Восставший из пепла - Роман Злотников

— Не шуметь, не толпиться, заходить по одному. В следующее мгновение стена, к которой они были прижаты, поползла вверх, открывая ряды черных проемов в форме вытянутых овалов. Фра Так тут же рванул вперед и, ловко проскочив перед носом соседей, заскочил в ближайший проем, швырнув Убогого в соседний и рявкнув на прощание:

— Удачи, парень!

Позади раздался разочарованный вопль, но за спиной Убогого уже закрывалась, мягко шурша, овальная задвижка, и он оказался в небольшом помещении, напоминавшем круглый металлический стакан. Перед лицом осветился небольшой экранчик. Убогий, которого фра Так изрядно помял во время героического прорыва на выбранное место у стены и борьбы за его сохранение, воспользовался моментом и попытался прислониться к стене, но его тут же тряхнуло разрядом тока, а на экранчике появилось изображение сурового мужского лица со стесанным подбородком, словно у хорька, и визгливый голос проорал:

— Стоять прямо, левую руку просунуть в отверстие слева у плеча.

Фра Так немного рассказал Убогому о том, как происходит заморозка. Сначала в кровь вводили сорокапроцентный раствор номия, который должен был подготовить тело к быстрому восприятию низких температур и скомпенсировать расширение жидкости при замерзании, чтобы свести к минимуму потерю клеток. Когда номий проникал в мельчайшие кровеносные сосуды и лимфотоки, тело превращалось в идеальный температурный проводник и замораживание происходило мгновенно. В идеале никаких повреждений быть не могло, по прошествии времени заледенелый кусок мяса, в который превращался человек, столь же мгновенно разогревался, после чего достаточно было удалить из организма номий, что можно было сделать простым уколом специального нейтрализатора, разлагающего препарат, и вколоть стимулятор. Жаль только, что человек при этом оставался в сознании до последнего момента, а номий имел свойство при температурах выше пятидесяти градусов по Фаренгейту быстро менять структуру, теряя эффективность. Вот почему фра Так был столь несолидно тороплив. У тех, кто попал в камеру заморозки первым и получил самый свежий номий, было больше шансов остаться нормальным. Впрочем, это касалось лишь тех случаев, когда на эту партию рабочих не поступило «специального» заказа. Ведь на некоторых работах вполне достаточно дебилов, а проблем с ними возникает несравненно меньше, чем с нормальными.

Убогий с опаской покосился влево, но экранчик сердито мигнул, и он торопливо вставил руку, куда приказали. Плечо мгновенно обхватила плотная манжета, и Убогий почувствовал, как в вены вошли иглы. Тут же в кровь начал поступал раствор номия, и новоявленное «мороженое мясо» почувствовало сначала сухость во рту, а потом по жилам начала разливаться боль. Через несколько минут — или часов? — манжета, удерживавшая руку Убогого, разжалась, изображение на экранчике, которое он уже с трудом мог различить, удовлетворенно кивнуло и рявкнуло:

— Внимание! Стоять в центре, голову держать прямо, руки опустить вниз и прижать к бокам.

В следующее мгновение сверху упал узкий металлический цилиндр морозильника и из его толстых стенок ударили струи жидкого азота.

Когда замороженное тело ухнуло в открывшийся в полу люк и, дребезжа, скользнуло по лотку на транспортерную ленту, контролер, наблюдавший за процессом с экрана, нажал на кнопку и впустил следующего.

Убогий очнулся от воспоминаний. Голосов больше не было слышно. Он попытался повернуть голову, чтобы лучше рассмотреть место, где оказался. Это удалось сделать не до конца, но кое-что стало видно. Убогий лежал плашмя, причем на мягком или твердом — неизвестно, тело пока этого не ощущало. Над головой тянулись какие-то трубы, а сквозь забивавшую уши вату, которая, наверное, была не чем иным, как ощущением — просто слух еще не восстановился полностью, — слышался гул каких-то машин. Чуть дальше виднелась часть обшарпанной стены с изрядной дырой, из которой торчала ржавая арматура, на ее отогнутых прутьях висело какое-то тряпье. Убогий собрался с силами и дернул шеей. Тело тут же пронзил новый приступ боли, но он все же сумел повернуть голову еще на ладонь. Однако ничего больше рассмотреть не успел. Тряпье, загораживавшее вход, раздвинулось, и внутрь протиснулся один из старичков:

— Ого, да мы уже совсем очухались. Что ж, парень, тогда тебе надо знать, что теперь ты собственность Гугнивого Марселя, то есть меня, и Пристукнутого Пита. И первое, над чем тебе надо подумать, это как ты будешь приносить нам доход. Если ничего не придумаешь, мы сделаем это сами, и, клянусь гремлинами Рудоноя, тебе это не понравится. — С этими словами он задрал Иву подбородок и, потянув за некое подобие ошейника у него на шее, поднес к его глазам бирку, на которой было написано: «…тело серия УГТи b129734503 выдано со склада компании „Копи Рудоноя“ 25 апреля 3594 года Марселю Пруа и Питу Сукенрою и является их собственностью в течение пяти лет со дня выдачи из акриогенного центра или до того момента, когда они сами решат вернуть ему гражданские права».

Так начался его первый день в штольнях Рудоноя. Уже три месяца Убогий жил в Первой штольне. Рудоной был кислородной планетой, на которой, однако, существование людей было возможно только в условиях искусственной атмосферы. На этой планете что-то было с избытком, чего-то не было вовсе. Содержание кислорода в атмосфере было так велико, что растения не потрудились даже изобрести что-нибудь вроде фотосинтеза, а люди, попробовавшие дышать местным воздухом без специальных фильтров, через несколько минут становились жертвами кислородного опьянения. Температура на экваторе позволяла даже в глубокой тени запекать яйца в песке, хотя небо над планетой было постоянно затянуто плотным слоем облаков, а брызги местного океана, попав на кожу, могли вызвать ожог. С другой стороны, на планете почти не было металлов. Вернее, их почти не было в ее коре. Где-то там, под тонким слоем базальта, едва достигавшим толщины пятнадцати километров, клокотал раскаленный металл, которому, однако, вряд ли когда-нибудь суждено было быть извлеченным на поверхность. Планета не представляла интереса для терроформирования, ибо находилась слишком близко от звезды. И единственной причиной, почему здесь жили люди, был каронит — исходный материал для производства реакторных сердечников. Его можно было изготавливать и искусственным путем, но себестоимость такого каронита была так высока, что даже при содержании этого минерала в местных породах на уровне всего 0,05 процента и гигантских затратах на обеспечение жизнедеятельности в местных условиях доходов хватало, чтобы не только окупать содержание колонии, насчитывавшей почти триста сорок тысяч человек, но и обеспечивать солидную прибыль. Каронит располагался в коре планеты практически равномерно, слегка увеличивая концентрацию на глубине от одного до полутора километров, поэтому, когда встал вопрос о выборе местоположения колонии, компания «Копи Рудоноя» поступила просто. Колония была заложена на глубине наиболее концентрированного залегания каронита, а место на поверхности, куда выходил ствол шахты и где был устроен космопорт, выбрали, руководствуясь соображениями экономии и географическими факторами.