История гестапо - Жак Деларю

В начале своего господства фашисты ограничились принятием 2 февраля 1933 года закона, позволяющего правительству остановить любое расследование, прервать рассмотрение дела судом на любой стадии. Однако этот способ представлял определенные неудобства. 17 октября 1933 года двое заключенных лагеря Дахау «покончили жизнь самоубийством» в своих камерах. Дирекция лагеря указала, что они повесились на собственных ремнях, однако семьи погибших обратились в прокуратуру Мюнхена: два судмедэксперта произвели вскрытие и обнаружили, что несчастные были жестоко избиты, а затем задушены. Многочисленные кровоподтеки на голове и теле не оставляли места для сомнений: у обоих на шее были явные следы удушения, а не повешения. Да и ремни, которые якобы служили для самоубийства, не были представлены.

Все эти события произошли до того, как об обстоятельствах дела стало известно высшим властям. Когда Рем, формально руководивший войсками СС, поскольку они еще не были отделены от СА, был введен в курс дела, он подготовил записку, где говорилось: «Лагерь Дахау является лагерем политзаключенных и лиц, интернированных в предварительном порядке. Инциденты, о которых идет речь, носят политический характер и при всех обстоятельствах должны разрешаться в первую очередь политической властью. Мне кажется, что, учитывая их характер, они не должны рассматриваться судебными властями. Таково мое мнение как начальника штаба и имперского министра. В качестве оного я заинтересован в том, чтобы рейх не терпел политического ущерба от принятых у нас процедур. Я добьюсь от рейхсфюрера СС издания приказа, согласно которому никаким следственным властям не будет открыт доступ в лагеря, и ни один из заключенных не будет подвергаться допросам».

Министр внутренних дел потребовал прекратить расследование. Он обосновал это тем, что «данные расследования нанесли бы большой ущерб престижу национал-социалистического государства, так как они были бы направлены против членов СА и СС, а значит, против СА и СС — организаций, являющихся главными устоями национал-социалистического государства».

27 сентября прокуратура прекращает дело, «поскольку расследование показало, что не имеется достаточно убедительных доказательств того, что смерть означенных лиц последовала по внешним причинам».

Все улаживалось, но 5 декабря государственный министр юстиции предписал возобновить расследование и довести его до конца: «Факты должны быть прояснены как можно скорее… Если же возникнут попытки их скрыть, они должны быть пресечены надлежащим образом».

Досадный момент, но при ограниченности средств судебного расследования в среде СС это не могло быть серьезной опасностью. Все, что могло случиться, — «посторонние», используя эти прискорбные инциденты, могли поближе приглядеться к «частным» делам СС и узнать некоторые приемы, которые не следовало предавать огласке. Это явилось одной из причин создания собственной юрисдикции СС. Начиная с этого момента СС превратилась в замкнутый мирок, внутрь которого никто не мог проникнуть.

Гиммлер занимался неприкасаемыми эсэсовцами как высококачественным человеческим материалом, идеально подготовленным для его экспериментов. В нем снова ожил птицевод, наблюдающий за чистотой селекции. Эсэсовец не имел права жениться без разрешения свыше. Невеста должна была доказать свое арийское происхождение начиная с 1800 года, если она желала выйти замуж за рядового эсэсовца или младшего офицера, и с 1750 года, если ее суженым был офицер. Только центральное штатное управление имело право утвердить представленные доказательства и дать необходимое разрешение на брак. Кроме того, девушка должна была пройти несколько медицинских осмотров и физических испытаний. Требовалось выяснить, способна ли она обеспечить потомство, достойное «расы господ». После свадьбы молодая жена обязана была получить образование СС в специальной школе, где преподавались политические дисциплины и «идеология, вытекающая из понятия расовой чистоты». Она проходила также курсы домашнего хозяйства, воспитания детей и т. д. Целью было добиться создания за несколько лет постоянно увеличивающегося контингента индивидов, строго одинаковых физически и психологически.

Система Гиммлера нашла свое идеальное воплощение в создании «источников жизни» («лебенсборн») — своего рода племенных заводов для людей, где девушки, отобранные по нордическим признакам, и эсэсовцы, выбранные по тем же критериям, производили на свет идеальное потомство вне рамок законного брачного союза. Дети после рождения принадлежали государству, а их воспитание осуществлялось в специальных школах. Теоретически они должны были составить первое поколение чистых нацистов, сформированное с самых истоков. Крушение фашистского режима не позволило продолжить этот эксперимент. Однако в этих заведениях 50 тысяч детей успели появиться на свет. Их интеллектуальный уровень был значительно ниже среднего; процент умственно отсталых среди них в четыре-пять раз превышал норму. Нацистские евгенисты игнорировали то, что хорошо знают психологи «деградирующих» стран и «вырождающихся» рас: самое совершенное заведение для «выращивания» детей не может сравниться с матерью, даже посредственной. Идеология и биология не могут заменить материнской любви.

Биологические эксперименты Гиммлера над эсэсовцами проявлялись и в других формах. Птицевод считал, что пища оказывает влияние на анатомические и психологические черты людей. Поэтому в казармах СС утренний кофе был заменен завтраком древних германцев: молоком и кашей. В качестве питья при еде эсэсовцы получали минеральную воду, а их меню было «научным образом» рассчитано евгенистами партии. В казармах СС проводились опыты по гипнотерапии. Некоторых руководителей подвергали опытам по массажу нервной системы. Одним словом, с эсэсовцами обращались как с дорогими подопытными кроликами, а они, не чувствуя себя оскорбленными методами, низводившими их до уровня лабораторных крыс, прониклись величайшей гордостью. Ведь из них создают сверхчеловеков, которые будут презрительно смотреть свысока на все остальное человечество.

Для членов этой новой преторианской гвардии одним из главных достоинств была «великолепная военная выправка», исходя из устоявшихся прусских традиций. Все в них было слепком с этой модели: высокомерная спесь, жестокость отношений, непреклонность, крайняя самоуверенность, сознание своей силы, доведенное до абсурда. Их отмечали «кастовая гордыня, выдрессированный садизм и казарменный мазохизм, сложившиеся за двести лет прусского господства», как писал Когон. И далее он отмечает: «Критическая мысль, предполагающая способность сравнивать и отличать и поэтому требующая повышения уровня знаний, вредила бы, по их мнению, эффективности их действий, делала бы их „анемичными“, казалась им деморализующей, опасной, коварной, „еврейской“. Здесь действует то же старое армейское правило: „никогда не пытаться понять“».

Права, которые им предоставляли (например, право решать вопрос жизни или смерти своих современников, которое им вменялось «в порядке защиты своей чести»), а также терпимость, с какой к ним относились власти, лишь усиливали их уверенность в собственном превосходстве. Что касается законности их действий, она даже не ставилась под вопрос; в этом никогда не было ни малейшего сомнения.

В таких условиях могло ли быть что-то иначе? Вся традиционная элита Германии закрывала глаза на самые преступные акты нацистов и покрывала их своим молчанием. Эта элита влилась в систему и согласилась сотрудничать с новыми властями. Как только Гиммлер возглавил СС, он изо всех сил стремился вовлечь в ее ряды аристократов, всегда обладавших большим престижем, знатных лиц, некоторых видных военных. Вступление в ряды СС бывших офицеров из добровольческих отрядов, считавшихся национальными героями, произвело определенный резонанс. Начиная с 1928 года представители ряда известных фамилий стали вступать в НСДАП. Еще до 1933 года в «Черный корпус», как называли тогда СС, вошли такие аристократы, как князь Вальдек и наследный великий герцог Мекленбургский. После взятия нацистами власти в СС примчались и многие другие: князь Гогенцоллерн-Зигмаринген, наследный герцог Брауншвейгский, наследный принц Липпе-Бистерфельд, генерал граф фон Шуленбург. Среди них оказался даже архиепископ Грёбер из Фрибурга. От этих знатных новобранцев не требовали никаких услуг, но использовали их вступление в рекламных целях. Оно в такой степени способствовало притоку новых членов, что позднее Гиммлер учредил почетные чины СС, присваиваемые известным деятелям.

Эффект от такой политики не замедлил сказаться, особенно в буржуазном обществе: служба в СС вскоре стала рассматриваться как особый шик, а черная форма — как верх мужской элегантности.