. За истекшие века он уже успел привыкнуть, что его никто не боялся, и шок от того, что в первый раз за всю карьеру скромного чердачного духа его произвели в столь высокий ранг, оказался достаточно силен.

— В некотором роде, — осторожно ответил призрак, не желая расставаться с сияющей мечтой.

— В таком случае, готовься к битве, — Матиас встал на изготовку. — Против тебя лично я ничего не имею, но ты защищаешь тех, кого я поклялся искоренить до седьмого колена!

— Постой, постой! — рассмотрев в Матиасе сильного мага, призрак не на шутку струхнул и в ужасе вскинул полупрозрачные запястья. — Я… ты знаешь, я совсем не горю желанием их защищать!

— Правда? — недоверчиво спросил Матиас, не опуская, впрочем, рук.

— Истинная правда! — воскликнул призрак. — Они ж меня в темницу заточили, и заморили голодом! Как вчера помню, тридцать три дня назад двухсот сороковую годовщину праздновал.

— Правда? — снова спросил Матиас, так как у него наличествовал не слишком большой лимит подходящих в данной ситуации фраз.

— Да умереть мне в страшных мучениях, если я вру, как я уже умер однажды! — призрак поднял тощие, беспалые кисти к самому лицу. — О, если бы ты видел мои страдания, о незнакомец! — продолжил дух с завываниями. — Я ел мои собственные пальцы, я ел…

— Спасибо, очень интересно, позволите ли в следующий раз законспектировать? — Матиас кашлянул. — Знаете, — продолжил он, — дело в том, что мне просто позарез необходимо быстро покрошить Марофиллов в мелкий фарш, а потом мы сможем продолжить эту в очень познавательную для меня с профессиональной точки зрения беседу. Так что с вашего позволения…

— Постойте, постойте! — дух отчаянно замахал руками. — Я вам пригожусь! Понимаете, сейчас Марофиллов в доме нет. Они все в другом месте. Один брауни сказал мне, в каком! Они там будут совершенно беззащитны!

Матиас задумался на секунду. Человек с хорошим воображением мог бы услышать, как в голове у него шаблоны различных ситуаций с негромким щелканьем накладываются друг на друга, пытаясь отыскать свое место в хитром механизме его мыслей. Наконец, нужные места с грехом пополам нашлись, и Матиас воскликнул: