Тургенев - Николай Богословский

Как только слухи о любви Ивана Сергеевича к Авдотье дошли до Варвары Петровны, она разгневалась и распорядилась немедленно же удалить «провинившуюся» из Спасского. Авдотье Ермолаевне пришлось уехать в Москву; там она сняла комнату на Пречистенке и стала работать швеей на дому. Уезжая, она была уже беременна, и весною 1842 года у нее родилась дочь Пелагея, которая вскоре после рождения была взята у матери и отправлена в Спасское. Авдотья Ермолаевна впоследствии вышла замуж за мещанина Калугина. Тургенев пожизненно выплачивал ей ежегодно пенсию. В 1875 году она умерла, о чем Иван Сергеевич получил уведомление через тульского губернатора.

Вполне вероятно, что, описывая судьбу крестьянской девушки, полюбившейся Ивану Петровичу Лаврецкому, Тургенев вспоминал свое увлечение Авдотьей Ермолаевной.

Возлюбленную Ивана Петровича Тургенев называет в «Дворянском гнезде» «тихим и добрым существом, бог знает зачем выхваченным из родной почвы и тотчас же брошенным, как вырванное деревцо, корнями на солнце; оно увяло, оно пропало без следа, это существо, и никто не горевал о нем».

А вот сходный образ в стихотворении «Цветок», написанном Тургеневым в 1842 или в 1843 году и, несомненно, навеянном воспоминаниями об Авдотье Ермолаевне:

Тебе случалось — в роще темной,В траве весенней, молодойНайти цветок простой и скромный?(Ты был один — в стране чужой.)Он ждал тебя — в траве росистойОн одиноко расцветал…И для тебя свой запах чистый,Свой первый запах сберегал.И ты срываешь стебель зыбкий,В петлицу бережной рукойВдеваешь с медленной улыбкойЦветок, погубленный тобой.И вот идешь дорогой пыльной;Кругом — все поле сожжено,Струится с неба жар обильный,А твой цветок завял давно.Он вырастал в тени спокойной,Питался утренним дождемИ был заеден пылью знойной,Спален полуденным лучом.Так что ж? Напрасно сожаленье!Знать, он был создан для того,Чтобы побыть одно мгновеньеВ соседстве сердца твоего.

В середине сентября Тургенев уехал из Спасского в Москву, где прожил всю зиму, занимаясь подготовкой к магистерским экзаменам и посещая литературные кружки и салоны. Он бывал среди друзей Т. Н. Грановского, получившего кафедру в Московском университете, бывал в доме опального генерала М. Ф. Орлова, осужденного за близость к декабристам безвыездно жить в Москве, бывал в салоне А. П. Елагиной, где дважды встретился в 1841 году с Н. В. Гоголем и где близко познакомился со славянофилами: братьями Киреевскими, братьями Аксаковыми и А. С. Хомяковым. Круг его знакомств все время заметно расширялся.

Вскоре после приезда в Москву Иван Сергеевич навестил Бакуниных в Премухине. С посещением этим связано начало сильного увлечения Татьяны Бакуниной Тургеневым.

Еще до приезда его она много слышала о нем. Мишель и Варвара писали ей о Тургеневе из Германии, младшие братья, Алексей и Александр, учившиеся в университете и уже успевшие познакомиться с Иваном Сергеевичем в Москве, в один голос твердили: «Чудный, живой, одухотворяющий человек! Как он рассказывает! Будто сам вместе с ним все видишь и переживаешь!..»

Татьяне Александровне шел двадцать седьмой год. Она была образованна, начитанна, музыкальна, свободно владела несколькими языками. Старший брат привил ей интерес к философии, к искусству, к поэзии.

Белинский, приезжавший в Премухино в те годы, когда там еще жил Михаил Бакунин, восторгался его сестрами[15]: они казались ему необыкновенно возвышенными девушками. Он проявлял участие и живой интерес к судьбе каждой из них. «Что за чудное, за прекрасное создание Татьяна Александровна! Эти глаза, темно-голубые и глубокие как море; этот взгляд внезапный, молниеносный, долгий как вечность, по выражению Гоголя; это лицо кроткое, на котором еще как будто не изгладились следы жарких молений к небу — нет, обо всем этом не должно говорить, не должно сметь говорить».

Но со временем Белинский увидел и другое — односторонность духовного развития сестер Бакунина, он почувствовал, что им не хватало непосредственности, простоты, естественности. Они воспитывались на романтической литературе. Любимыми их авторами были Новалис, Жан Поль Рихтер, Беттина Арним.

Отсюда сентиментальность, экзальтация, отрешенность от действительности, характерные для дворянского поколения сороковых годов и доведенные здесь до крайности.

Особенно явственно проявлялись эти черты в нравственном облике Татьяны Александровны. Несоответствие между воображаемым миром, в котором она жила, и жизнью действительной заставляло ее страдать, наносило ей раны. Ее тяготили обыденщина, проза. Она грустила о бесполезно уходящей молодости. Ей хотелось порвать эти путы, но она сама не знала, куда ей стремиться.

Приезд Ивана Сергеевича всколыхнул, взволновал Татьяну Бакунину, воскресив в ней смутные мечты и надежды.

Поэт, философ, остроумный собеседник, близкий друг ее любимого брата, он сразу завладел воображением Татьяны Александровны.

Страстная восторженность охватила ее — наконец-то явился ее избранник, явился тот, о ком тосковала ее душа! Она с благоговением слушала Тургенева, и каждое слово его западало ей в сердце. Он подробно и красочно рассказывал об общих знакомых, друзьях и близких — о Станкевиче и Ефремове, о своей жизни с Мишелем в Берлине. И чего бы ни касалась речь — философии, политики, поэзии, искусства, — Тургенев говорил обо всем умно, горячо и дельно, обнаруживая при этом большие знания и поразительную начитанность.

Хотя Тургенев пробыл в Премухине недолго — всего шесть дней, он успел за этот короткий срок сдружиться с Татьяной Александровной. Убедившись, что она любит стихи, что у нее есть и тонкий вкус и понимание поэзии, он охотно читал ей стихотворения, свои и чужие — Пушкина, Лермонтова, Кольцова.

— Поэзия — язык богов, — заметил он однажды. — Но не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью; а где красота и жизнь, там и поэзия.

Спустя три года после этой первой встречи с Татьяной Бакуниной Тургенев начал писать рассказ «Переписка» (потом он отложил его на половине и вернулся к нему только через десять лет). В этом рассказе явственно слышатся отзвуки пережитой сердечной истории.

Некоторые страницы рассказа словно бы взяты из подлинной переписки Тургенева с Бакуниной.

С первых же дней знакомства Тургенев звал Татьяну Александровну своей старшей сестрой (он был на три года моложе ее), а затем стал называть своей Музой, и ей показалось, что в его словах, в его взгляде она уже читает любовь. Потом ей пришлось убедиться, что она ошиблась. Но на первых порах она не замечала этой ошибки, тем более что и сам Тургенев не вполне, видимо, отдавал себе отчет в своих чувствах.