Древесная магия партикуляристов - Варвара Мадоши

В итоге, как водится, людская изобретательность перевернула все с ног на голову. Сперва, чтобы песок не разносило ветром, вокруг горы высадили молоденькие деревца. Со временем деревца разрослись до настоящего леса, в котором начали периодически пропадать молоденькие девушки. Не то чтобы совсем с концами, возвращаться-то они возвращались, но… Короче говоря, чтобы положить наконец какие-то границы падению нравов, в лесу торопливо прорубили аллеи, посыпали их гравием и мелким песком, а также насадили повсюду клумбы различных приятных глазу и обонянию цветов. Так лес превратился в парк.

Центральный Парк оказался самым приятным местом во всей Варроне, поэтому, когда здесь установилась императорская власть после долгого периода управляемой олигархами народной анархии, императоры пожелали поселиться не где-нибудь, а именно там. Однако основатель империи не желал навлечь на себя народный гнев, вырубив часть парка, а единственным свободным местом оставалась сама песочная гора. Так и вышло, что волей-неволей королям-императорам пришлось строить свой замок на песке.

Подумав немного, они рассудили, что так оно даже и к лучшему: любую королевскую фамилию преследуют всяческие неприятности, это закон природы. Если создать себе множество мелких неприятностей самостоятельно, можно избежать множество крупных. А что может быть большим источником неприятностей, чем замок на песке?

Отчасти же первые правители Варроны, предчувствуя, что данная постройка все равно будет иметь вид жилья временного, основывались на популярном высказывании, что нет ничего более постоянного, чем временного. Династия Августов желала укрепиться.

Какие же короли этого не желают?

Можно сказать, что все так и получилось: династия действительно отмечала свои годовщины и юбилеи с завидным постоянством (и с регулярными потрясениями для государственного бюджета). Правда, для удержания у власти королям-императорам Гвинаны приходилось порой идти на крайние меры. Так, например, поколений десять назад они вынуждены были официально признать Городской Совет Варроны, ранее существующий полулегально, — а учреждение это стоило потом представителям правительства множества седых волос и ранних отставок. Три поколения назад короли-императоры и вовсе решились на шаг, который мог показаться жестом отчаяния: устав от множества заговоров, интриг и козней они передали всю полноту власти Регенту, оставив себе исключительно право избирать оного. Дабы сохранить собственную безопасность, тогдашний король-император оговорил схему смены Регентов: единожды выбрав такового, сам король сместить его уже не может. Но вот его наследник, если пожелает, может произвести такую рокировку, немедленно отправив прежнего Регента в отставку и выбрав нового. Как ни странно, после этого короли-императоры стали жить-поживать вполне припеваючи и долго. До поры до времени.

Случилось так, что очередной король неожиданно и немудро назначил Регентом человека, пребывающего в дальнем родстве с королевским семейством. Родство сие представлялось сомнительным всякому, кто разбирался в генеалогии, но оно все же существовало, и в глазах самого Регента ни малейшему сомнению не подлежало.

Что ж, тогдашний король был еще молод и глуп, новому Регенту доверял безоглядно, слушался его во всем — и любой нормальный алчущий власти человек на месте Регента предпочел бы жить припеваючи годы и годы. Ну, в крайнем случае копить силы для государственного переворота и захвата власти, пользуясь высочайшим авторитетом и полной безнаказанностью. Однако новый Регент, Человек Без Имени, был не таков. Он нанес решительный удар и убрал монарха вовсе.

Двор был нешуточно поражен этим событием — с самого своего основания династия Августов, благодаря нетрадиционным подходам к безопасности, счастливо избегала насильственных смертей. С одним маленьким исключением: насчет короля Фламбо так и не выяснили точно, то ли действительно его страсть к ночным прогулкам возобладала над благоразумием, то ли отца той девушки подкупили.

Иными словами, высшая аристократия Варроны попросту растерялась и не знала, что предпринять в такой неожиданной ситуации. Регент же тем временем объявил себя Узурпатором-Рецидивистом, что, согласно древнему обычаю, во-первых, давало ему право на изгнание и вторую попытку захвата власти, если его вдруг свергнут, во-вторых, позволяло придворным с чистой совестью бездействовать, ожидая, пока юный принц, который тут же стал королем, повзрослеет, вызовет тирана на битву и одолеет его. Или же пока король не умрет, Узурпатор не станет королем и не вернет старое доброе время, когда королевско-императорская власть была крепка, границы расширялись постоянно, а крестьяне и не думали выкупать у сюзерена право первой ночи. В принципе, большую часть двора устраивал любой исход.

Рютгер Марофилл, наверное, тоже остался бы в стороне от всего этого, если бы он в то время был счастлив в личной жизни. Его роль в качестве главы Следопытов Короны сохраняла свою значительность при любом правлении; сместить с поста его тоже было не так-то просто, ибо требовалось, чтобы нового главу признали рыцари Короны и их негласный лидер — Аристайл Подгарский. Последний же был до того предан, честен и трудноубиваем, что стоял непреодолимой стеной на пути любого заговора по устранению Рютгера.

Но личная жизнь герцога, как мы помним, была трагически разрушена раз и навсегда. Когда же к гнетущей пустоте внутри этой жаждущей действий и страстей души добавилась тревога за семью, подогреваемая ситуацией младшего брата, Рютгер просто не мог не начать принимать самые решительные меры.

К покушению на короля-императора, что начались два месяца и четыре дня назад, Регент не имел никакого отношения. Рютгер был в этом абсолютно уверен. Он первым делом проверил сию гипотезу и с большим сожалением от нее отказался. Пришлось: вместе с ним над ней работала и леди Алиса Прекрасная, которая, хоть и не отличалась тем же полетом мысли, что у Рютгера, зато никогда не допускала ошибок.

Собственно говоря, сами покушения не стоили, казалось бы, столь подробного расследования, а больше всего напоминали чью-то провокацию. Попросту кто-то вечерами, а когда и рано по утрам, проникал во дворец через кухню (точнее, через прачечную, которая находилась при кухне) и довольно скоро покидал его тем же путем. Проводил он внутри, быть может, не долее одного-двух часов, однако ведь за это время можно натворить все, что угодно. И действительно: на таинственного злоумышленника стали валить все кражи, мелкие и крупные, без которых не обойтись ни в одном хозяйстве, — даже те, что случались в часы, когда неведомого посетителя заведомо во дворце не было. Вообще же, все доподлинно знали и шепотом передавали друг другу по углам: таинственный некто проникает во дворец, чтобы убить короля-императора, и только боги знают, почему он до сих пор не преуспел.