Фамильное проклятье - Галина Куликова

– Стас! Черт тебя подери, – сказал Пучков, решительно входя в кабинет и шлепая по столу папкой с бумагами. – Ты напоминаешь мне слона в посудной лавке.

– В чем дело?

– Ты идешь напролом, да? Везде светишься, сдираешь покровы вместе с мясом…

– Да что случилось? Я же никуда не выходил.

– Ты вообще-то слышал об осторожности, об обходных маневрах, о прикрытии, в конце концов? – резко продолжал Пучков, не обращая внимания на вялые попытки Стаса прервать его тираду. – О том, что надо думать, прежде чем делать. И семь раз отмерить, перед тем, как отрезать…

– Послушай, прекрати. Скажи толком, что произошло?

– Что произошло? Вторую твою ниточку, мальчик, кто-то – чик! – и аккуратно обрезал. Регина Никонова умерла.

Стас медленно осел на своем стуле.

– Как это случилось? – тихо спросил он.

– Пока есть только предварительная версия. С утра пораньше Никонова отправилась к винному магазину. Нашла там двоих собутыльников. Один местный, а второй – никому не известный. У неизвестного бутылка была с собой. Они выпили, закусили, все, как полагается. Неизвестный теперь соответственно неизвестно где, второй собутыльник в реанимации, а Регина Никонова отдала богу душу. Отравление некачественной алкогольной продукцией. Хотел?

– Приметы неизвестного есть?

– Ерунда, а не приметы, – в раздражении проговорил Пучков. – Куртка, кепка, сутулая фигура, на пальце правой руки – дешевый перстень с эмалью. Все, Стас, нам надо всем сесть и крепко подумать. И не пори горячку. Сначала докладывай мне, а потом уже действуй, хорошо?

Завтра приезжай к девяти. Я пока попытаюсь вытянуть побольше информации про Воробьева. По всему получается, что рыльце у него в пушку.

Стас не отказался от своей идеи показать Анастасии все материалы дела. В половине шестого он покинул агентство и поехал к офису фирмы «Экодизайн». Таганов помчался проверять связи Фадеева, с надеждой выйти на Воробьева через него. Пучков отправился к своим дружкам из МВД, а Вероника Матвеевна осталась в агентстве. Лишь в девятом часу вечера, переделав в офисе массу мелких, почти домашних дел, она отправилась к себе – в уютную, но пустую квартирку на Ленинском проспекте. Машины у нее не было, поэтому до метро предстояло дойти пешком. Обычно ее подвозил кто-нибудь из мужчин, но сегодня Вероника Матвеевна отказалась от ранней дороги. Ей хотелось хорошенько обдумать все обстоятельства дела. На улице было темно, и шел невидимый, но холодный дождь. Замшевые туфли Вероники Матвеевны мгновенно потемнели. Раскрыв зонт, она с досадой заметила, что одна спица снова сломалась, и яркий купол, прежде крепко натянутый, уныло провис с одного бока. Подняв воротник плаща, она поплотнее прижала сумочку локтем к боку, чтобы не замочить, и медленно направилась в сторону освещенного проспекта. Переулок был пустынным и тихим. Редкие фонари бликовали в темных стеклах офисов, остро пахло горьким осенним увяданием. Веронике Матвеевне вдруг показалось, что в ее жизни произошло уже абсолютно все, что должно было произойти. И не случится больше ничего стоящего – дни будут мелькать один за другим. Или тянуться. В зависимости от настроения. Но события, какие-то необыкновенные случайности, волшебные встречи – все это ей уже не светит. Умом она понимала, что сорок пять – еще далеко не старость, даже, можно сказать, расцвет, и предавалась глупейшим фантазиям, думая о будущем. Ей нравилось следить за собой, иногда она даже флиртовала с мужчинами, но дальше этого дело не шло. У нее была взрослая замужняя дочь, внучка и интересная работа. На этом фортуна, кажется, решила остановиться. Серая «Тойота», разрезая лужи и аккуратными веерами раскладывая их по обе стороны от себя, на малой скорости догоняла одинокую женскую фигурку с поникшими плечами, защищавшуюся от непогоды с помощью провисшего зонта. Когда налетел особенно сильный порыв ветра, зонт хлопнул – и превратился в блюдце. Вероника Матвеевна грустно усмехнулась и, остановившись, принялась тянуть за его края. «Тойота» тем временем затормозила рядом, приоткрылась дверца, и кто-то низким вкрадчивым голосом проговорил:

– Можно подвезти вас, прекрасная незнакомка?

Вероника Матвеевна вздрогнула и, глянув по сторонам, поспешно ответила:

– Да нет, благодарю вас, меня встречают.

– Я тоже встречаю именно вас, – отозвался незнакомец, которого было почти не видно в салоне. – Если вы откажетесь сесть, я разрыдаюсь.

Вероника Матвеевна отступила на шаг, продолжая сражаться с зонтом.

– Я не стану садиться, мне недалеко.

– Кажется, Вероника, вы меня не узнаете? А я ведь каждую минуту ждал, когда вы появитесь снова.

В салоне зажегся свет, и Вероника Матвеевна с замиранием сердца узнала в водителе Валерия Фокина.

– Теперь вы не будете возражать, если я вас подвезу? – спросил он, прочитав на ее лице облегчение.

Вероника Матвеевна закрыла зонт и скользнула на сиденье рядом с водителем.

– Я вся мокрая, – сообщила она в смущении. – С меня просто течет. Я испачкаю ваши безупречные сиденья.

– Не играет роли, – сказал Фокин, не сводя с нее глаз. – Почему вы не пришли, как обещали?

– Я справилась со всеми проблемами. – Вероника Матвеевна откашлялась. И тут же спохватилась: – Боже мой, а как вы меня нашли? Ведь вы сказали, что встречаете именно меня? Я не ослышалась?

– Да нет, не ослышались. Просто теперь я знаю, где вы работаете.

Машина до сих пор не трогалась с места. Темные глаза Фокина глядели на Веронику Матвеевну из-под прямых бровей с завораживающей пристальностью. Фокин был одет в бежевый свитер и черную куртку. От него пахло сухим уютом, при этом в гамме ощущений доминировал запах дорогого одеколона. Вероника Матвеевна подумала, что Фокин свалился с неба – словно в ответ на ее безрадостные мысли. «Это какой-то знак, – подумала она. – Но какой? То ли мне предстоит с помощью этого человека раскрыть дело о фамильном проклятии, то ли… – Сердце ее затрепетало. – Вот про что говорят: сладкий ужас», – думала она, с трудом выдерживая особенное, многозначительное молчание, воцарившееся в салоне.

– Откуда вы узнали? – наконец спросила она, совладав со своими чувствами.

– Ваш коллега, Стас, кажется, все рассказал моему сыну. Он встречался со Степаном. Странно, что он вас не проинформировал.

– Вовсе не странно, – усмехнулась Вероника Матвеевна. – Сегодня я подложила Стасу свинью, и он просто расквитался.

– Свинью? Вы? Никогда не поверю, что вы можете специально доставить ближнему неприятность.

– Я не специально. Я, напротив, хотела как лучше. Но добро, как в философской сказке, мгновенно превратилось в свою противоположность. Мы поедем?

– Простите, я загляделся на вас. Знаете, хоть я и вышел из юного возраста, мне почему-то все равно трудно признаться.

– Признаться в чем?

– В том, что вы мне понравились, – понизив голос, ответил Фокин. – И я искал вас.

Вероника Матвеевна села прямо, уставившись в переднее стекло. Тем не менее она ощущала, что мужчина рядом по-прежнему не спускает с нее глаз. У нее кружилась голова не только от мужского запаха, но и от флюидов, мощной волной исходивших от его тела.

– Мы можем где-нибудь выпить по чашечке кофе? – спросила она.

– Кофе? Конечно. Я знаю место, где кофе варят гурманы для гурманов.

Машина плавно тронулась с места, и Вероника Матвеевна откинула голову на мягкий подголовник. «Или – или, – подумала она. – Или мне удастся вызвать его на откровенность, или я по крайней мере получу удовольствие».

Как только Стас открыл дверь под вывеской «Экодизайн», до него тут же донеслись настораживающие звуки: кто-то то и дело всхлипывал, всхлипывал точно заведенный. Женщина.

– Анастасия! – негромко позвал Стас.

В офисе царил полумрак. Жалюзи были закрыты, а окна к тому же задернуты тонкими шторами. Растения с большими лаковыми листьями разделяли комнату, словно перегородки. В серебре зеркала промелькнул силуэт, и тут же откуда-то из средоточия теней на середину комнаты вышел Горянский. Увидев Стаса, он нахмурился:

– Вы к кому, молодой человек?

Либо он делал вид, что не узнает Стаса, либо действительно забыл, что они знакомы. Стас не стал напоминать.

– Анастасия Шорохова на месте? Я к ней.

– Она… – Горянский несколько раз втянул верхнюю губу, покачиваясь с пятки на носок. Потом все-таки изрек: – Она немного не в себе.

– Это она плачет? – спросил Стас. – Какого черта?

– Не волнуйтесь, юноша, она просто пьяна. Перебрала немного.

– Какой я вам юноша? – поморщился Стас. – Или вы меня с собой сравнили? Кстати, сколько вам лет?

– Вы!.. – возмутился Горянский. – Вы пришли ко мне в фирму.

– Рабочий день закончился, – парировал Стас и нырнул за ближайшую кадку, разметавшую зелень по меньшей мере на полметра вокруг.

Настя и Оля Свиридова сидели обнявшись на маленьком плюшевом диванчике. Сидели, закрыв глаза и роняя пьяные слезы в широкие бокалы. Первая время от времени тихонько всхлипывала, Ольга же ей вторила.