Вовка - зелёная фуражка - Андрей Шманкевич

Вот об этом и рассказал Вовка в своём письме Светке. А через несколько дней получил ответ: на тетрадном листке в косую линейку были написаны по нескольку строк палочек, кружочков и закорючек вроде рыболовных крючков.

— Подумаешь! — сказал Вовка. — Я тоже так нарисовать сумею.

— Это, сынку, не нарисовано, а написано… С этих палочек, кружочков и закорючек и начинают все учиться писать, — сказал отец. — Я тоже с этого начинал…

— И мама? — недоверчиво спросил Вовка.

— И мама… А на будущий год и ты начнёшь учиться писать так же вот, как Света.

Чтобы Вовка поменьше скучал, Куликов подарил ему щенка, сына Хмурого. Он привёз его из питомника. Подарку Вовка очень обрадовался, но никак не мог придумать для щенка подходящую кличку. Щенок рос, и нельзя ему было жить без клички. Сами понимаете — как можно позвать щенка на кормёжку или на прогулку, если у него имени нет? Не станете же вы звать его просто щенком: «Щенок! Щенок! Иди есть! Пойдём в лес…»

В первые дни, когда ещё щенок толком ни в чём не разбирался и ещё падал чуть ли не на каждом шагу, Вовка так и называл его: «Щенок, щен, щенушка…» Но это не могло продолжаться долго — щенки быстро привыкают к кличкам. И вот вырос бы он в настоящего пограничного пса, в такого, как его отец Хмурый, а кличка у него была бы «Щенок». Смешно!

Требовалась срочно настоящая кличка, да такая, чтобы подходила к нему. И она появилась… Вот как это произошло.

Увидал как-то Вовка у казармы солдат и направился к ним. Солдаты всегда встречали его радушно. Так было и на этот раз. Сержант Куликов заметил его и подал команду:

— Смирно! Служивый идёт? Здравия желаем, товарищ рядовой Вовка Клюев! Как служба? Как жизнь?

— Не знаю!.. Мама говорит, чтобы я нашёл себе дело, а я всё не нахожу…

— Я бы на твоём месте занялся рыбалкой. Надёргаешь окуньков с плотицами — вот и ушица будет, — посоветовал Куликов.

— Кабы с тобой да с плота… — вздохнул Вовка.

— Я бы и сам с превеликим удовольствием, да служба, брат, не позволяет… — развёл руками сержант. — Придётся тебе до перволёдка потерпеть, немного осталось, уже по утрам лужи затягивать стало… Вот тогда отведём душу… Смотри! Вестовой за тобой бежит. Наверное, мамка его послала.

Вовка обернулся — от дома по тропинке к казарме ковылял его щенок. Свернуть в сторону он никак не мог — по бокам тропинки были лужи. Но Вовке казалось другое.

— Смотрите! Смотрите!.. Он взял мой след! Он бежит по моему следу!

— Бежит? А по-моему, не бежит, а просто катится… Свалился небось с крыльца и покатился, как колобок в той сказке… — засмеялся связист солдат Ершов. — Вовка, кличку придумал?

— Не придумал ещё…

— Вот и назови его Колобком… Вполне подходящая кличка. Как вы, товарищ сержант, одобряете? — спросил Ершов.

Сержант не согласился.

— Не совсем… Это он сейчас колобок, пока ходит в щенячьем звании, а когда собакой станет? Может, он самого Хмурого перерастёт, а кличка у него будет Колобок… Вот ежели его Вестовым окрестить…

— Вестовой! Вестовой! Ко мне! — решил попробовать новую кличку Вовка.

Щенок на секунду приостановился, прислушался и покатился ещё быстрее на голос Вовки.

— Он уже знает свою кличку! Вестовой! Вестовой!.. — обрадовался Вовка.

Вот так щенок стал Вестовым. Он быстро привык к своей кличке и целыми днями бегал за Вовкой по двору заставы. Вовка играл с ним, но не мог же щенок заменить ему Светку. Одно осталось утешение — рыбалка. Да только и она была вроде как не настоящая. Вот если бы порыбалить так, как рыбалит Куликов!

— Знаешь что, Вестовой, — завёл как-то разговор Вовка. — Когда ты ещё не выродился, у Куликова была лодка. Знаешь, какая большая? Как вон отсюда и дотуда! Вот какая… С вёслами и с якорем. Куликов брал и меня на рыбалку. Мы отплывали от берега, и сержант бросал якорь. Без якоря нельзя. Там течение. Утащить может… Зато рыба там такая, какой ты сроду не видел. Это тебе не окуньки с мизинчик, не плотица. Там кумжа ловится. Ты знаешь, какая бывает кумжа? Ничегошеньки ты не знаешь, хоть и вертишь хвостом… Во какая там ловится кумжа! Чуть не с меня ростом… А потом лодку деревом разбило. Тогда Куликов из этого дерева сделал плот и с него теперь рыбу ловит. Только меня он на плот не берёт. Жалко ему…

— Да не жалко мне, пойми ты, Вовка, — сказал подошедший сержант. — Это же плот, а не лодка. Что я стану делать, если плот сорвётся с якоря? Тут на вёсла не сядешь, к берегу не подплывёшь. Уволочёт в реку из озера, а там сам небось знаешь, какой водопад ревёт. Если в него плот угодит — одни щепки останутся… Сам-то я, при нужде, сигану в воду и выплыву, а с тобой что делать?.. Ты уж лучше с берега лови, а когда новую лодку построим, тогда и порыбалим всласть… Вон у дедушки Матвея уже доски для неё сушатся и весь набор…

Вовка слушал сержанта, кивал в знак согласия, а про себя думал:

«И ничегошеньки со мной не случилось бы… Я бы сам при нужде в воду сиганул. Плот ещё крепче лодки, вон какие у него толстые брёвна. На такой плот хоть какое дерево падай, он не разобьётся… Они потому меня на плот не пускают, что всё принимают за маленького. А я вот сам возьму и поплыву на плоту. И такой кумжи натаскаю, что они и не поверят даже…»

— Ладно, ладно, Вестовой, не скули, тебя тоже возьму. Я не такой жадный, как Куликов… Наловим кумжи и отошлём Светке в интернат. А то небось у этого интерната и рыбы никогда не бывает… Пойдём червей копать…

Глупый щенок охотно побежал за ним, помахивая хвостом.

Если бы на заставе была Светка да пронюхала бы про Вовкины намерения, то между ней и Вовкой мог бы произойти разговорчик. Копая червей за конюшней, Вовка представил себе такой разговор со Светкой:

— Знаешь, Вестовой, что бы Светка сказала? «Вовка! Не смей лезть на плот! Если полезешь, так Куликов тебя потом и близко к плоту не подпустит… И на новую лодку никогдашеньки брать не будет…» Вот бы что она сказала… А я бы ей: «И пусть не берёт! Я сам себе плот сколочу или попрошу дедушку Матвея, и он мне тоже лодку сделает…» А Светка бы стала меня водопадом пугать: «Ты знаешь, что будет, если тебя понесёт к водопаду?» А я бы ей: «Знаю! Не учи учёного… Сигану в воду и поплыву к берегу…»

Говорить-то Вовка говорил, что «сиганёт» с плота и поплывёт к берегу, но сам в это не очень верил: ведь плавать он умел пока только тогда, когда у него ноги доставали дно. Ну, а если попробовать для начала немножечко отплыть от берега? Отплыть, сбросить камень в воду и ловить?..

Накопал Вовка полбанки червей и пошёл к плоту. По дороге опять встретил Куликова.

— Что, Вовка, червей заготовлял? — спросил сержант. — Добро… Сегодня хоть и холодновато, но клёв должен быть хорошим… Дай-ка я тебе поплавок переставлю, чтобы ты мог с глубины ловить. Может, что и покрупнее попадётся. Не вздумай только на плот лезть! Я наведаюсь… Вперёд, Хмурый!

Вовка для виду половил у бережка, потом, крадучись, взобрался на плот. Позвал щенка.

…Думаешь, что получится так, а оно получается совсем по-иному. Отвязать плот было не трудно, труднее было оттолкнуть его шестом от берега. А дальше всё пошло совсем не так, как задумал Вовка: оттолкнуть он оттолкнулся, а вытащить из вязкого ила шест не хватило силёнок. Шест остался торчать у самого берега, а плот медленно поплыл на середину, туда, где через озеро проходило течение.

Вовка ухватился за камень и сам точно окаменел. А плот всё плыл и плыл к середине озера.

Страшно подумать, чем бы всё это могло кончиться, если бы Вовкина мама случайно не взглянула в окно. Она только что сняла с плиты закипевшее молоко и собиралась поставить кастрюлю на подоконник. Взглянула в окно и обмерла…

— О! Люди добрые! Да что же это? Вовка! Вовочка! Мальчик мой! На помощь! Помогите!..

Наверно, Марии Семёновне казалось, что она кричит на всю заставу, но никто её не слышал: у неё перехватило дыхание. Так с кастрюлей она и выскочила на крыльцо. Тут кастрюля выскользнула из её рук и с грохотом покатилась по ступенькам. Мария Семёновна продолжала хватать воздух широко открытым ртом и всё не могла произнести ни слова…

Вышел в это время из-за угла казармы сержант Куликов с Хмурым на поводке и с автоматом на груди, увидел жену командира, разлитое молоко…

— Что с вами, Мария Семёновна? Молоко пролили? Не велика беда… — сказал он.

— Нет… Нет… Вовка… Вон, на плоту… — еле выговорила Мария Семёновна.

— Вот, пострел, что удумал! Ах ты неслух! Говорил же ему! — рассердился сержант. — Вот что, Мария Семёновна, быстро за мной. Только без паники… Он и так небось с перепугу ни жив ни мёртв. Быстрее… Вот стойте здесь и машите Вовке рукой… Сейчас мы его выудим! Часовой! Вызови наряд…

Выскочив на мостки, Куликов весело крикнул:

— Вовка! Ты куда это подался? За кумжей? Так дальше заплывать не надо!.. Становись на якорь и начинай ловить! Место как раз хорошее. Только ты ляг на плот и столкни камень, а то не осилишь. А раньше сбрось верёвку, чтобы не мешала.