Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв. - Лариса Чернова

Кроме них в городе имелись сборщики пошлин, констебли, сержанты-приставы и другие мелкие чиновники. В отличие от некоторых высших муниципальных должностей, служба чиновников среднего и низшего уровня оплачивалась из городской казны. Но суммы оплаты были невелики. Например, сержанты в английских городах получали в два-три раза меньше жалования квалифицированного ремесленника{363}. Видимо, недостаток средств заставлял отыскивать дополнительные источники для пополнения чиновничьего кошелька. Не случайно, в хартии Лондона от 1319 г. было записано, что «городской клерк и городской сержант не должны получать что-либо еще за свою службу, а должны довольствоваться обычным вознаграждением»{364}.

Все упомянутые высшие должностные лица и мелкие служащие заполняли лондонский муниципалитет[66], структура которого оформилась, скорее всего, в течение XII — первой трети XIII вв.[67] и представляется следующей. Это — «Совет олдерменов», куда входили олдермены в составе 23–26 человек (в зависимости от количества административных округов) и мэр; «Совет избранных», комплектовавшийся за счет мэра, олдерменов и 150–212 советников, избиравшихся по административным округам; «Совет Ассамблеи горожан», состоявший из мэра, олдерменов, шерифов и, примерно, 70 «гильдейских старшин», занесенных в списки фрименов и носивших ливрею.

О функциях этих властных структур говорить довольно сложно, поскольку однозначной и абсолютной иерархии власти и четкого разделения полномочий не выявляется, но некоторые замечания по этому поводу высказать можно.

«Совет олдерменов» осуществлял судебную и исполнительную власть, утверждал избрание олдерменов, мэра, шерифов и назначение рикордеров, коронеров и прочих судейских чиновников, рассматривал вопросы, связанные с законностью выборов на различные муниципальные должности. Как исполнительный орган, пользовался правом осуществления расходов из городской казны и в связи с этим утверждал в должности городского казначея — чемберлена, контролировал действия полиции.

Обычным местом проведения заседаний «Советов» был Гилдхолл (Guildhall или Hall of Guilds) — городская ратуша, впервые упомянутая в хартии 1127 г.{365}, выстроенная на средства горожан и, безусловно, являвшаяся воплощением престижа и значимости городской общины и городского самоуправления[68].

До 1545 г. заседания «Совета олдерменов» проходили в разное время в зависимости от сезона: осенью и зимой четыре сессии начинались в 9 часов утра, с 25 марта по 29 сентября — с 8 часов; в обоих случаях утренние заседания заканчивались к 11 часам. Третьего ноября 1545 г. были установлены единые часы заседаний — с 8 до 11 часов утра независимо от времени года. Предусматривались и специальные собрания олдерменов, участники которых могли собираться в любое время, даже до 8 часов утра, но чаще всего — после обеда. «Совет олдерменов» должен был заседать в Гилдхолле каждый вторник и четверг в течение всего года, исключая праздники (неделю до Рождества, вторник на масленой неделе и неделю перед Пасхой) и августовские каникулы (до дня св. Варфоломея — 24 августа). Две ассамблеи в неделю были минимумом, нормальной же практикой было проведение трех-четырех заседаний. В частности, в первый год правления Елизаветы I олдермены собирались 115 раз{366}.

«Совет избранных» обладал законодательной властью: имел право вносить изменения в обычаи и законы Лондона. Кроме того, ему принадлежало право контроля над поступлением и расходованием всех денежных средств города; в его ведении находились городские земельные владения и городская печать. Деятельность «Совета Ассамблеи горожан» была связана с избранием чемберлена и выдвижением кандидатов на должности мэра и шерифов{367}.

Гражданская администрация города была тесно связана с судебной властью. В городе с XII в. действовали Суд мэра (этот чиновник не имел права подавать судебный иск «ни в какой другой городской суд, кроме своего собственного»{368}) и Суд шерифа. В первые десятилетия XIII в. в Лондоне появляется Суд 24-х (позднее, после 1394 г., — 25-ти и в XVI столетии — даже 26-ти) олдерменов, «поклявшихся всегда и во всем поступать в согласии с мэром»{369}. Суды олдерменов и шерифа, как правило, рассматривали дела, связанные с имущественными, торговыми и всякого рода спорными вопросами материального характера. В городе функционировали также Суды округов во главе с олдерменами: их компетенция распространялась на организацию защиты административных районов и обеспечение их общественной безопасности и санитарного состояния{370}.

Помимо этих судов с 1032 г., со времени правления Кнута Великого, в Лондоне действовал так называемый Court of Husting (дословно — «Судебная ассамблея в помещении», в противоположность англосаксонскому Folkmoot — «Народному собранию на открытом воздухе). С XII в., когда Лондон получил статус графства, Court of Husting приобрел значение Суда графства, который собирался каждый понедельник и рассматривал спорные вопросы о долгах, торговле, недвижимости и земле. Уже в начале XIII столетия Court of Husting не справлялся с огромным количеством разнообразных имущественных, финансовых и в целом хозяйственных дел, требующих оперативного судебного разбирательства, и часть их перешла в ведение Суда мэра{371}. Но и этого было недостаточно — столь стремительно растущей оказалась деловая активность лондонцев, сопровождавшаяся всевозможными имущественными конфликтами. С 1260 г. заседания Court of Husting стали проводиться два дня в неделю — в понедельник и вторник{372}. В качестве высших судейских чиновников на этих заседаниях обязательно присутствовали шесть олдерменов, которые фактически контролировали рассмотрение дел и принятие решений.

§4. Принципы и механизмы формирования органов муниципальной власти

Начиная с Magna Carta Libertatum в английской политической мысли формируется, а с 60-х гг. XIII в. утверждается идея диалога власти и общества: любая помощь королю может предоставляться только с согласия «всей общины» королевства{373}. Эта идея проходит через всю историю Англии, видоизменяясь и приобретая различные модификации в разные периоды и на разных уровнях. Один из вариантов коммуникации власти и социума сложился в Лондоне.

Надо понимать, что олдермены, мэр, шериф и прочие официалы представляли далеко не все городское общество, но весьма узкий слой полноправных горожан — фрименов, допущенных к пользованию городскими привилегиями. Это подтверждается электоральными принципами в отношении высших должностных лиц городского магистрата, которые оформились предположительно к середине XIII в. и сохранялись на протяжении всего рассматриваемого периода.

Олдермены избирались на собрании фрименов, probi homines, каждого городского округа, как правило, из числа советников, входивших в «Совет избранных»{374}. Советники, как нам кажется, являлись базовым звеном, с которого начинался карьерный рост, и вполне могли рассматриваться в качестве ближайшего резерва для пополнения органов муниципальной власти.

Своих избранников, «самых достойных и знающих горожан» (most honest and sufficient citizens), в количестве 4 человек probi homines представляли мэру и другим олдерменам, которые имели право выбрать одного из предложенных претендентов и утвердить его в должности, либо отвергнуть все кандидатуры. В последнем случае процедура избрания олдермена должна была проводиться повторно. Если олдермены трижды отклоняли предлагаемые probi homines округов кандидатуры, то получали право своей властью назначить приемлемого для них олдермена без согласования с фрименами того или иного округа и без учета их мнения{375}. Таким образом, последнее и решающее слово оставалось за самими олдерменами. Хотя нельзя игнорировать тот факт, что фримены административных округов все же имели право на участие в выборах олдерменов и пользовались этим правом. Данное обстоятельство позволило К. Фридрихсу говорить даже о «коллективной власти» в Лондоне в XV–XVI вв.{376} Но это никоим образом не доказывает наличия демократических принципов в процессе реального комплектования состава олдерменства.

Известно, что в XVI в. власть в Лондоне находилась в руках лишь 238 человек (26 олдерменов и 212 советников) при численности населения, по крайней мере, в 150–200 тысяч{377}. Более того, из нескольких сотен олдерменов, избиравшихся в городской муниципалитет на протяжении XVI в., только в четырех случаях были утверждены кандидатуры из списков, предложенных окружными собраниями фрименов{378}. Все это дало С. Раппапорту основания говорить о существовании в Лондоне «небольшой группы олигархов», которой принадлежала власть{379}. И К. Фридрихе, в конечном счете, признает, что «реальная власть концентрировалась у немногих, находившихся на самой вершине социальной иерархии»{380}. Он справедливо полагает, что олигархический характер городского управления был свойственен не только Лондону, но и многим городам Европы. Однако это не означает, что горожане не играли абсолютно никакой роли в политической жизни города{381}.