Мария, Владычица островов - Робер Гайар

Он показал на старика на троне.

- Если не ошибаюсь, - со смехом сказал Жак, - божество приняло облик гардемарина Сарра де ла Пьерьера?

- Вы правы, сударь, и именно он будет вас крестить... Должен заметить, что это не только забава, но и ритуал, к которому следует относиться серьезно. Я бы посоветовал вам полностью покориться Нептуну, поскольку вам предстоит провести некоторое время в его королевстве. Те, кто не подчиняется его законам, неизбежно становятся жертвами его гнева. Вы сами в этом убедитесь, когда немного поживете на Островах.

- Я готов, - сказал Жак. Он уже собирался подойти к Нептуну и преклонить перед ним колени, охотно принимая условия этой фантастической игры, когда капитан де Готвиль окликнул его.

- Господин губернатор, - сказал он, - я хотел сказать вам кое-что, о чем вы, возможно, еще не знаете. Это касается человека, которого вы так великодушно помиловали. Он лишил призовых денег половину моих людей. Ни у кого из галисийцев не осталось ни экю! Господин Ле Форт выиграл в карты все, что у них было, вплоть до последнего су.

- И конечно, вашим гальегам это не понравилось.

- Как такое может понравиться?

- Кто-нибудь заметил, что он жульничает?

- Если бы они заметили, что он жульничает, они тут же скормили бы его акулам. Я сказал вам об этом только потому, что Ле Форт может пострадать. Галисийцы захотят отомстить за свой проигрыш.

- Я думаю, капитан, - твердо сказал Жак, - что Ле Форт может сам за себя постоять. Во всяком случае, если ваши галисийцы так хотели сберечь свои деньги, им не следовало рисковать ими, играя в карты. А если бы они не проиграли, а выиграли все, что было у Ле Форта в кошельке, я очень сильно сомневаюсь, что они вернули бы ему его деньги! В конце концов, чем они недовольны? Никто из них, по-видимому, не имеет желания утверждать, что Ив выиграл нечестным путем. Нет, я не считаю, что вправе признать моего человека виновным.

Месье де Готвиль ответил почти извиняющимся тоном:

- Я упомянул об этом лишь потому, что думал, вам следует это знать. И, конечно, я бы очень не хотел допускать каких-либо инцидентов между Ле Фортом и экипажем.

- С этого момента я запрещу ему играть в карты.

В это время к ним присоединился отец Тенель, шумно поприветствовавший их. Оглядевшись, он повернулся к Жаку:

- Поскольку вы - единственный человек на борту, который ни разу не пересекал экватор, крестить будут только вас, сударь.

- Я готов, - повторил Жак.

- Я буду вашим крестным отцом, - произнес иезуит.

- Благодарю вас.

Священник подвел дю Парке к гардемарину, одетому морским божеством. Один из свиты, опираясь на раскрашенный деревянный трезубец, закричал:

- Подойди ближе и внимай!

Улыбаясь, Жак сделал, что ему было велено. Отец Тенель, однако, встал немного впереди, словно защищая его. Человек с трезубцем громогласно, так, что все могли слышать, продолжал:

- С вашего позволения, сударь, я представлю вам человека, который жаждет стать подданным вашего королевства. Какое имя вы выбираете на время пребывания в этом государстве?

Иезуит так же громогласно ответил:

- Валиан!

- Очень хорошо, Валиан. Теперь вы должны ответить на мои вопросы. Бывали вы когда-нибудь пьяным с маленькой кружки пива?

- Никогда! - ответил Жак.

Нептун заколотил скипетром по подлокотнику трона, крича:

- К чему вся эта болтовня о пиве? Презренный напиток! Принесите мне пинту рома! Эй вы там, живей! Пинту рома, я сказал.

- Я тоже хочу! - взревел его помощник. - Пинту по круговой. Как я могу быть воином Нептуна без полного бокала?

Уловив истинный смысл всей процедуры, дю Парке повернулся к одному из переодетых офицеров.

- Пошлите за бочонком рома, я угощаю.

- Браво! - завопил Нептун. - Это очень похоже на истинного подданного моего королевства. Этих благородных слов вполне достаточно, чтобы открыть все ворота тропиков для человека, который их произнес.

Офицер не заставил Жака просить его дважды и мгновенно исчез, чтобы вернуться с бочонком, который тут же был открыт.

- Я нарекаю вас Валианом! - закричал Нептун. - Никто более вас не достоин этого имени, и я благодарю вашего крестного отца.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы опустошить бочонок, и церемония уже почти закончилась, когда с бака послышался ужасный гвалт, оживленный обмен ругательствами и оскорблениями на многих языках.

Ива Гробовую Доску вываляли в дегте, и он был черен, будто родился и вырос на экваторе. Чем больше он размахивал руками, тем больше размазывал деготь по своему огромному бочкообразному телу. Лица его совершенно не было видно, только бешено вращающиеся глаза и открытый рот, из которого извергался поток жутких богохульств. Его окружали шесть или семь гальегов, одетых, как испанские гранды, в больших шляпах с элегантными перьями. Позы их были весьма воинственными.

Жак подоспел вовремя, чтобы увидеть, что матросы постепенно наступают на Ле Форта, хотя тому пока удавалось держать их на расстоянии, размахивая своими громадными кулаками.

Один из моряков посмелее наклонился, собираясь схватить Ле Форта за ноги и опрокинуть, отдав его таким образом во власть своих товарищей. Но быстрый как молния, несмотря на сковывающий его движения деготь, Ив обрушил на его голову кулак. Галисиец, огромный мускулистый парень, ростом много выше шести футов, покатился по палубе, как кегля. Ив яростно зарычал.

- Это первый, - сказал он. - Когда я уложу побольше, я зубами разорву вас на куски, я сделаю ожерелье из ваших костей, и ваш капитан наградит меня за избавление от такой жалкой кучки трусов.

- Взять его!

Обернувшись, Жак увидел господина де Готвиля. По выражению его лица было ясно, что Ле Форт несколько поторопился счесть благосклонность капитана чем-то само собой разумеющимся.

- Взять этого человека! - сердито повторил де Готвиль. - А если он будет сопротивляться, застрелите его.

Эти слова еще больше разъярили Ива. Он прыгнул вперед с широко расставленными кулаками, застав своих противников врасплох. Некоторые были сбиты с ног, как перед тем их товарищ, а остальные отступили.

- Застрелить его! - проревел де Готвиль.

В этот момент Жак пробился сквозь толпу корсаров, приближавшихся к Иву, чтобы выполнить приказ капитана. Подойдя к своему протеже, он сказал:

- А теперь заткнись!

Затем, повернувшись к матросам, приказал:

- Отойдите все. Этот человек мой, и любой, кто нападает на него, нападает на меня.

К этому времени необузданное бешенство Ива улеглось. Он озадаченно смотрел на своего господина. Он просто не мог понять, с чего это губернатор взял на себя труд снова прийти к нему на помощь.

- Что здесь происходит? - спросил Жак.

Показывая на свою одежду, Ле Форт сказал:

- Вы только взгляните на меня, ваше превосходительство! Подобает ли вашему слуге быть в таком виде? Эти негодяи напали на меня, когда я спал, и засунули в бочку с дегтем, так что я чуть не задохнулся. После этого они попытались выкинуть меня за борт, и если бы я был не я, меня уже давно не было бы в живых. А теперь еще и капитан их поддерживает.

- Закуйте его в кандалы, - повелительно приказал де Готвиль.

Дю Парке повернулся к капитану.

- Сударь, - произнес он. Несмотря на всю его учтивость, нельзя было не заметить суровость в его голосе. - Вы, по-видимому, не слышали, что я только что сказал. Это мой человек, и никто не смеет его трогать. Он стал жертвой весьма неприятной шутки, и если кто и виноват в нарушении дисциплины, так это члены вашей команды. Я попросил бы вас оставить Ле Форта в покое, в противном случае вам придется расплачиваться со мной, как только вы ступите на Мартинику.

Де Готвиль пожал плечами, взмахом руки приказал команде разойтись и, не сказав ни слова, повернулся на каблуках. Жак обратился к Ле Форту.

- Иди отмывайся. Я хотел заставить тебя вернуть выигранные деньги. Но теперь можешь оставить их себе в качестве компенсации за то, что они с тобой сделали.

- Ваше превосходительство, - откликнулся Ле Форт, - вы второй раз спасаете мне жизнь. Вот увидите - Иву Гробовой Доске не чужда благодарность!

Некоторое время "Быстрый" плыл по полупрозрачной изумрудной воде. Теперь он встал на якорь в виду форта Сен-Пьер. Паруса были убраны, и Жак дю Парке с Ле Фортом стояли, опершись на леер, и смотрели на остров, на котором им предстояло жить.

Стены форта купались в лучах солнца, а под ними на берегу собралось, по-видимому, все его население. Позже Жак узнал, что, когда "Быстрый" был замечен впервые, его приняли за английский капер. Но французский флаг на главной мачте успокоил людей, и они поспешили вниз к пристани в нетерпении услышать новости с родины, которые конечно же привезло судно.

Вправо и влево, под голыми серыми склонами горы, раскинулись самые большие и плодородные плантации острова. Там были квадратные кучки кофейных деревьев, завезенных сюда из Аравии, с узловатыми гибкими ветвями, на которых росли узкие блестящие темно-зеленые листья. У основания каждого листа красовался бутон белоснежного цветка. Еще там были кусты хлопка, посаженные группами по пять штук, и деревья какао, которые недавно завез на Антильские острова еврей по имени Бенджамин Дакоста. Текущие по склонам горы реки были похожи с палубы "Быстрого" на огромных серебряных змей. Вид был красивый и дикий. Может быть, человек и принимал какое-то участие в приведении пышной растительности в некое подобие порядка, но не было сомнения, что природа щедро помогала ему в этом.