Призраз в синем плаще - Роберт Стайн

— Вы правы, мне тоже не верится, — ответила Эйприл. Однако причина, по которой я вам звоню…

— И еще все соревнования будут сниматься для телевидения, — сообщил Маркс. — Кстати, Эйприл, я видел несколько твоих интервью. Ты прекрасно держишься перед телекамерой и хорошо смотришься. Ты когда-нибудь думала о работе на телевидении или об актерской карьере в будущем?

— Нет. Вообще-то не думала, — призналась Эйприл.

Она с досадой сжала телефонную трубку. Почему он не дает ей вставить ни словечка?

— Надеюсь, что ты и твоя семья радуетесь деньгам, которые ты выиграла, — сказал Маркс. — Дни, проведенные на острове, стали для всех незабываемыми. Я надеюсь, что ты с таким же нетерпением, как и я, ждешь новой встречи всех участников.

Эйприл не выдержала.

— Я вам позвонила, чтобы спросить про Марлина! — закричала она. — Почему Марлин не вернулся домой? Я разговаривала с его мамой, и она мне сообщила, что он до сих пор остается на острове. Вот я и подумала…

— Ох, прошу прощения, — заявил Маркс. — Мне звонят по другому телефону. Эйприл, я вынужден прекратить наш разговор. Рад был тебя услышать. Скоро увидимся на нашем чудесном острове с тобой и твоей подругой. Передай привет своей маме. Пока!

Связь прервалась.

Эйприл сидела еще некоторое время, прижимая трубку к уху. «Он не захотел выслушать ни одного моего слова, — сердито думала она. — Неужели он и вправду так рад новой встрече участников академии? Или просто делал вид, чтобы увильнуть от моих вопросов? Нужно позвонить Кристен и рассказать об этом разговоре».

Тут Эйприл услышала за дверью тяжелые шаги. Она оглянулась, ожидая увидеть Пам, однако в ее спальне появился Олфи, бешено виляя хвостом. Пес подошел к ней и ткнулся в ее ногу своей крупной мохнатой головой.

— Олфи, что, решил меня навестить? — спросила Эйприл, гладя его по голове и шевеля пальцами его длинную, густую шерсть.

Она встала с кресла и села на ковер рядом с собакой.

— Ты такой ласковый пес. Хочешь поиграть. Да? Ты за этим пришел?

Олфи снова завилял хвостом, как бы подтверждая ее слова.

Эйприл обхватила его руками.

— Ты ведь просто большой-пребольшой игрушечный медведь, правда? — Его шерсть напомнила ей уютный и теплый ковер.

Она принялась в шутку бороться с ним. Обхватила руками и попробовала повалить на спину. Пес бил хвостом по полу и махал лапами в воздухе.

Потом он как-то перевернулся — и оказался на девочке.

— Ой! Какой ты тяжелый! Весишь целую тонну! Слезай, медведь! — со смехом закричала Эйприл.

Пес не послушался. Вместо этого он приблизил свою морду к лицу Эйприл и понюхал ее лицо.

— Ой, убирайся! Ты сейчас меня расплющишь! — Эйприл обессилела от смеха и не могла спихнуть с себя собаку.

— Перестань! Эй, перестань!

Олфи лизнул ее щеку.

— Фу! — завизжала Эйприл. — Отстань!

Олфи снова лизнул ее щеку. Потом приблизил морду к ее рту.

— Эй, нельзя! В губы нельзя! — взмолилась Эйприл.

К ее удивлению, пес сильно прижал свою мокрую морду к ее губам.

Она перестала смеяться.

«Что делает этот большой дуралей?»

И тут она почувствовала, как Олфи сделал энергичный и сильный вдох.

— Эй!

Она изо всех сил толкнула его обеими руками, спихивая с себя.

Однако он даже не пошевелился. Вместо этого он прижал к ее губам свою открытую пасть — и сделал еще один вдох.

Эйприл почувствовала, как пес высасывает ее дыхание.

— Неееееееееет! — Она пыталась закричать, но пес не давал ей этой возможности. Его голова накрыла ее лицо — тяжелая, словно шар для боулинга.

Олфи сделал еще один глубокий вдох, высасывая из нее воздух. И еще один.

«Помогите! Ой, помогите! — мысленно взмолилась Эйприл. — Я не могу его спихнуть с себя. Не могу его остановить. Он высасывает мое дыхание. Высасывает мою жизнь. Как та женщина в синем плаще. Женщина с острова. Это какое-то безумие! Почему все это происходит? Ох… я больше не могу…»

Глава XXVII

Я СДЕРЖАЛ СВОЕ ОБЕЩАНИЕ

— Что тут происходит? — воскликнул чей-то голос.

В комнату влетела Пам, за ней миссис Пауэрс.

«Слава богу, — подумала Эйприл. — Я спасена».

Ее мать издала пораженный возглас.

— Так это ты борешься с собакой? Вот что означает весь этот грохот и шум!

Олфи облизал щеки Эйприл.

— Мы с Пам думали, что в доме рушится потолок! — заявила миссис Пауэрс. — А вы тут просто играли…

— Ты не понимаешь, — проговорила Эйприл.

Она пыталась столкнуть с себя огромную овчарку. Но пес по-прежнему сидел на ней и играючи лизал ее лицо.

— Олфи… он… он… — У нее даже не осталось сил, чтобы произнести несколько слов.

— Олфи очень любит бороться, — заявила Пам. — И еще любит лизать лицо. — Она засмеялась. — Эйприл, как он тебя обслюнявил!

— Вы… вы ничего не поняли, — пробормотала Эйприл. — Он вовсе не играл. Он… он…

— Этот большой дуралей не понимает, что он тяжелый, будто слон! — воскликнула Пам. Она оттащила Олфи от девочки и ласково обняла его за шею.

Эйприл смотрела на Пам, вытаращив глаза. По ее спине пробежал холодок ужаса.

«Как странно, — подумала она. — Всякий раз, когда со мной случаются эти путающие вещи, Пам непременно оказывается поблизости. Пам всегда рядом».

Эйприл и Пам полетели в Лос-Анджелес. Оттуда они поплывут на большой остров, а с него доберутся на катере до крошечного островка, где их будут ждать Маркс и остальные.

По дороге в Лос-Анджелес Пам болтала без умолку. Эйприл отключила внимание и не слушала ее. Все ее мысли были обращены к тому, что ждало ее впереди.

Ей не терпелось увидеться с ребятами. Ее очень интересовало, творятся ли и с ними все те странные вещи, которые обрушились на нее.

Еще она очень хотела выяснить, что же случилось с Марлином.

«Кристен права. Мы обязаны вернуться на остров», — размышляла она.

Катер мягко покачивался на сверкающих волнах океана. Под яркими лучами тропического солнца вода отливала жидким золотом.

Возле пирса звучали восторженные вопли. Ребята радостно обнимались и хлопали друг друга по спине.

Даже вечно насупленный Энтони улыбался и ликовал. Все с восторгом приняли новость о том, что их будут снимать для телевидения.

Эйприл поискала глазами Дональда Маркса, однако его нигде не было видно. Пам тем временем уже знакомилась с ребятами и оживленно разговаривала с каждым.

Стоял теплый и ясный день, однако Эйприл знобило. Еще ее душу сжимал леденящий страх. Когда над волнами показался остров, она взглянула на странные голубые скалы — и ее захлестнула волна ужаса.