Это я, Эдик - Олег Никитин

Стальная дверь в потеках помоев смотрелась внушительно.

– Эй, открывайте! – завопил я в решетку микрофона. Глазок камеры приветственно моргнул мне в рожу.

– Кто таков? – грубо спросили изнутри. Мужика явно отвлекли от чего-то важного – слышны были детский плач, женские крики и старческие охи. А также глухие и звонкие удары и шлепки. В общем, широкий спектр бытовых звуков.

– Протри окуляры! Не видишь, скотина? Отворяй мухтасибу из Европы!

– Господин Кулешов, – удивился голос. – Где же ваша команда? Почему без предупреждения?

– Я прибыл инкогнито.

– Угу, только бороду и усы забыл приклеить… Инспектор…

Тут я сообразил, что без официальной бумаги местные власти могут запросто обломать меня. Не пустят, и все тут – они тут вообще не обязаны пускать кого-то без предписания. Конечно, будь я признанным отцом малолетнего мутанта…

Однако дверь неожиданно лязгнула внутренним замком и приоткрылась. Я подцепил ее край пальцами, распахнул и сунулся в промозглый мрак. Это было глупо. Лучше бы я подождал, когда зрачки, лишенные помощи линз, привыкнут к темноте. Хотя вряд ли в этой клоаке работал хоть один вай-фай, так что мне бы ничто не помогло.

– Папа! Папа! – раздалось из темноты, и в следующую секунду у меня на шее повисло некое существо.

– Кус има шелха! – в испуге брякнул я и принялся отдирать малолетнего мутанта – а это был, очевидно, он – от себя. Безуспешно. Маленький монстр пыхтел, хлюпал носом и заливал соплями и слюнями мой воротник. Хорошо еще, от него не слишком терпко воняло, а то бы я точно разбил ему башку о ближайшую стену.

Наконец я вынырнул в освещенный синими лампами коридор и коротким ударом в челюсть обезвредил поганца. Скинув обмякшее тельце у плинтуса, я осмотрелся. В здании было тихо, только из дальнего, темного конца коридора слышался гул голосов. В противоположной стороне виднелось окрашенное желтой краской окно, но на пути к нему стояла решетка.

– Сюда, дядя, сюда, – услышал я испуганный шепот.

Из-за ближайшего угла вдруг выглянула крошечная вытянутая голова, на которой истово зеленели огромные глаза. Следом за ней выпорхнула тонкая рука с несоразмерно крупной ладонью, и один из подвижных пальцев принялся быстро подманивать меня. В свете ламп подросток казался синим. А может, он таким и был, кто знает.

– Зачем это? – спросил я.

Рука мутанта метнулась ко рту, а тот же палец вытянулся и прилип к неразличимым губам.

– Порежут… – прошелестел он. – Прячьтесь, дядя… А лучше бегите.

– Щас как дам током, – пригрозил я всем врагам сразу и помахал шокером.

– Ой! – И молодой монстр исчез.

– То-то же.

Убедившись, что оружие наготове, а гаденышей вроде нет (валявшийся у стены, кажется, мирно уснул), я двинулся по коридору. Но не прошел и трех метров, как поравнялся с ответвлением, из которого меня пугал яйцеголовый. И вот оттуда на меня обрушилась настоящая лавина ощеренных рыл.

К счастью, пластиковую трубу я отбил, а то бы она громко ударилась об мой череп. Еще один малыш вцепился мне в рукав зубами (рук у него не было), другой стал корчить жуткие рожи, третий дергать за штаны. Но самым страшным оказался высокий мутант, похожий на сухое дерево. Он резко протянул из мрака корявые ручонки, каждая длиной в полтора метра, и намертво вцепился мне в горло.

Проблеск мудрости не дал мне врезать по ним шокером, иначе разряд благодарно вернулся бы в мою собственную башку. Что тогда случилось бы с моим обездвиженным туловищем – Аллах ведает.

Еще повезло, что это был неопытный душитель, а то бы худо мне пришлось. Я вскинул руки, стряхнув зубастого поганца, дернул ногой (второй типчик с визгом отвалился и загремел по ступеням в подвал), а потом развернулся влево и насколько смог далеко выбросил во тьму пятку, вооруженную каблуком.

Некто клацнул зубами, чем-то хрустнул, булькнул и отцепился от моей шеи. Тогда я прижег шокером задницу волосатика, что ласково обнимал трубу, отнял ее и приставил ко рту.

– На колени! – заорал я. – Уши отрежу! Умою!

Испуганный вздох мутантского полчища был мне ответом.

– Васятку можно взять? – жалобно провыл владелец трубы. Он походил на крупного суслика, которому пришили человечью голову.

– Всех забирай, – разрешил я и швырнул орудие вниз, в сторону подвальной двери. Оттуда, прячась во тьме, гневно голосили ущербные подростки, но соваться под мою горячую руку они не торопились. Засада, очевидно, провалилась.

Плюнув вслед трубе, я смело зашагал дальше, каждую секунду готовый отразить атаку мутантов. Но в помещениях первого этажа, судя по всему, никто не жил. Одно из них было открыто, и я заглянул внутрь. Похоже, здесь когда-то располагался спортивный зал, потому что вдоль стены торчали оси деревянной лестницы. Все пространство было забито пыльной мебелью, остовами холодильников и прочим бытовым хламом.

Наконец я достиг конца коридора и свернул направо – тут начиналась узкая каменная лестница. Можно, было, впрочем, двинуть и мимо нее, к закрытой двери. Видимо, сюда подвозили припасы для интерната. «Где тут у них пункт общественного питания?» – озаботился я. И тут же выкинул эту чужую заботу из башки.

А вот что меня тогда реально интересовало, над этим я только сейчас задумался, в «тиши кабинета». Какого шайтана я поперся в эту клоаку? Едва жизни не лишился. Знал ведь уже, что местный Эдик – ведущий козел из мутантской ассоциации. Сидел он в моих мозгах, в общем, тихо, но на уровне подсознания противно зудел, чтобы я поскорее смотался вон и уехал домой. Дом у него (то есть меня) на последнем этаже небоскреба на центральной улице, практически пентхаус, и ждет там прелестная Лейла с еврейской фамилией, личный секретарь. Волнуется! И вот этот негодяй призывал меня (бормотал себе под нос), чтобы я сваливал.

– Заткнись, – сказал я свирепо, но он ничуть не внял угрозе. Чего ему было бояться? Только трепанации черепушки.

Думаю, именно назойливость «мозгового» хлыща принудила меня осуществить подъем на второй этаж. Хотел, дурак, показать, кто в моих мозгах хозяин…

И вот когда я наполовину преодолел второй пролет, мне навстречу со страшной скоростью выкатилась жестяная бочка. Громыхая по ступеням, она вдавила меня в бетон, вышибив заодно шокер. Кажется, тот при этом разрядился в ржавый металл. Так или иначе, я растянулся на ступеньках без оружия и с ушибленными членами. Ничего удивительного, что в следующую секунду я стал легкой добычей четырех рослых мутантов. Не успел я отмахнуться от них конечностями, как руки и ноги оказались стянутыми чем-то вроде проволоки. Оставалось только плюнуть в рожу самому гадкому мутанту, но и это у меня не получилось: челюсть от контакта с бетоном запоздало скрутило болью.

– А я вам поверил! – гневно возопил я. – Никого не убил, можно сказать, даже трубу отдал!

– Заткнись, урод, – прошепелявил гаденький типчик омерзительной наружности, с прискорбным недостатком зубов и свинским носом.

Остальные не разговаривали, а волокли меня по ступеням, нимало не заботясь о моем самочувствии. Оно было хреновым, скажу честно. Голову я старался беречь, на остальное сноровки не хватало. Так что синяков я насобирал немеряно, будто меня целая толпа отморозков слегка отмутузила. Как еще дабир выжил в своем противоударном корпусе, непонятно. А потом кто-то совсем отвратительный вогнал мне в бедро иглу и залил в мышцу дозу неведомой химии, отчего я и вовсе отрубился.

И почему я выжил, спросите вы? Может, это вовсе не я строчу в live-журнал, а клон или зомби? Или того хлеще, «мухтасиб» из европейской синекуры? Ха-ха. Сказано же в третьей суре: «Не подобает душе умирать иначе, как с дозволения Аллаха, по писанию с установленным сроком». Вот почему я такой смелый, понятно?

Привели меня в чувство звонкие хлопки по щекам и болезненная инъекция чего-то жгучего.

– Ну вот, в самому обеду и проснувшись, – радостно вскричал некто.

Я открыл глаза и чуть опять не потерял сознание: мне в рожу таращилась такая жуткая образина, что самое место ей – на кладбище в полночь. Второй Эдик точно отрубился в страхе, зато я вытерпел пытку и рассмотрел, что это девчонка лет десяти. Она была одета в аккуратное платьишко в синий цветочек, на шее у нее болтался некий амулет, а в ушах красовались маленькие сережки. Ее седые волосы с двух сторон стягивали как будто серебряные заколки.

Лучше бы она убрала их, чтобы харю скрыть. Перекошенная какая-то, пучеглазая, бородавчатая – зато с монструозной улыбкой. И я тоже криво ухмыльнулся в ответ, чтобы меня за пугливого козла не держали.

– Хай! Тебя как кличут, красотка?

– Настюха, – заржала она визгливо. – А ты дядя чиновник из Европы, я знаю!

– Чем ты меня накачала, девушка?

– Папаша дал шприц и велел вогнать, чтобы заражения крови не было. Тебя же интернатские укусили.

– А ты кто?

– А я папина дочка, – гордо отозвалась Настюха.