Ее Звали Карма - Светлана Поли

— По своей ли воле раб Божий — Андрей берет в жены рабу Божью — Катерину?

— По своей воле, батюшка, — энергично ответил жених.

— По свой ли воле раба Божья — Катерина берет в мужья раба Божьего — Андрея?

В храме воцарилась могильная тишина. Невеста молчала, пребывая в забытьи. Андрей повернул к ней голову, напряженно ожидая ответа. По толпе прокатился ропот. Стоявшая позади невесты Евдокия плавно сделала шаг вперед и зашептала княжне на ухо:

— Не глупи, девка! Опозоришься. По своей воле — говори — по своей воле…

— По своей… — бестелесным голосом произнесла Катерина.

Бледное лицо, искусственный румянец и глаза, потухшие и стеклянные — вот все, что досталось молодому боярину от некогда румяной, искрившейся задором и радостью Катерины. Даже на слезу у бедняжки не было сил. Все, о чем она мечтала с детства, рассыпалось словно прах и развеялось ветром по просторам земли русской в одно мгновенье. Будто не было никогда Берджу, будто и не целовалась она с упоением в лесной глуши и не прижимала к груди его темную курчавую голову. Нет, не сможет она забыть черные смородины, смотрящие на нее с нежностью и преданностью, не сможет забыть бросающие в дрожь робкие прикосновения губ, горячие объятия того юноши, который теперь так далеко от нее. Нет, это был не сон. Она чувствовала, видела, ощущала, обоняла его. Он был. Он действительно был. Был… вместе с ним ушло и что-то бурлящее, дерзкое, живое и подвижное, что-то светлое, настоящее и вечное. Буквально за несколько дней Катерина переродилась, взрастя в себе еще робкую, боязливую Карму. И какой станет Карма, не догадывалась даже она сама. А эта новая личность росла быстро, набирая силу, осматриваясь среди чужих людей. Некогда знакомое и привычное открывалось ей теперь в другом свете. Люди, которых она знала давно, казались незнакомыми, далекими и чужими.

В хоромном зале бушевал пир. Во главе стола сидели молодые. Скоморохи надрывали голоса, рвали струны на гуслях. Гости объедались и упивались. Слуги только успевали подтаскивать угощения и заморские блюда…

— Горько! — завопил кто- то истошным тенором, и Андрей полез целовать невесту.

Гости в очередной раз осушили чаши за молодых и пустились в пляс, а за ними следом и Андрей поволок Катерину. Только не было сил у молодой боярыни двигать руками и ногами. Она было обратилась умоляющим взором к родному отцу, но тот не обращал на дочь внимание, хохоча с опьяневшим сватом.

— Пляши, молодуха, — тихо приказал Андрей, глядя на Катерину злыми глазами и больно сжимая ее за руку.

— Пусти, мне больно.

— Почто мужу перечишь?! Это только начало. Го-лубка! — злорадно прошептал он ей на ухо, прижав боярыню к себе. — Ты у меня на коленях ползать станешь, пощады просить будешь. Да только нет тебе пощады, милая, — съязвил Андрей.

Он продолжал много пить, то и дело подходя к столу. И напился до безобразия. Тем временем гости утомились, объелись и обпились, и завалились спать, кто где: одни на лавках, другие — на полу, а третьи, не отходя — прямо за столом. Молодых же отправили в опочивальню и заперли до утра.

Отвернувшись от омерзительного супруга и приникнув головой к стене, Катерина прикрыла от горя глаза, и слезы поползли по ее бледным щекам. Андрей тяжело опустился на брачное ложе, исподлобья глядя на свою супругу. Потом поднялся и, шатаясь, направился к ней.

— Теперь мы одни, — злорадствовал он.

Катя испуганно обернулась и стала пятиться, скользя спиной по стене.

— Иди ко мне… — еле выговаривал Андрей, приближаясь.

— Нет! Не подходи! — Катерина схватила со столика с угощениями нож и выставила его вперед перед собой.

— Это мы так мужа встречаем? — расслабленно засмеялся Андрей.

— Не прикасайся ко мне! — пригрозила она.

— Не бойся, это не так гнусно, как объятия черномазого раба.

— Я принадлежу только Берджу, — продолжала пятиться Катерина.

— А може ты его и зарезала? Вот этим ножом.

— Не подходи, слышишь!

— Твой Берджу сдох! Он улетел на небеса, а тебя, девка, забыл прихватить с собой. Теперича — ты моя. И я стану делать с тобой все, что мне вздумается. Иначе, завтре всему честному народу поведаю твою тайну.

— Тайну? — испуганно переспросила княжна.

— Да, тайну. Ведь ты отдалась рабу! Я сам видел вас у реки.

— О, ужас!

— О, да, го-лубка, — язвил Андрей.

— Ах, ты, гнус смердящий!

— Вовсе нет. Я нежнее росинки, ласковей котенка. И нынче ты познаешь меня.

— Ну же… Иди ко мне.

— Пес шелудивый! Лучше в омут головой!

— Туда ты завсегда поспеешь… — он выбил нож у нее из рук и завалил Катерину на кровать. — Моя золотая…

Андрей принялся задирать ей подол сарафана, оголяя ноги. Катерина отпихнула пьяного супруга и, подобрав с полу нож, еще не успела его выставить в виде защиты, как Андрей напоролся на него сам, так и не успев схватить молодую боярыню за рукав сорочки.

— Ах! — Катерина испуганно отшатнулась от него к окну и чуть было не закричала от ужаса, но вовремя опомнилась и, прикрыв рот обеими ладонями, растерянно глянула на запертую дверь. Она рванулась к ней, но та не поддавалась. Андрей застонал и повалился возле брачного ложа. Катерина глянула на него, боясь приблизиться хоть на шаг. Но тот лежал, не шелохнувшись. Окно было распахнуто, и новоиспеченная жена по стеночке, шаг за шагом стала продвигаться к нему, все еще боясь, что Андрей сейчас поднимется и схватит ее. Но тот был уже мертв.

— Неужто я убила его? — тихо проговорила княжна. — Так просто? — удивилась она и, подойдя к окну, выглянула во двор. Снаружи все было тихо.

Катерина стянула с головы шелковую фату с кокошником, осторожно подошла к затихшему Андрею, и, вынув из него нож, обтерла оружие о рушник, лежавший на столике.

— Мерзкий ублюдок! Я не стала твоей! И ничьей я не буду! Ничьей, окромя Берджу! Всякый, кто посмеет прикоснуться ко мне, поплатится за дерзость такую. Нет боле Катерины. Умерла она вместе со своей любовью. А Карма уж сумеет защитить себя, — говорила она Андрею.

На дворе вовсю уже царствовала ночь. Было тихо, только изредка доносились издалека пьяные восклицания и славословия веселящихся холопьев, одаренных князем Василием по случаю свадьбы его дочери медовухой и солониной.

Карма спустилась через окно по связанным покрывалам и простыням и, озираясь по сторонам, перебежками направилась к конюшне. Где-то совсем рядом раздалось пьяное пение и тут же сразу прекратилось: видимо, кто-то из гостей прилег отдохнуть в цветнике под окнами княжеских хором. Прошмыгнув еще мимо пьяной троицы заезжих купцов, Катерина нырнула в конюшню. Отыскав в сене узел, она привязала его к седлу и только тут заметила, что ее руки била мелкая дрожь. Беглянка подышала на сжатые кулаки и, прижав их к груди, стала осматриваться и собираться с мыслями…