Моя политическая биография - Эдуард Лимонов

После этого лирического отступления уместно вспомнить ещё одну из первых наших организаций. Её создали наши ребята в городе Северодвинске: наши активисты, инженеры заводов «Звёздочка» и «Севмаш». Володя Падерин и Дима Шило. Создали в 1995 году и до сих пор успешно возглавляют. В 1996-м я ездил в Северодвинск инспектировать организацию и остался доволен. Володя Падерин, маленький, энергичный динамо-человек, сын рабочего-художника самоучки Анатолия Падерина — настоящий представитель рабочего класса. Причины, приведшие его в партию, ясны и конкретны. Он нагляделся на несчастье родного завода, видел, как в угоду договору с Америкой разрезают мощные подводные лодки, вырезают у них сердце — ядерный реактор, запаивают и отправляют в металлолом. Нагляделся, как ржавеют пустые стапеля заводов, не двигаются краны, как отправлены в досрочные отпуска за недостатком работы брезентоворобые роты и батальоны. Нагляделся, как пустеет Северодвинск, как из 250-тысячного города он съёжился до 150-тысячного, как бежит население из городков и посёлков Белого моря, на то, как умирают посёлки и города, запустевают и сливаются с вечным покоем северного пейзажа, — а наглядевшись, Володька вознегодовал. И вместе с Димой они создали отделение Национал-большевистской партии. Разрисовали город лозунгами. Стали распространять газету. Быстро сделались единственной живой радикальной партией Северодвинска. Испытали на себе гнев начальства. Когда к приезду американского министра обороны, явившегося на заводы с целью сладострастно испытать удовольствие от церемонии разрезания русской атомной подлодки, неизвестные умудрились начертать на лодке: «Yankee, go home!» — наши ребята подверглись гонениям ФСБ. Организация НБП в Северодвинске до сих пор существует под прежним руководством. По прошествии года или двух я понял технологию партстроительства.

Создать региональную организацию на самом деле значит прежде всего найти для неё лидера. Самое удобное взять уже готового молодёжного лидера из молодёжной тусовки, если свободного лидера нет, то можно взять энергичного фаната Лимонова, или Дугина, или Летова и назначить его руководителем регионального отделения. Нужно, чтобы кто-то начал. Нужно слепить вместе три-четыре человека, а дальше пойдёт. Если «фанат» способен пронести знамя Партии только год или полгода, то всё равно хорошо. Бывало, что не оказывалось лидера в молодёжной тусовке — то есть авторитета, того, на вкусы кого равняются, к словам прислушиваются, а мнение его много значит, вокруг которого всегда люди. Бывало, что не было под рукой фанатов Лимонова, Дугина, Летова. Тогда мы брали из местной оппозиции кого угодно: правого, реакционного, православного, левого анпиловца, случалось, и какого-нибудь жидоеда. На пока. На время. То есть иногда наши организации на местах начинали «старые правые» или «старые левые». Таких случаев было, впрочем, не более пяти.

Россия страна старая. Каждый город давно поделен номенклатурой. Молодёжи в своём городе места нет. Она должна добиваться достойного места под солнцем, действуя по правилам номенклатуры. Тогда после 20 лет борьбы, постарев, молодёжь получит часть власти. Но она уже будет не молодой. Вне пределов и вне досягаемости власти молодёжь существует в каждом городе в своём мире. Те, кто не встраивается в традиционное русское общество власти, ментов, криминалов и работяг, существуют вне его или на его границе — «en marge» — по-французски, отсюда совершенно правильное название «маргиналы», однако приобретшее в России пренебрежительный смысл. Партия рано поняла, что маргиналы — это социально неудовлетворённые личности, те, кто претендует на более высокое место в обществе, и уже поэтому они нужны нам, национал-большевикам.

Маргиналов, альтернативщиков мы стали собирать в партию. Впоследствии якобы Дугин взглянул на монстра — НБП — дело рук своих и ужаснулся. Но Дугин сам — маргинал. Во всяком случае был до 37-летнего возраста. И это лучшее в нем. Разумеется, мы не могли поехать в каждый регион и какое-то время оставаться там, изучать местную молодёжную тусовку и выбирать. Россия огромная страна, это не Германия, где Гитлер посылал Грегора Штрассера или Геббельса на север, и тот в два месяца делал организации в трех землях и основывал две газеты. У нас 89 регионов, громадные расстояния, ледяные пространства. Потому мы забрасывали в регионы удочку «Лимонки» и ждали. Клевало почти тотчас. Но срывалось десятки раз. Я предлагал работать с нами, организовать ячейку НБП каждому более или менее разумному адресату. Кто-то не соглашался сразу, многие соглашались, но оказывались неспособны, попадались люди вроде Логунова (надеюсь, я правильно помню фамилию и не обижаю какого-то другого человека). Этот парень продавал наши газеты, курсируя от Кисловодска до Минеральных Вод, прислал нам сотни анкет-заявлений о вступлении в партию, организовывал от нашего имени забастовки в городах Северного Кавказа в 1995 году, чтобы затем прислать нам письмо с Соловецких островов. Подписано было им, но к имени добавился ранг епископа. Епископ остался нам должен деньги за тысячи газет. На эти деньги он совершил паломничество с Северного Кавказа на Соловецкие острова. В чём он передо мной покаялся, завершив покаяние сообщением, что у него рак. Умер он от своего рака или нет — мне не известно.

То, что вокруг живого коллектива появляются мошенники — ничего удивительного. Раса мошенников — живая раса. Я даже не думаю, что этот Логунов был мошенником. Он был свихнувшимся молодёжным лидером.

Вокруг живого коллектива появляются и «чайники». В 1996-м начал усиленно посещать наши собрания по понедельникам некто Дима Ревякин. Тарас Рабко разъяснил мне, что Ревякин очень известный молодёжный идол — певец группы «Калинов мост», что я должен его поощрять. Я поощрил. Остановил его в штабе, сказал: «Ходите к нам? Ходите. И читайте нашу газету». Ещё что-то поощрительное добавил. Спустя некоторое время Ревякин попросился в партию. На День Нации я вручил Ревякину членский билет НБП у памятника Кириллу и Мефодию, под взглядами телекамер. Он был счастлив и пел в микрофон вместе с ещё одним певцом партии Сашей Непомнящим.

Спустя несколько дней дежурный постучался ко мне в кабинет. «Эдуард Вениаминович, Ревякин хочет поговорить».

«Чем могу, Дима? Садитесь». — «Я тут подумал. Задание Сибирского военного округа я выполнил. Я тут принёс вам заявление об уходе. Я выхожу из партии». Он протянул мне кусок бумаги. То, что он сказал, то там было и написано. Я посмотрел в его глаза. Они были абсолютно пустыми.

«Идите отсюда со своим заявлением. Здесь вам не продбаза. Будете состоять в партии вечно. Никакого ухода. Привет Сибирскому военному округу…» — «Но как же…» — «Идите-идите…»

Через несколько дней он угодил в психушку. Бракованный певец попался. Сейчас, говорят, опять успешно концертирует.

С самого дня основания к нам ломились музыканты. Отличные, здоровые парни, их вклад в партию неоценим. Егор Летов — билет № 4, покойный Сергей Курёхин — билет № 418, Селиванов («Красные Звёзды») — № 13, Игорь Жевтун — № 43, Сергей Троицкий («Паук») — № 14, наш старейший член НБП Сашка Аронов («День Донора»), Непомнящий и нет им числа. Даже ставшая недавно модной группа «Нож для Фрау Мюллер» — многолетние члены партии. О «Че Данс», Гапонове и Мартынове и «Запрещённых барабанщиках» я только что упоминал. Попутчиков же тьма: Вадим Степанцов, Тегин, даже группа «Ленинград». В партии уже с год состоит Сантим («Банда четырёх»). На этом остановимся. Вернёмся к «Лимонке».

Та обыденная коллективная работа по созданию «Лимонки», по её производству, по транспортировке на вокзалы, доставке теперь уже в 67 городов по России и СНГ на самом деле и создала нам партию. Я множество раз говорил на собраниях: «Какой бы обыденной не казалась вам работа по рассылке газеты, ребята, помните, с каким нетерпением ждут газету в мёрзлых российских городах. Официальная пресса никогда не скажет той радикальной правды, какую найдёт в нашей газете молодёжь России». Перед Первым всероссийским съездом я порой писал до 20 писем ежедневно. Хватаясь за малейшую возможность создать ячейки партии в тех регионах, где их еще не было, — подбивал на создание партии самых случайных людей. Порой, после обмена пятью-шестью письмами, выяснялось, что я попал в тупик. Тогда я или просил того, кто оказался неспособен, создать ячейку партии, порекомендовать энергичного парня в регионе. Или ловил другого человека и начинал все сначала. Адская работа.

глава XII. Левые союзники

«Анпилыч» в первую нашу встречу в марте 1992 года в номере Умалатовой в гостинице «Москва» обратился ко мне: «Вы, интеллигенты…» На что я ему резонно ответил: «Это ты, интеллигент, Виктор Иванович, в сравнении со мной. Ты окончил МГУ, факультет журналистики, а я едва десять классов оттянул». — «Ну не обижайся, Эдуард Вениаминович, — помягчел он. — Я не то хотел сказать».