Легенда - Денис Куклин

  Генрих вернул бумаги. Моника смотрела на него широко открытыми глазами.

  - Пока что мы не можем сделать для этих людей ничего,- в ответ на ее взгляд покачал головой Генрих.

  - И он совершенно прав,- поддержал его хозяин покоев.- Мы не в силах изменить существующий порядок вещей. Вы лишь подвергнете свою жизнь опасности, побывав в поселениях. Дамы, вы не можете себе представить, насколько жизнь и нравы этих людей отличаются от нашего уклада жизни.

  - Вениамин, у вас есть предложения?- Уточнила Моника.

  - Разумеется,- кивнул Азаров.- Я советую вам набраться терпения. Пройдет не так много времени, и мы сможем изменить ситуацию кардинальным образом...

  - Но за это время погибнут тысячи, если не десятки тысяч несчастных, обездоленных людей,- оборвала его Моника.- Мы будем знать об этом, и ничего не сделаем?! Две недели назад вы говорили о тяжком грузе, который мы можем принять на себя...

  - Моника,- улыбнулся Азаров,- девочка моя! Но мы в любом случае не можем помочь этим людям в данный момент. Что бы мы ни сделали, все это уйдет как вода в песок. Мы только потеряем время. Но страшней всего то, что в этой по сути бессмысленной суете мы потеряем доверие честных и сильных людей из числа поселенцев, с которыми позже сможем работать бок о бок. Поверьте мне, Моника, все именно так и случится. Неужели вы считаете, что мы не пытались изменить хоть что-то?.. Но, проявив терпение и выдержку сейчас, позже мы сможем помочь всем, кто нуждается в нашей заботе и помощи. Тем более что в данный момент мы занимаемся не менее важным и ответственным делом...- Он сделал короткую паузу и добавил:- Видит Бог, я уже жалею, что показал вам эти документы.

  - Я согласен с вами, Вениамин,- кивнул Генрих.- Моника, бал не за горами. Только подумай, завтра города услышат твой голос. И каждый ребенок в этом городе, каждый ребенок в остальных городах услышит тебя и радостно улыбнется,- он поднялся, вновь подошел к жене и обнял ее.- Милая, я рад за тебя и горд. Мы даже не мечтали об этом...

  - Марта,- улыбнулся Азаров,- кажется, мы лишние...

  - Что?- Свенсон непонимающе посмотрела на него.- Извините, Вениамин, я так увлеклась чтением... Вы знаете, эти люди живут в ужасных условиях. Они живут,- она с трудом подобрала слово,- как животные...

  - К сожалению, это так,- уже слегка рассеяно отозвался ее собеседник.- Марта, я не показывал вам альбом китайской живописи? Вещь поразительная!.. Я выменял его в одном из поселков Нефритового холма,- он подошел к ней и протянул руку.- Это истинное наслаждение. Отпечаток прошлого ушедшего безвозвратно.

  Они подошли к пюпитру, на котором возлежал древний фолиант. По библиотеке раскатился сочный баритон Азарова:

  - Четыре Бодхисаттвы из Дуньхуана, Марта! Обратите внимание, насколько тонок рисунок, сколь глубокий символизм заключен в нем... Дорогая моя, чего бы мы ни коснулись в этой замечательной библиотеке, все, абсолютно все, пронизано погибшей историей и утерянными традициями. Вернется ли все это вновь, моя дорогая Марта?.. Спросите меня о бодхисаттвах, и я до утра буду рассказывать вам все, что знаю о Буддадхарме...

  - Вениамин, вы меня пугаете...

  - Не нужно делать скоропалительных шагов,- тем временем продолжал говорить Генрих, обняв жену.- Я начинаю беспокоиться за тебя... Мне жаль, что эти люди так страдают. Но, не смотря на это, они намного счастливей тех, кто живет в городах. Это только звучит странно...

  - Тебя и Вениамина я понимаю все меньше и меньше,- покачала головой Моника.- Что вы скрываете?

  - Ничего,- улыбнулся Генрих.

  - А вот это пугает меня больше всего, милый.

  - Что именно?

  - Твоя ложь,- ответила Моника.

  - Но я не лгу тебе...

  - Может быть,- кивнула она.- Но ты определенно что-то скрываешь. Быть может, это не ложь. Но это и не правда... Когда ты расскажешь мне правду, Генрих?

  - Это так сложно, милая,- Генрих еще крепче обнял жену.- Но мы на самом деле поможем очень многим...

  - Это я слышу от вас каждый день,- Моника освободилась от его объятий.- Ты не хуже меня знаешь разницу между мечтами и тем, что происходит вокруг,- она вновь взяла в руки статистические данные.- Посмотри на эти фотографии и скажи мне, что важней: бал или еда для умирающих от голода?- Она рассыпала перед ним сделанные в поселениях фотографии.

  Генрих придвинул кресло и сел рядом с ней.

  - Вчера я проснулся под шум дождя, но не услышал пение птиц,- произнес он так тихо, словно размышлял вслух.- Мы можем настроить автоматику так, чтобы записи пения птиц будили нас. Но этого никто не делает. Мы можем сходить в городской зоопарк и посмотреть на живущих там забавных существ. Но и этого почти никто не делает. Насекомых убивают специальными растворами, которые смешивают с каплями дождя. Нам не нужны птицы... Я просыпаюсь от тишины, потому что привык слышать гимны. Их ненадолго выключают под утро, и мы просыпаемся от тишины... Моника, все эти годы я подпевал им. Наверно, я начал подпевать им, как только научился различать слова. Мы почти не думаем, мы поем...

  - Разве это плохо?- Теперь Моника смотрела на него уже с тревогой.

  - Но мы не птицы, мы - люди,- ответил на ее взгляд Генрих.- Мы должны думать, а не петь с утра до ночи... Ты слышишь это?

  - Что, милый?- Она взяла его за руку.

  - Тишину,- теперь Генрих смотрел на нее широко открытыми глазами.- В этой тишине я слышу себя, тебя. Я слышу каждого под куполами городов и каждого из живущих за барьером. Я прошу тебя, Моника, пока что вопросы лишние. Когда придет время, я все расскажу.

  Но не успел он сказать всего этого, как тишину нарушил первый вздох древнего органа. Марта стояла возле окна. Азаров сидел перед инструментом, заполнившим собою всю западную часть библиотеки, и нажимал на регистры. Протяжная, торжественная мелодия, как волны прибоя, крепла с каждым мгновением. И услышав ее, Генрих крепко зажмурился. Он не знал, сколько тысяч лет отделяло его от того мгновения, когда эта музыка впервые озарила собою такой же темный, дождливый вечер и вознеслась под купол храма. Быть может, первыми из тех, кто услышал ее, были его далекие предки. По дорогам их городов текли нечистоты, а по праздникам на рыночной площади отрубали преступникам головы и сжигали на кострах ведьм. Но они верили, что есть в мире сила и за нею трепещет крыльями легион ангелов. И они верили, что последний вздох распахнет перед ними врата рая.

  Когда в воздухе остыл последний вздох органа, слушатели вышли из оцепенения.

  - Вениамин, это великолепно,- Марта прикоснулась платочком к уголкам глаз.- Я никогда не слышала ничего подобного. Вы должны дать публичное выступление. Я уверена, вас ждет ошеломительный успех.

  - Вряд ли это возможно, моя дорогая Марта,- улыбнулся Азаров.- Мы с трудом добились разрешение провести детский праздник. Если бы не память о Тирце, нам бы и этого не позволили...

  - Я слушал вашу игру и ощущал на своем лице отблески рая,- Генрих подошел к камину. Азаров наполнил два бокала вином и неторопливо подошел к нему.

  - Скоро вы встретитесь с его послами,- он протянул один из бокалов Штольцу.

  - Что вы имеете в виду?- Генрих недоверчиво улыбнулся.

  - Через два дня мы принимаем послов из Новых Земель. Вожди дали согласие на переговоры с первообщинниками. Это идеальное прикрытие для собственно наших переговоров... Конгломерату "Европа" предоставлена честь провести первый раунд. Мы включили вас в состав неофициальной делегации.

  - Боже,- покачал головой Генрих.

  - Вы до сих пор не можете поверить в реальность происходящего?- Улыбнулся его собеседник.- Крепитесь, Генрих, мы только в начале пути.

  В пять часов утра раскатился над городом колокольный звон. Когда Генрих проснулся за несколько минут до этого, Моника уже сидела возле окна на стуле. Генрих повернулся, чтобы включить свет.

  - Нет, милый, не нужно,- остановила его жена.

  - Что с тобой?- Генрих сел в постели.

  - Наверно, плохой сон приснился,- отозвалась Моника.- Прости, я не помню. Проснулась вдруг среди ночи и не смогла больше заснуть.

  - Ты все еще думаешь о них?- Осторожно спросил ее Генрих.

  - Милый...- Моника осеклась.- Я вдруг подумала, что пока мы пьем вино, кушаем и занимаемся такими вроде бы важными делами, люди в поселениях умирают... От болезней, от голода, от пуль. Генрих, они убивают друг друга.

  - Дорогая моя...- начал было Генрих.

  - Нет!- Оборвала его Моника.- Я прошу тебя, остановись!.. Я не хочу, чтобы ты походил на него, Генрих! Он всезнающий, почти всемогущий, но он ничего не делает. Сидит во дворце, пьет вино и читает книги, чтобы через год снова сказать: "Мы вместе!.."

  - Нет, Моника, он не такой,- улыбнулся Генрих.- Ты его едва знаешь.

  - Ты тоже едва знаешь его...

  Они одновременно поднялись, она со стула, он с постели.