Саянский дневник - Наталья Притвиц

Решено завтра сходить на нашу прошлую ночевку, на бугре с ягелем. Если оленя там нет, то продолжать поиски бессмысленно. Да и вообще почти нет шансов найти его.

А это значит, что наш груз увеличивается еще на сорок килограммов — по пять на брата.

Итак, мы лишились и второго оленя. А Мика-то жаловалась, что у нас поход без приключений!

5 сентября

Поиски оленя не дали результата. Зато ребята под самым перевалом Эхо нашли лагерь Федорова — место костра, несколько кольев и затеску на дереве с надписью: «Отсюда в 1949 г. экспедиция Ботанического института Академии наук СССР прошла к пику Грандиозному и достигла его 23.VIII.

Per aspera ad astra!

Ал. Федоров, Ан. Федоров, А. А. Никитин, Б. В. Виноградов, П. К. Красильников, проводники: Стародубцев А. О., Лисицев А. И.

26. VIII. 1949 г.»

Ребята под этой надписью сделали затеску и написали: «Здесь проходила группа туристов МИСИ. гор. Москвы, которая впервые поднялась на пик Грандиозный 29 августа 1955 года».

Итак, завтра опять навьючим только-только начавшие облегчаться рюкзаки — и на Агинское!

Зимний поход без лыж по Саянам начинается!

В СНЕЖНОМ ПЛЕНУ

6 сентября

Завтракали, сидя в палатке, снег то начинал идти, то прекращался. По небу быстро проносились тучи, туманное пятно на месте солнца то разгоралось, то меркло и заволакивалось темными рваными клочьями. А кругом была настоящая зима — ели с мохнатыми белыми лапами, согнувшиеся под пушистыми снежными шапками стебли борщевника.

Только вокруг нашего костра еще лето — темный круг, не занесенный снегом, зеленая трава. И на этот кусочек лета к нам прилетела птичка. Ей, верно, тоже не по душе ранняя зима и она, нисколько не боясь нашего соседства, долго прыгала у костра, погрелась, сидя на таганке, над остывающей золой, вскочила на чей-то сохнущий ботинок, потом стала клевать рассыпанную крупу. Улетела она только тогда, когда на нее был наведен объектив фотоаппарата.

Снегу за эти два дня нападало порядком — по колено и выше. Он липнет на ботинки, на подошве и каблуке образуются огромные снежные нашлепки, гирями висящие на ногах и великолепно скользящие там, где на крутых склонах трава чуть прикрыта снегом. Мы ожесточенно сбиваем эти нашлепки альпенштоками и ледорубами, но через несколько шагов опять то же самое.

Итак, мы идем по снегу, прямо по трубе, которая должна привести нас на Ванькин ключ. Труба — это широкая корытообразная долина безымянного притока Белой Валы, почти совсем лишенная леса. На нашем склоне нет ничего, кроме ольховника. Попадаются кусты смородины, но уже без ягод, да еще раза два встречались рябины с ярко-красными кистями. После прохода группы они остались стоять на месте, но уже без ягод. Рябина чуточку прихвачена морозом и очень приятна на вкус.

Перевал нас обманывал — за одним снежным пригорком открывался другой, за другим — третий. Пришлось делать привал. Мы сели на рюкзаки, плотнее сдвинулись, чтобы хоть немного защититься от пронизывающего ветра, и запели.

Слабо и жалко звучал, наверное, наш крохотный хор в засыпанной снегом долине где-то в центре Саян, но мы были им вполне довольны: с песней и веселее, и не так холодно.

И вот уже мы бредем по длинной перевальной седловине. По нашим следам выпрямляются малорослые кустики круглолистой березки, освобожденные от снега. Их багровые ветки, как флажки, отмечают наш путь — извилистую борозду в рыхлом снегу. Спуск начался совсем незаметно.

Картина, раскрывшаяся перед нами, была довольно мрачной. Вдаль, во мглу, уходила узкая долина Ванькиного ключа с крутыми склонами, покрытыми редкой черной тайгой, несколько сгущающейся на дне долины. Внизу бурлил между камнями узкий черный поток. В нескольких местах в него впадали ключи, начинавшиеся где-то прямо посередине склона, выбиваясь темными струями из-под снега.

Дежурные Алик и Мика долго мучились с костром, раздуваемое ветром пламя металось из стороны в сторону, поджигая развешанные для сушки гетры, носки и рукавицы и минуя кастрюли.

Самое печальное, что погода не предвещала ничего хорошего. Вдали, над снежными вершинами небо отливало гнетущим фиолетовым оттенком, и по нему со страшной скоростью проносились молочно-белые низкие тучи.

Всю ночь в палатке гулял ветер, швыряя туда горсти снега с деревьев, задувая поземкой, то натягивая тент так, что он гудел, как кожа на барабане, то хлопая им по головам спящих.

Так окончился первый день изнурительного марша по заснеженным горам. А за ним потянулись другие, похожие друг на друга, как сыпавшиеся с неба белые хлопья.

Мы идем по голой белой долине. В одних местах с кочек снег почти сдут, зато в распадки его намело доверху. Передвижение в этих участках становится все труднее.

Вот человек вступает на край снежного надува. Первый шаг — снег по колено, второй — выше колена, третий — по пояс. Дальше двигаться невозможно. И мы перебираемся через небольшой, но непроходимый участок ползком, переплываем эту снежную речку. Со стороны это выглядит очень потешно — человек с рюкзаком барахтается в снегу, а потом медленно передвигается, извиваясь и загребая снег руками и ногами. Но тому, кто ползет, вовсе не до смеха. Мы стараемся обходить распадки стороной, даже если это удлиняет наш путь.

Наверное, про такие места поется в песне:

Там, где пехота не пройдет,Где бронепоезд не промчится,Турист на пузе проползет,И ничего с ним не случится!

С нами, точно, ничего не случилось. Просто мы могли проходить в день не больше пяти километров. Стало ясно, что нужно экономить продукты. Когда дежурные попросили у Лешки муку для лепешек, он многозначительно и с расстановкой изрек: «Лепешек больше не будет». И пояснил, что мука переводится в разряд круп и что теперь из нее будем делать только затируху (болтушку).

Нелегко дался нам перевал на Сурунцу.

Снег, снег, снег бесконечный, утомительный, безжалостный, он точно привесил гири к нашим ногам. Мы были уже мокрые до живота, но и этого оказалось мало. Снег пошел и сверху, из монотонно серых туч, пошел сначала редкий, а потом повалил крупными мокрыми хлопьями, таявшими на плечах и спине. И казалось, что не будет конца голой белой долине, метели и нашему пути.

И вдруг мы увидели мираж, чудесный мираж — сквозь белую мглу и сгущающиеся сумерки показались неясные, расплывчатые очертания зубчатой стены леса. Но это был не мираж — это была тайга — нас ожидал жаркий костер, горячая еда, сухие носки и долгожданный и такой необходимый отдых!