Долгая ночь (сборник) - Ф. Шумов

том, что мысли Катерины потекли в том именно направлении, о каком мечтал и он.

Утром позвонил Тихоненко, эксперт-автотехник.

— Как спалось, Сергей Петрович? — Голос у него был на удивление бодрый, чтобы не сказать радостный. — Кошмары ночью не мучили?

Кулагин удивился: Тихоненко, человек серьезный, не выносивший пустословий, и вдруг так разговорился.

— Еще как мучили, — в тон ответил Сергей. — Всю ночь убегал от той треклятой машины.

— Что вы говорите! — засмеялся Тихоненко. — И какая машина вас преследовала? КрАЗ? КамАЗ? «Колхида»?

— А шут ее знает, во сне разве поймешь? Вроде, МАЗ был. Угадал?

— А вот и нет! — воскликнул довольный эксперт. — «Татру» надо искать, голубчик.

— «Татру»?

— Да, да, именно ее. Задачу вы мне задали со своим мешком стекла, прямо скажем, хитроумную. Так вот: я нашел осколки фары. Стекло, безусловно, чехословацкого производства. Даже часть маркировки есть.

— А не могло произойти так, что стекло было поставлено на отечественный автомобиль, скажем, при капитальном ремонте? Может такое быть? — высказал сомнение Кулагин.

— Может, конечно, и такие случаи в практике бывали. Но здесь, Сергей Петрович, все бьет на «Татру»: и состав шпаклевки, и краситель, и ширина колеи, и даже то, что внешняя сторона следа на асфальте отразилась более четко, нежели внутренняя. Впрочем, знаете, о чем это говорит? О том, что ось колеса смещена относительно вертикали вовнутрь. Признак характерный тоже для «Татры».

— Вот уж спасибо, Игорь Михайлович! Когда будет готово заключение?

— Приезжайте через пару деньков.

Кулагин положил трубку. Пара деньков! Он полистал календарь. Сегодня четверг. Значит, раньше того вторника ждать нечего. Впрочем, что ни делается, все к лучшему: до вторника он займется Марконей и Рагулиным, допросит и свидетелей по возвращенному делу. А Воробьев пусть пока с гаишниками поищет «Татру» — остальные грузовики теперь в счет не шли, задача упрощалась, а искать можно и не дожидаясь заключения эксперта.

Воробьев старался вовсю. Составил в ГАИ список всех «Татр» и лазил по базам весь остаток недели. К воскресенью в городе не осталось ни одной не осмотренной им «Татры».

С утра в понедельник он уже поджидал Кулагина. Воробьев явно был собой доволен. Но то, что он принес, явно загоняло дело в тупик.

Во-первых, все «Татры» были целехонькими, без единого признака столкновения. Во-вторых, все вернулись на стоянки до того, как произошло столкновение. И только в автохозяйстве абразивного завода нашлась «Татра» со свежими следами ремонта в левой передней части кабины. Однако, судя по путевому листу и диспетчерскому журналу, машина вернулась с линии в шестнадцать часов, а ремонтировалась она за сутки до столкновения.

Выходит, не наша машина, не городская, думал Кулагин, глядя на светлую челку лейтенанта. Неужели придется расширять поиск? А если расширять, то до какого предела? Области? Республики? Ах, как это скверно, как все осложняется! Сколько же времени уйдет на это! И что теперь делать с делом? Ждать истечения срока следствия и потом приостановить за неустановлением преступника? Расписаться в собственном бессилии? А еще специалист по автодорожным... Все бьет на «Татру», вспомнил он слова Тихоненко и усмехнулся. Вот тебе и бьет!

Он еще раз взялся за просмотр бумаг, принесенных Воробьевым — когда дошел до «Татры» абразивного завода, пробежал справку, перелистнул и снова к ней вернулся, опять перечитал. Ремонт за сутки до аварии на шоссе... Передняя часть кабины слева... Левое крыло сменено... Та «Татра», которую он искал, тоже ударила «жигуленка» левым крылом...

Кулагин позвонил дежурному, велел найти Воробьева — лейтенант явился мгновенно, словно ожидал вызова. И через пять минут от его радостного, победного вида ничего не осталось. Оказалось, с водителем машины не разговаривал, с механиком по ремонту тоже, причину ремонта не выяснял, справку составил со слов Валентины Шубиной, диспетчера — хоть то хорошо, что в журнал заглянул!

— Так эта Шубина с инспектором ГАИ в большой дружбе, Сергей Петрович, уж так вокруг него порхала! С чего ей врать! — Воробьев оправдывался с жаром. — Они при мне по журналу все просмотрели, там же записано, я прямо с журнала срисовал!

— Ладно, Воробьев, давай вместе еще раз туда съездим. Чтобы уж никаких сомнений не было.

Механика гаража они нашли в дальнем боксе.

Полный, еще не старый, с крупной головой, вытирая руки тряпкой, он мельком взглянул на удостоверение Кулагина, кому-то крикнул: «Мишка, давай пока сам, я отлучусь минут на десять!»

Они вышли на воздух, закурили, и механик, ладонью загораживая глаза от солнца, с сомнением переспросил:

— Значит, четвертого августа?

— Четвертого, — кивнул Сергей. — Часов в семь вечера.

— На той «Татре» работает Гусев. Сейчас на выезде. Парень работящий, ничего плохого о нем сказать не могу. Слышал я, что тут вчера приходили из ГАИ, с диспетчером говорили. Я и сам в журнал заглядывал: машина с линии пришла без задержки. Чем же можно вам помочь?

— А чего ради ее ремонтировали? — поинтересовался Кулагин.

— Я, знаете, тогда в отгуле был. Знаю, там левое крыло меняли, но как — не видел. Гусев себя клял — ворота, мол, при въезде задел. Но со столбом он поцеловался не четвертого, а днем раньше.

— Тогда, выходит, четвертого Гусев на линию не должен был выезжать? — прикинул Кулагин и многозначительно глянул на Воробьева. Тот стоял совсем сумрачный: тоже понимал — дело что-то не чистое.

— Не должен, — согласился механик. — Но выехал. Он сразу же крыло поменял. Успел.

— А бампер?

— Что — бампер?

— Я говорю — бампер тоже успел заменить?

— Нет, его только выправили. И подкрасили, конечно.

— Видать, здорово ваш Гусев о столб рубанулся. Кабина ведь тоже пострадала?

Механик промолчал, только смотрел на Кулагина встревоженно.

— Ну ладно, а где теперь разбитое крыло?

Механик на минуту задумался.

— А черт его знает, — сказал он наконец. — Может, в лом выбросили, может, еще куда.

— У вас что же, можно запросто ставить на машину новые детали, не сдав старых?

— Да по-разному бывает. Когда сдают, а когда и нет. А вам сильно то крыло нужно?

— Сильно — не то слово.

— Если нужно — значит, найдем. Погодите трошки, я сейчас.

Оставив Кулагина и Воробьева, механик ушел и вскоре вернулся, ведя за собой долговязого, в распахнутой на груди рубашке парня.

— Вот это автослесарь, — кивая на парня, сказал механик.