Харбинский экспресс-2. Интервенция - Андрей Орлов

– Напрасно сомневаетесь, Анна Николаевна, – ответил Сопов. – Прекраснейшим образом знал. Я ведь с ним после еще разговор имел.

– Какой? – спросил Павел Романович, охваченный внезапным предчувствием.

– Представьте, о вашей особе.

– А что такое?

– Очен-но интересовался, что это вы за доктор такой. Спрашивал: кто, откуда, да каков из себя. И откуда знаете столь действенные методы. А потом… – тут Клавдий Симеонович выдержал небольшую пазу, явно наслаждаясь моментом, – мне кормщик сообщил по секрету, будто в одном дальнем селе несколько лет назад тоже некий врач появлялся. Форменные чудеса творил. И знаете что, Павел Романович? Доктор тот по описанию очень на вас походит.

Дохтуров нахмурился.

– Понимаю, на что намекаете, – сказал он. – Речь о Березовке. Да, это село хлыстовское. Но – где Березовка, и где – мы? Нет, чепуха это.

– Не скажите, – протянул Сопов. – Кормщик вас лично не знал, это верно. Но был у него сродственник. Очень дальний. А родная кровь, сами понимаете… Может, они приватно общались. В общем, историйку про мальчика, чудеснейшим образом исцеленного ссыльным доктором из Петербурга, кормщик знает в деталях. И сказал напоследок, что весьма бы желал познакомиться. С вами, Павел Романович.

– Так вот почему он вас отпустил! – воскликнула Дроздова.

– Вы догадливы, мадемуазель, – Клавдий Симеонович насмешливо поклонился. – Именно потому. Я даже слово дал, что непременно устрою свиданьице.

– Каким же образом? – недружелюбно спросила Анна Николаевна.

– Да откуда я знаю! Я ведь так пообещал, шутейно. Чего не скажешь, шкуру спасаючи…

– Вот именно – шкуру! – гневно воскликнула госпожа Дроздова.

– Ну знаете… Всему есть границы…

– Оставьте! – перебил Павел Романович. – Все это не имеет значения.

– То есть как? – спросила Дроздова. – Ведь он, – мадемуазель кивнула на Сопова, – собирается передать вас в руки чудовищ!

– Пускай. Это вполне совпадает с моими желаниями, – непонятно ответил Дохтуров.

Сопов и госпожа Дроздова посмотрели на Павла Романовича с недоумением.

– Вы шутите? – спросила Дроздова.

– И не думаю. Понимаете, я ошибался. Думал, будто все наши злоключения связаны с прошлым кого-то из вас. А это не так. Все дело во мне. Уф! Прямо гора с плеч!

Тут госпожа Дроздова взглянула на него как-то особенно.

– Это вы насчет Гекаты?

– Откуда вы знаете? – пришел черед удивляться Дохтурову.

– Пока вы отсутствовали, ротмистр ненадолго пришел в сознание. И он мне кое-что рассказал. Про ваши теории. Что будто бы нас всех преследует некая сила, каковую вы определили Гекатой. Она якобы гонится следом и собирается всех истребить. А вы теперь решили оборотиться к ней лицом и дать бой. Кажется, я в этом вам даже и помогла, угадав насчет пилота над лесом. Ну, когда мы были в красном плену на хуторе. Будто бы он для Гекаты шпионил. Но, по-моему, все это глупо.

– Во-первых, – сказал Павел Романович, – преследуют нас, и только. То есть ротмистра, господина Сопова, генерала Ртищева и меня. Вы, мадемуазель, на счастье, здесь ни при чем. А во-вторых, ничего глупого в гипотезе касательно аэроплана нет. Она вполне укладывалась в рамки событий…

– Однако она неверна, – сказала Дроздова. – Вы же сами только что утверждали: полоумный старик преследовал только вас. Но зачем? Что ему надо?

– Да, вот это вопросец, – встрял Сопов. – К чему тому замшелому пню ваша особа, доктор? Брать уроки намеревался?

– Имеющий уши да услышит. – Дохтуров потер ладони, словно ему внезапно стало холодно. – Ведь вы рассказали сами – и про китайскую деревню, и про горшок с уникальным средством.

– Верите в сказки? – Сопов скривился, махнул рукой. – Не ожидал от просвещенного человека!

– Это не сказки. Да сядьте же наконец!

То ли от интонаций в голосе Павла Романовича, то ли еще по какой причине, только Клавдий Симеонович притих, уселся прямо на пол, поджав по-турецки ноги, и приготовился слушать.

Анна Николаевна садиться не стала, однако всем своим видом демонстрировала нетерпеливое ожидание.

– Дело в том, – сказал Павел Романович, – что замечательное лекарство действительно существует.

– Лекарство от всех болезней? – быстро спросила Дроздова. – Панацея? Неужели вы о ней говорите?

– Да. Много лет назад, в столице, я присутствовал на одном приватном сеансе. И убедился, что панацея – не миф. Потому что увидел воочию результат.

– Что именно? – Анна Николаевна подалась вперед.

– Чахоточную больную в последней стадии. Она умирала, практически у меня на глазах. Это была агония. Но… проведенная терапия повернула процесс обратно.

– Ну и что? – сказал Сопов. – Была агония, да вся вышла. В жизни чего не бывает!

Павел Романович вздохнул:

– Агония – этап умирания. Его не повернешь вспять.

– Почему?

– Происходит глубокое нарушение всех жизненных функций, прежде всего мозговых. Необратимое нарушение. Короче говоря, агония, не завершившаяся смертью, – медицинский нонсенс.

– Так вас, верно, хитрым трюком попотчевали, – произнес титулярный советник.

– Это был не фокус. К тому же я присутствовал не один.

– Читал я про то в вашей тетрадке! Только все – вздор. Надуть вашего ученого брата – не штука. Как там у поэта? «Ах, обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад!..»

– Насчет вранья и неправды мы еще побеседуем. А пока примите на веру – или можете вовсе не слушать.

– Продолжайте! – попросила Анна Николаевна. – Ну его! Не обращайте внимания.

Павел Романович снова потер ладони.

– Вот так у меня появилась цель, – сказал он. – Я постановил себе любой ценой найти это средство. Потому как твердо знал, что не фокус и не химера… Если панацею смог добыть один человек, почему бы не попробовать мне? Черт возьми, этому стоило посвятить жизнь!

– Еще бы… – пробормотал Клавдий Симеонович. – На таком деле можно заработать прилично.

– На таком деле можно получить все сокровища мира, – поправил его Дохтуров. – Но это не главное, хотя и от денег я бы не отказался.

– Значит, с вашей панацеей можно жить вечно? – спросила Анна Николаевна. Она раскраснелась, глаза горели. – А молодость? Как с нею?

Павел Романович покачал головой.

– Никакого личного бессмертия не существует, – ответил он. – Вы неправильно поняли. Панацея – это лекарство. От большинства известных болезней. Может, даже от всех. Впрочем, старость – согласно одной из теорий – тоже своего рода недуг.

– Значит, вы нашли это лекарство! – воскликнула Дроздова. – Поэтому за вами гоняется тот ужасный колдун!

Дохтуров покачал головой:

– К сожалению, нет. Пока нет.